Орлы и звезды. Красным по белому(СИ) - Юрий Гулин

   - Самое время, - подтвердил Ерш. - Я ведь заезжал в Таврический, подвозил делегатов с 'Авроры'. Там такое творится...

  МИХАИЛ

   В Таврическом дворце действительно творилось нечто невообразимое. И что самое смешное: все было временное! Часть комнат временно были превращены в тюрьму. В одном крыле заседал Временный комитет Государственной думы, в другом Временный Исполком Петроградского Совета . Дума меня интересовала мало, а вот Петросовету требовалось уделить максимум внимания. В той жизни Выборы в Петроградский Совет с большим преимуществом выиграли меньшевики и правые эсеры. Сейчас мы были согласны минимум на паритет: большевики и левые эсеры против меньшевиков и правых эсеров. Для достижения этой цели из рядов подчиненных штабу отрядов были выделены агитаторы, которые разошлись по предприятиям и воинским частям с целью поспособствовать избранию 'правильных' делегатов на выборы Петросовета. Ну и наш козырный туз - Красная Гвардия. Когда бывшая на связи Ольга передала мне последнюю телефонограмму из штаба: 'Александрович и Коряков приняли командование', - я с нетерпением стал дожидаться их приезда. Их появление буквально пред началом заседания произвело нужный эффект. Оба явились упакованными в кожу, в портупеях и с красными звездами на фуражках. Увидев меня, Александрович приказал:

   - Переодевайся, - один из сопровождавших командиров бойцов протянул мне мешок, - и иди на улицу встречать батальон красноволынцев. Принимай их под свою руку и меняй дворцовый караул. Назначаю тебя временным комендантом Таврического дворца!

   Черт! Это совсем не входило в мои планы, но ослушаться приказа я не мог. Переодевшись и выйдя на крыльцо, я увидел, что во двор уже въехало несколько грузовиков, из которых на землю стали спрыгивать солдаты с красными звездами на папахах. Смена караула прошла без особых эксцессов, но отняла много времени. Когда я, наконец, смог зайти в зал, дебаты были в самом разгаре. Смена часовых не прошла незамеченной. Наши соперники на выборах занервничали, но благодаря искусству своих ораторов все еще владели большей частью аудитории. Это я понял, когда перехватил взгляд Александровича. В нем был вопрос, на который я только отрицательно помотал головой. Александрович досадливо поморщился. А я что мог сделать?

   Подмога в лице Ольги подоспела вовремя. Выслушав ее короткое сообщение, я решительно направился в сторону президиума. Заметивший мой маневр Александрович остановил председателя собиравшегося объявить о начале голосования.

   - Товарищи! - обратился он к залу. - У коменданта Таврического дворца есть для вас короткое сообщение.

   Подойдя к столу, за которым сидели члены президиума, я повернулся лицом к аудитории.

   - Только что получено сообщение о том, что отряды Красной Гвардии заняли Петропавловскую крепость! И еще, - мне пришлось усилить голос, чтобы перекрыть поднявшийся шум. - В состав Красной Гвардии вошел находящийся в Петрограде крейсер 'Аврора'!

   Теперь можно было и голосовать. Результат я счел вполне удовлетворительным. Семь мест в Исполкоме у эсеров (из них три у левых), четыре у большевиков, три у меньшевиков и один у трудовиков. У этих отличился, понятно, сладкоустый Керенский.

   Итоги голосования я обсуждал с членами Исполкома Петросовета Александровичем и Коряковым.

   - Почему все-таки председателем избрали Чхеидзе? - недоумевал я.

   - Как фигуру компромиссную, - объяснил Александрович. Большевики не хотели Чернова, а эсеры Шляпникова. В итоге оба стали всего лишь заместителями.

   - Понятно, - кивнул я и тихонько добавил: - С пивом потянет.

  Но Александрович расслышал.

  - Что? Причем тут пиво?

  - Не обращай внимания. Это у меня присказка такая, - успокоил я товарища.

  Александрович в сомнении покачал головой, но тему закрыл.

  НИКОЛАЙ

   Я вновь ехал на 'Аврору'. После того, как отряды Красной Гвардии заняли Петропавловскую крепость, мы с Васичем отправили-таки сообщение на крейсер о том, что он включен в состав Красной Гвардии. Этого требовала обстановка на выборах в Петросовет.

   У трапа меня встретил Звягинцев. Темные круги под глазами председателя судового комитета сигнализировали о недосыпе, а озабоченный вид о непростой обстановке на борту. После обмена приветствиями я попросил Звягинцева доложить о ситуации на корабле на текущий момент.

   - Сообщение о том, что крейсер теперь красногвардейский мы попридержали до утра, потому ночь прошла спокойно. А как после побудки довели приказ до команды, так тут, товарищ Ежов, и началось. Братишки, понятное дело, возрадовались - сами ведь того хотели. А вот офицеры почти что взбунтовались. Обвинили нового командира, чуть ли не в предательстве, и собрались покинуть борт.

   - Что, все? - поинтересовался я.

   Звягинцев отвел глаза.

   - Почти.

   - Ну, а вы что?

   - А что мы? Загнали их в кают-компанию и велели там сидеть до вашего прибытия. Там они сейчас и грызутся.

   - Так вы им и командира на съедение отдали?

   - Нет, он туда добровольно вошел.

   - Ладно, с ними разберемся чуть позже. А теперь слушай приказ, товарищ Звягинцев! Ты назначен комиссаром красногвардейского крейсера 'Аврора', поздравляю!

   Я жал матросу руку и с улыбкой смотрел в его ошарашенное лицо. Наконец к Звягинцеву вернулся дар речи.

   - Заясни, товарищ Ежов, что это за должность такая - комиссар? Она матросская или, может, офицерская?

   - Комиссар, товарищ Звягинцев, это полномочный представитель Совета рабочих, солдатских и матросских депутатов. На корабле приравнивается к щтаб-офицеру только без чина.

   - А разве так можно?

   - Если Революция решила - значит можно! Так что с офицерами можешь отныне вести себя на равных. Но при этом не забывай главного: сила твоя в матросах. Понятно?

   - Понятно, - не совсем уверенно произнес Звягинцев. - А как теперь быть с судовым комитетом?

   - Судовой комитет должен стать твоей опорой. Через него ты будешь поддерживать связь с матросами. Так что судовой комитет остается, но как совещательный орган при комиссаре. Нельзя командовать кораблем через вече. Принцип единоначалия - это основополагающий армейский принцип. Комиссар и командир - единое целое. Он отдает приказ, который ты до этого утвердил.

   - А в бою?

   - Там еще проще. Будь радом с командиром. И если в его действиях нет измены, пусть командует один!

   Лицо Звягинцева посуровело.

   - Я все понял, товарищ Ежов!

   - Надеюсь, что так. На-ка вот, примерь.

   Я принял от одного из сопровождавших меня бойцов сверток и протянул его Звягинцеву. В свертке был офицерский китель без погон и с большими красными звездами на рукавах вместо нашивок. Там же была офицерская фуражка. Звягинцев облачился в новое обмундирование и немного смущаясь, спросил:

   - Ну, как?

   - Альбатрос! - заверил его я. - Теперь пошли в кают-компанию!

   За дверью кают-компании слышались громкие возбужденные голоса.

   - Отпирай! - скомандовал Звягинцев часовому.

   Матрос, кося глазом на его прикид, отпер дверь. Когда мы вошли в помещение разговоры разом стихли. Похоже, мы поспели к середине последнего акта морской драмы. Общество в кают-компании было поделено на две группировки. Две неравные по численности кучки офицеров разместились по обе стороны длинного стола. Ближе к двери стоял назначенный накануне командир 'Авроры' старший лейтенант Стриженов в окружении крайне незначительно числа сторонников. Щеки молодого человека пылали юношеским задором, глаза горели решимостью. При нашем появлении он скомандовал: - Господа офицеры! - принял строевую стойку. Его примеру последовали стоящие рядом с ним и некоторые офицеры по ту сторону стола. Остальные командой пренебрегли. Один из них даже не удосужился подняться с дивана. Так и остался сидеть развалясь, с расстегнутым кителем. С него-то я и начал воспитательную работу. Глядя на разгильдяя в упор заговорил резким командным тоном:

   - Товарищ капитан 2 ранга, извольте встать и привести в порядок мундир в присутствие старшего по должности и званию!

   Видимо прочтя что-то в моих глазах, офицер поднялся с дивана и стал застегивать китель. Толи для форсу, а скорее для того, чтобы сохранить лицо, он с насмешкой произнес:

   - Не могу отказать в просьбе ТОВАРИЩУ!

   По кают-компании прокатился смешок, но я не стал обращать на это внимания.

   - Привыкайте к слову 'товарищ', - произнес я, переводя взгляд с одного лица на другое. - Это хорошее теплое слово, выражающее доверительное отношение друг к другу товарищей по оружию. С этого дня на крейсере, а через день-другой и на всем флоте, оно станет единственной добавкой к вашему чину, будет на то ваше желание или нет. Итак, товарищи офицеры, вы меня удивляете. Только вчера я говорил с каждым из вас и мы, кажется, пришли к соглашению. Что же происходит с вами сегодня?