Яноама - Этторе Биокка

Возле реки мы нашли старое тапири и переночевали в нем. Утром старший сын сказал мне: «Мама, я не могу идти дальше. Я устал и хочу есть». Я ответила: «Во всем виноват твой отец. Видно, ему очень хотелось, чтобы мы голодные и еле живые брели по лесу. Нам всем жилось так хорошо и спокойно, но он думал только о новых боях. А теперь мы расплачиваемся за его поступки».

Часов в одиннадцать я увидела вдали несколько тапири. Я подумала: «В них должны быть кашибуетери. Говорят, они всех, кого увидят, берут в плен». Но в тапири никого не было. Рядом я увидела свежие, вчерашние следы. Мы пошли дальше. Постепенно стемнело. Я не знала, куда идти дальше. Тут я вспомнила, что старуха мне сказала: «Возле расчистки растет огромное дерево, а рядом проходит тропинка, ведущая к пунабуетери». Я отыскала огромное дерево (индейцы называют его вазимаки), плоды которого похожи на авокадо, только из них торчат волокна. Рядом и в самом деле была тропинка и на ней старые следы. Я сказала сыновьям: «Человек проходил здесь. Нам нужно держаться этой тропинки». Старший сын хотел лечь спать прямо посреди расчистки. Но я не разрешила, потому что увидела следы ягуара. Мы переночевали под деревом возле расчистки. Я устлала землю банановыми листьями и положила сверху ветки. Детей я уложила на листья, а сама села, прислонилась к стволу и почти сразу заснула.

Посреди ночи меня разбудили крики жаб: «дру, дру, дру». Вдруг рядом послышался шум и кто-то пронзительно свистнул. Я задрожала: «Верно, это пишиаансетери. Они перебрались через реку и нашли мои следы». Я разбудила старшего сына: «Кто-то свистнул рядом. Что нам теперь делать?» Свист повторился, потом послышался хруст, и возле меня с треском упало молоденькое банановое деревце. «Как думаешь, это люди?» «Нет, мама, это поре»,— сказал сын. «Думаешь, сынок, это поре?» — «Конечно, люди не бродят ночью одни в лесу». Младший сын тоже проснулся и в страхе прижался ко мне. Снова хрустнула ветка, потом все стихло.

Прошло немного времени, и я услышала всплеск воды и громкое пыхтение: «пуф, пуф, пуф». Жабы сразу умолкли. Это был ягуар. Он охотился в реке за жабами. Подул ветер и донес до меня характерный запах ягуара. Мы затаились. Ягуар покружил возле нас и ушел.

Утром я отправилась на то место, где упало банановое деревце. Я кралась осторожно, неслышно. Следов никаких не было, на земле не валялось ни одного упавшего деревца. Но я вернулась и сказала детям: «Слышали, как ночью сквозь кусты пробирался поре? Наверное, он шел впереди пишиаансетери. Надо скорее убегать отсюда». И мы снова побежали по тропинке.

Часа в три дня мы наткнулись на старое, заброшенное шапуно. Старший сын бежал впереди, я с младшим сыном на руках — чуть позади. Когда я выбежала на площадку перед шапуно, из-за куста выскочил воин и прицелился в меня из лука. Я закричала: «Не стреляй, мы спасаемся от врагов». Тут с разных сторон поднялись мужчины с луками и стрелами: «Кто ты такая?» И тут ко мне бросилась женщина. Она крикнула: «Это Напаньума! Не стреляйте, это Напаньума!» Женщину эту звали Арума. Она приходила в гости к намоетери и видела меня там. Старший сын в страхе подбежал ко мне и ткнулся в колени. «Не пугайте малыша!» — крикнула Арума мужчинам.

Вперед вышла старуха — тетка Акаве. Она сказала: «Идем со мной. Мой племянник был другом твоего мужа, поэтому ты останешься со мной». Эта женщина была женой тушауа пунабуетери. Мы миновали банановое поле и наконец подошли к большому круглому шапуно с красивой площадкой и двумя выходами: один — к игарапе, другой — к плантации. Шапуно было защищено высокой изгородью. Это было шапуно пунабуетери. Они ждали нападения ихитери, своих злейших врагов.

ПУНАБУЕТЕРИ

Акаве жил с ними, но сейчас его не было в шапуно. Он сидел в засаде у одной из тропинок. Как только пунабуетери меня увидели, кто-то из них предупредил Акаве. К вечеру он вернулся, весь разрисованный черным уруку. Я стояла возле его тетки. Он подходил все ближе, держа в руке стрелы с бамбуковым наконечником. Акаве передали, что тетка сказала: «Она останется со мной. У моего племянника и так много жен. Зачем ему еще и Напаньума?» Вдруг Акаве вскинул лук и прицелился в меня. Женщина вскочила и закричала: «Почему ты хочешь ее убить? Что она тебе сделала?» Она схватилась за лук. «Да, я ее убью,— отвечал Акаве,— за то, что она не хочет остаться с тобой. Мать прислала ее для меня». «Зачем тебе еще одна жена, если ты и других вечно ругаешь и бьешь?» —сказала старуха.

Акаве ничего не ответил, взял меня за руку и повел к своему очагу. Мой старший сын пошел было за мной, но тушауа пунабуетери его удержал: «Твоя мать далеко не уйдет. А ты останешься со мной, будешь играть с моими сыновьями». Сын заплакал, хотел меня догнать, но его не пустили. Вместе с младшим сыном я перешла к очагу Акаве. В том же шапуно у него была еще одна жена, совсем еще девочка, которая жила со своей матерью. Дни я проводила у очага Акаве, а на ночь возвращалась к очагу его тетки.

В шапуно пунабуетери жили две женщины ихитери, ставшие женами двух здешних индейцев. Пунабуетери похитили их, и они боялись, что ихитери нападут на шапуно. Эти женщины говорили, что ихитери очень свирепые и храбрые воины, что они убивают всех, даже молодых женщин, чтобы потом их сыновья не могли отомстить. Однажды я отправилась на плантацию и вдруг услышала крики возле шапуно. Кого-то из пунабуетери уже ранили в ногу. Я бросилась назад, крича: «Не стреляйте, я не пунабуетери, я Напаньума». Со всех сторон шапуно окружили мужчины, густо раскрашенные черным уруку, только глаза у них были светлые. В меня они стрелять не стали. Я влетела в шапуно и спряталась у стены. Я тихонько спросила: «Кто эти воины?» «Ихитери,— ответила мне одна из двух женщин ихитери.— Видела возле шапуно воина со светлыми волосами? Это мой брат».

Ихитери часа три-четыре осаждали шапуно. Один из них звал по имени пунабуетери, который похитил его невесту, и кричал: «Комошиве (название большой бабочки), ты увел мою невесту, но теперь тебе недолго осталось жить. Я тебя убью, непременно убью! Ты не дождешься от нее сыновей. Я до тех пор буду приходить к вашему шапуно, пока тебя не настигнет моя стрела». «Нет, тебе меня не убить»,—отвечал ему Комошиве. «Убью, наверняка убью. Потому что я ваитери, а ты трус».

Ихитери было много больше, чем пунабуетери, но прорваться в шапуно они не смогли. Покричали, постреляли из луков и вечером отправились назад. И тогда самые смелые из воинов пунабуетери бросились за ними в погоню. Но догнать врагов так и не сумели. Четыре дня спустя все воины, кроме Акаве, вернулись в шапуно. Все решили, что ихитери убили Акаве. Когда вдалеке гремел гром, старики говорили: «Слышите, как плачет гром. Это он жалеет мертвого Акаве». «Нет,— говорила я.— Он не умер, он жив и сейчас ест мясо убитых зверей».

Много дней спустя Акаве и в самом деле вернулся. Он рассказал, что подобрался к самому шапуно ихитери. Целый день он просидел в засаде у берега игарапе. Но искупаться в речке пришли одни только женщины. В них он стрелять не стал.

У Акаве было много жен. Но чтобы заполучить новых, он готов был даже на убийство. Еще до моего прихода иньеветери позвали Акаве, чтобы он напал вместе с ними на копариветери. Взамен они пообещали отдать ему в жены одну из девушек. Они напали на копариветери, когда те купались в реке, и многих из них убили. Акаве тоже убил одного копариветери. Потом он вместе с иньеветери пошел в поход на ватубаветери. Сами иньеветери жили в низине. Возле шапуно протекала река, вода в которой была красной, как кровь (инье). Отсюда и их название. Их тушауа был крепкий старик. Акаве долгое время жил с ним. Он взял себе в жены одну из иньеветери, но потом бросил ее. Родные женщины велели ему передать: «Ты обманул нашу дочку. Мы тебе этого не простим». Но через некоторое время Акаве вернулся, и они помирились.

Чаще всего мы жили в шапуно пунабуетери. Однажды к нам в гости пришла мать Акаве. В тот раз Акаве, едва вошел в шапуно, стал кричать, кусать всех, кто стоял рядом. Подбежали мужчины и связали его. Одна старуха принялась окуривать его дымом, но Акаве рвался и кричал: «Я должен идти, должен идти, эти женщины ждут меня. Разве вы не видите, они стоят вон. там и зовут меня. Вон там!» Старуха — мать Акаве схватила головешку, стала ею размахивать и кричать: «Уходите. Что вам надо от моего сына». Мы смотрели и никого не видели.

Тогда колдуны решили надышаться эпеной. Мне было страшно. Мать Акаве сказала мне, чтобы я держалась подальше от ее сына. Когда он вдруг приходит в бешенство, то может наделать много бед. А он кричал, дико вращая красными глазами: «Посмотрите, какие эти женщины красивые!» Мужчины связали его так сильно, что веревки вонзились в тело. Он ничего не ел, а только просил: «Мама, отвяжи меня. Мама, эти женщины хотят меня увести с собой». Старуха выбежала из шапуно и закричала в пустоту: «Почему вы мучаете моего сына? Вы иай (незамужние), вот и ищите себе мужа среди холостых. А мой сын женатый!» В шапуно днем и ночью вдыхали эпену и старались спугнуть духов — хозяек леса — амахини. Наконец, Акаве стало лучше. Ему уже больше не виделись эти женщины. На третий день он немного поел. За это время он стал худым и слабым.