Саламандра - Елена Никитина

— Я в тебе не сомневаюсь, — пошел на попятную Владыка. Ссориться с сыном ему не хотелось. — Вот только под лежачий камень вода не течет. Пока ты будешь сидеть здесь сиднем, твой «говорящий попугайчик» вряд ли проникнется чувством вины и вернется.

Полоза затрясло от злости. До каких пор отец будет указывать ему на его молодой возраст и неумение оценивать серьезность ситуации? Он что, думает, его сын тупее дождевого червяка? Да ничего подобного! Он прекрасно понимает, в каком отвратительном положении сейчас находится и чем все это может грозить. С тех пор как эта паршивка сбежала, они только и делают, что ругаются. Раньше отец был более сдержанным, а тут как с цепи сорвался. И так положение самого Полоза хуже некуда, еще и он масла в огонь подливает. Интересно, а сама Саламандра в курсе, каких дров она тут наломала?

— А я и не собираюсь сидеть. Я уезжаю. Прямо сейчас. — Полоз развернулся и направился к двери, но, взявшись за ручку, повернулся к отцу. — Я вернусь, только когда найду ее. — И тихо добавил: — Или не вернусь вообще.

Хлопнула дверь, и Владыка остался один. Досадуя на свою несдержанность, он сдернул с головы золотой обруч и бросил его на стол. Начала немилосердно раскалываться голова. Еще никогда он не ругался так с сыном, и ссора оставила неприятное щемящее чувство в груди. Неужели из-за какой-то дурной девчонки, пусть и предназначенной Полозу самой судьбой, могут пошатнуться их внутрисемейные отношения? В последнее время нервы у всех и так были на пределе, что и говорить, но этот несносный мальчишка мог бы и попридержать свой язык, хотя бы из уважения к старшим. Так нет ведь…

Через полчаса Владыке доложили, что сын уехал. И ведь даже попрощаться не зашел, гордый самоуверенный упрямец.

— Закрыть все въезды и выезды из царства! — отдал Влад приказ прибежавшему на его зов верховному главнокомандующему. — Чтобы ни одна мышь за пределами Царства Гор не узнала о том, что у нас здесь происходит.

— А может, стоит ввести в курс дела… — попытался внести предложение старый воин.

— Нет! — отрезал Владыка. — Это дело чисто семейное, и, пока оно не разрешится, любой, кто посмеет открыть рот, будет немедленно казнен. Мною лично!

— Дивово болото! — вполголоса выругался Полоз, когда очередная кочка под ногой опасно ушла под воду и противная жижа залилась в сапог. — И за каким… я сюда вообще попал? А главное — как? И сдалась мне эта Саламандра! Зачем я только отца послушал? В последнее время все его советы мне боком обходятся. Женился по его протекции на более чем странной особе, чтоб ей в таком же «уютном» местечке всю оставшуюся жизнь прокуковать! Доберусь до нее — отшлепаю, несмотря на царское происхождение. На поиски сам, без отряда, отправился тоже по его подсказке… Или по собственной глупости? А, теперь это уже неважно. Но такое впечатление, что отец от меня досрочно избавиться решил. Мог бы и не напрягаться, все равно я по многовековому проклятию получаюсь последним Владыкой. Саламандра… последняя надежда… На что?

Полоз нашел более-менее устойчивое местечко и огляделся по сторонам. Над болотом поднимался сырой холодный туман, придававший этому и так негостеприимному месту зловещий оттенок. Туман постоянно двигался и принимал самые причудливые, а то и вовсе устрашающие очертания, больше похожие на заторможенные привидения, но Полоз был не из робкого десятка. Его не могли так просто напугать какие-то полупрозрачные тени, пусть и способные дергать за воротник и рукава или нагло пробираться под одежду, он лишь раздраженно отмахивался от них, а то и вовсе рубил мечом особо настырных. Вреда последним холодное оружие не наносило, но пугающие образы от соприкосновения с каленой сталью превращались в бесформенные массы, медленно тающие в воздухе, но тут же снова сгущаясь и приобретая новые не менее страшные формы.

Высокие деревья казались серыми и неживыми, а редкая травка даже у голодной коровы не вызвала бы ничего, кроме стойкого отвращения. В воздухе пахло гнилью и какими-то еще отвратительными испарениями. Даже кваканья лягушек не было слышно. Тишину нарушали лишь неприятные булькающие звуки, издаваемые поднимающимся на поверхность трясины газом, и редкое воронье карканье, больше похожее на зловещий смех.

И как только Полоз умудрился забрести в это Вершителем забытое место? Вокруг ведь был нормальный светлый лес, светило солнце, пели птицы, ничего предвещающего западню не наблюдалось, уж это бы наследник Золотоносных Гор точно заметил. И на тебе… Словно Лихой в свои владения завел на потеху извращенному самолюбию. А ведь Полоз всего лишь присел отдохнуть под деревом и собраться с мыслями, чтобы наметить себе дальнейший путь… Грифона он отпустил еще на границе, слишком приметная зверушка, а излишняя огласка его владыческой персоне была совершенно ни к чему. Лошадь можно и в ближайшем городе купить, не пешком же идти.

Сон сморил внезапно и больше походил на морок, а пробуждение оказалось и того неприятнее. Вместо приветливого лесного уголка, полного ярких красок и неугомонной жизни, вокруг стояла противная серость и уныние, а насколько хватало глаз, простиралось мерзкое зловонное болото.

Отчаянно ругаясь и костеря на все корки странного старика, принесшего не менее странное обручальное кольцо, отца, поверившего в эту чепуху, Змея Горыныча, дочери которого «посчастливилось» родиться саламандрой, и всех упрямых баб вместе взятых, Полоз прыгал с кочки на кочку через болотную жижу. Не все кочки попадались устойчивые и сговорчивые. Молодой человек несколько раз поскользнулся и чуть не навернулся в трясину, что настроения ему, естественно, не прибавило. Мерзкая сырость немилосердно пробиралась сквозь плотную ткань плаща, заставляя путешественника зябко поеживаться и постоянно поправлять сползающий с головы капюшон. А ведь совсем недавно было довольно жарко.

— Это же надо забраться в такую глушь! — снова принялся ругаться Полоз после того, как понял, что сапоги испорчены окончательно и бесповоротно. — Отец так радел за продолжение нашего рода, и что в итоге? Из-за его наивных верований в силу какой-то сомнительной легенды я, его последняя надежда и оплот, должен позорно погибнуть в этой вонючей луже!

В том, что живым из болота выбраться вряд ли удастся, Полоз был почти уверен. Не простое место оказалось, зачарованное. Кем и для чего — не все ли равно, но побороться за свою жизнь стоило, и еще как. Чтобы доказать отцу, что он достоин называться сыном Владыки Золотоносных Гор. Чтобы правители соседних царств не посмели обвинить его в слабости духа и бесславной кончине. Чтобы никто не посмел сказать, с трудом сдерживая жалостливую улыбку, что сын Владыки погиб не в геройском бою, а позорно утоп в болоте. Да хотя бы ради того, чтобы Саламандре жизнь раем не казалась! Вот только одно это стоило того, чтобы приложить максимум усилий и во что бы то ни стало выбраться из смертельной нескончаемой топи.

Подбадривая себя подобными оптимистичными мыслями, Полоз упорно продолжал идти вперед. Куда — уже неважно, одно было очевидно: не останавливаться, как бы сильно ни наваливалась усталость и слабость, как бы сильно ни хотелось закрыть глаза и уснуть на ближайшей упругой кочке. Молодой, но упрямый наследник продолжал бороздить болотные просторы, все чаще спотыкаясь и уже не обращая внимания на пугающие туманные всполохи, шарящие в складках одежды и облепляющие уже замерзшие конечности. Что-то сильно толкнуло Полоза в спину, он в очередной раз поскользнулся и, не удержав равновесия, с головой плюхнулся в счастливо чавкнувшую жижу, уже ни в какую не желавшую отпускать с таким трудом схваченную добычу. Мысль о том, чтобы сменить слабую человеческую ипостась на почти неуязвимую змеиную, пришла слишком поздно. Это было последнее, о чем Полоз успел с досадой подумать, прежде чем зловонная болотная вода накрыла его с головой.

До Верхограда мы благополучно добрались за два дня, останавливаясь на ночлег в небольших деревеньках, встречающихся нам на пути. Дорога была просчитана грамотно и досконально, Корна везде хорошо знали по причине его частых поездок и принимали как постоянного клиента, то есть более чем радушно.

Меня оружейник благоразумно выдавал за свою дальнюю родственницу, которая едет к своим еще более дальним родственникам в пригород Пармены на похороны двоюродного прадедушки. О том, что этот так неосмотрительно умерший прадедушка, если его без меня хоронить не будут, может десять раз протухнуть, пока я соизволю добраться до места, никто не подумал, но лишних вопросов нам не задавали. Видимо, авторитет оружейника был непререкаем. Ну в самом деле, кого волнует, кто едет с постоянным клиентом, всегда расплачивающимся по счетам и оставляющим неплохие чаевые? Незачем портить репутацию хорошего человека ненужными подозрениями, еще обидится. А любой торговец, умеющий считать прибыль, сам себе не враг. Пусть лучше будет откровенное вранье, чем хоть небольшие, но убытки.