Призрак мисс Миранды - Бетти Бити
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А что, мисс Воген, если она движется со скоростью десять миль в час и нас отделяют от нее всего три мили? Значит, нам остается восемнадцать минут…
И к тому же — сколько времени отняли расчеты? Вода, скорее всего, уже прошла очередные полмили. А может, и милю, если учитывать туннельный эффект, который действует в долине между холмами.
Внезапно это неотвратимое приближение ее напомнило мне рассказ Эдгара Аллана По — кажется, по нему был снят фильм «Колодец и маятник»: стены камеры медленно сдавливают жертву, и над ней качается острый как бритва маятник, спускаясь все ниже и ниже.
Теперь вот эти звуки. Они все громче и громче. Невидимый экспресс без руля и без ветрил мчится по долине. Мне оставалось лишь проклинать эти уступы холмов Даунса и изгиб фарватера, скрывающий пологое русло реки, — в противном случае мы могли бы увидеть чудовище, готовое поглотить нас. Но потом я возблагодарила Бога, что мы лишены этой возможности.
Я заметила, что капитан Коггин поглядывает на часы.
— Сколько нам еще осталось? — спросила я тихо, чтобы никто не услышал.
— Судя по звукам, еще минут пятнадцать.
Судя по звукам. Да, они явно становились все отчетливее. И приближались быстрее, куда быстрее, чем ровный рев прилива. Звук, пропавший было и снова возобновившийся — и окончательно смолкнувший. Непонятно, то ли он в самом деле был, то ли пригрезился — как стук призрачных копыт час или два назад.
Затем я снова услышала его. Хриплый и надсадный, заглушаемый порывами ветра. Я не осмелилась привлечь к нему внимание остальных, ибо понимала, что он мог мне почудиться.
— Мне что-то послышалось? — Капитан Коггин насторожился. Казалось, в реве урагана мчался таинственный всадник, и никто не был уверен в происхождении звуков.
Но по прошествии какого-то времени, пока все мучились сомнениями, ко мне пришла уверенность. Как и к мисс Сильвестр. Она вскочила. Вслед за ней поднялась мама, затем капитан, и вместе с Гарри и Таней все кинулись к окну.
Из темноты выступили два неясных расплывчатых световых пятна — одно красное, другое зеленое, — которые подпрыгивали и метались из стороны в сторону. Отчетливо доносился звук двигателя, и я уже видела белый фонарь, луч которого прыгал по палубе. Затем послышался голос из громкоговорителя, и капитан Коггин настежь распахнул окно.
— Мы подойдем с фронтальной стороны и бросим к дверям канат. Как можно быстрее спускайтесь вниз. Не тратьте времени на сборы. Вы слышите нас? Не медлите! Сразу же спускайтесь!
Я лишь надеялась, что это может случиться, — и это, в самом деле произошло. Я испытывала лишь благодарность за спасение Николаса и не могла думать ни о чем ином, кроме того, что мы должны спешить.
Стряхнув оцепенение, мы послушно подчинились приказу — все это напоминало детские ночные кошмары, когда видишь приближение опасности и не можешь сдвинуться с места, словно ноги приросли к земле, а руки не слушаются. Через открытое окно доносился приближающийся рев, от которого закладывало уши, как бывает, когда, нырнув слишком глубоко, не успеваешь выскочить на поверхность и глотнуть воздуха. Должно быть, это еще предстоит испытать, когда на нас обрушится волна и погребет под собой.
Но, тем не менее, сопровождаемая мерцающим светом канделябров, наша маленькая процессия отправилась вниз, и кто-то из мужчин закрепил канат на засове старинной двери.
Думаю, что именно в этот момент радость, что Николас жив, уступила место осознанию реальности.
А реальность была такова, что сегодня случилось то, чего еще несколько месяцев назад я опасалась. Мы навсегда оставляем Холлиуэлл-Грейндж. И действительность превосходит худшие опасения — мы оставляем его не на милость чужих людей или кинематографистов, а на гибель и разрушение.
Мы спускались, расплескивая воду, залившую ступени террасы, а Робби, маневрируя, подвел «Морскую нимфу» поближе к портику. Капитан Коггин и Гарри, стоя по пояс в воде, помогли нам подняться на борт. Сначала маме, затем мисс Сильвестр и Тане. Затем Николас протянул мне руку и втянул на борт.
Вдруг и горе, и усталость перестали иметь для меня значение. Ибо, хотя я оставляла дом своего детства, где родилась и выросла, я делала это, как подобает любой девушке — держа за руку человека, которого она любит.
— Объяснения и все прочее подождут. — Это был голос Робби, новый голос, властный и резкий, которому даже Таня покорно подчинилась. — Дайте-ка ей хороший шлепок, капитан Коггин, а потом мы поднимем вас!
— Кстати, — Николас поймал мой взгляд и мягко улыбнулся, — если мужчина не может быть хозяином на своем судне, где еще ему быть таковым?
— Естественно, в своем доме, — из-за плеча откликнулся Робби. — Сам убедишься.
И несмотря на грозящую нам опасность, они весело переглянулись. Видимо, события последнего часа сблизили их настолько, что между ними завязалось нечто вроде дружбы. Но сейчас не было времени спрашивать, как и почему это произошло.
— Теперь нам нужно ее развернуть. Ник, — крикнул Робби, — и побыстрее! — Поднеся ко рту мокрые пальцы, он облизал их и заорал: — Вода-то соленая!
Должна признаться, что, несмотря на опасность, несмотря на присутствие Николаса рядом со мной, зрелище обреченного Холлиуэлла разрывало мне сердце.
— Не смотри, — шепнул Николас, закрывая ладонью мне глаза.
— Ты не понимаешь! — Я должна была смотреть, как дом горделиво высится посреди воды, уже омывающей фундамент, как величественно вздымается в сумрачное небо высокая каминная труба. Тонкий луч пробился сквозь завесу облаков, и дом, должно быть, в последний раз наяву предстал передо мной. Призрачное лунное сияние отразилось в окнах так, словно во всех комнатах сияют яркие огни. Даже в этом слабом свете я видела, как рдеют темно-красным кирпичные стены, как остается нетронутой удивительная шахматная кладка трубы древнего камина, на которой по-прежнему трепещет флаг, водруженный Гарри Хеннесси.
Робби включил двигатель на полную мощность и повел «Морскую нимфу» на стремнину, подальше от скрытых опасностей в виде обвалившихся стен, притопленных стволов и веток. Мы миновали подковообразный изгиб реки, и уступы холмов, закрывавшие поле зрения, остались позади. И я увидела ее.
Думаю, это самое устрашающее зрелище, которое мне только доводилось видеть. Залитая лунным светом, серая, как речная вода, сливавшаяся с таким же серым небом, на нас надвигалась огромная стена воды, бурлящая на стыке двух потоков.
Когда Дервент поднимется в небо…
Могучая, как скала, она вздымалась выше коньков крыши и двигалась ровно и неудержимо, издавая глухой низкий гул; в призрачном свете ее гребень дымился белой пеной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});