Миссия Эскарины Ставо (СИ) - Ахметова Елена

Но он побарабанил пальцами по столу и скупо кивнул:

— Годится. Ты появишься на завтрашней конференции по вопросам гравитационных колец, а затем примешь участие в интервью. Расцелуешь меня в обе щеки за бесценный опыт полёта на "Норденшельде" и предложишь вернуться на пост капитана. Я откажу. А комцентр выдаст тебе информацию о возможных целях полёта для твоего корабля.

Я досадливо поморщилась, но все же протянула ладонь для рукопожатия. Это было унизительно — но все ещё оставалось лучшим способом отделаться малой кровью.

- Надеюсь, ты понимаешь, что, если тебе вдруг покажется, что принять мое публичное предложение — это хорошая идея, то в следственный комитет может поступить анонимная информация о том, где именно были перепрограммированы криокапсулы «Седны»? — нейтральным тоном поинтересовалась я, не разжимая пальцев. — Полагаю, моего назначения будет достаточно, чтобы остальные соучредители справились с удержанием компании на плаву, даже не будучи медийными персонами. Как считаешь?

- Все равно потонете, — в подозрительно знакомой непробиваемой манере отозвался Тайвер. — Куда вы без меня?

И с этим, честно говоря, тоже было довольно трудно поспорить.

На ходу содрав с себя мундир, я размахнулась было — но потом, протяжно вздохнув, все-таки аккуратно повесила его на плечики в шкаф, а на койку рухнула сама. Пару секунд бессмысленно вглядывалась в неравномерно-серый потолок каюты, но все-таки сдалась.

Главным плюсом «Ганапати» были регулируемые переборки. Конструкция позволяла как превратить любую из кают в герметичный отсек, так и лишить корабль почти всех внутренних перегородок в жилом отсеке. Но поднять переборку так, чтобы вместо одной «стены» в каюте оказалась рубка, можно было только у меня — чем я и воспользовалась.

- Пати, — вкрадчиво позвала я.

Бортовой компьютер заинтересованно подмигнул обзорным экраном. Развалившийся на койке капитан оптимизма ему не внушил, но прописанная в программном коде издевательская вежливость не позволяла ему ни молча уйти обратно в спящий режим, ни подать голос, пока не поступил прямой приказ.

- Загрузи последние сообщения с моего лайтфона, — велела я, приподнявшись на локтях.

Клянусь, это ржавое корыто все-таки самообучалось на уровне куда более высоком, нежели было положено бездушной железяке. Во всяком случае, укоризненное молчание Пати давалось ничуть не хуже, чем Джанет — и, вынуждена признать, оказывало на меня столь же сокрушительное воздействие.

- Сама знаю, что сошла с ума, — мрачно сообщила я кораблю. — Давно. Еще на том этапе, когда начала оправдываться перед собственным компьютером.

- Загрузка завершена, — поспешил сообщить Пати, видимо, решив, что с сумасшедшими не спорят.

Я села на койке, спустив с нее ноги, все еще обутые в форменные сапоги, и с предвкушением подавшись вперед.

- Воспроизведение на главный проектор!

Нужно было отдать Сергею должное: даже вымотанный до предела, с темными кругами под глазами и недельной щетиной на щеках, он вписывался в интерьер моей рубки с такой великосветской непринужденностью, словно всю жизнь провел в светлом дамском салоне. Этому мужчине были нипочем и серо-стальное нутро «Норденшельда», и любовно обтянутые синтез-шелком стены «Ганапати». Кто знает, где еще он прийтись ко двору?..

- Спасибо, — тихо и хрипловато произнес он и улыбнулся, не скрывая облегчения. Трансляция безжалостно обрезала обстановку, не позволяя рассмотреть, где именно записывалось сообщение, но я безошибочно опознала отсек с регенерационными прудами. Конечно, где еще можно было хоть на пару минут спрятаться от вездесущей скучающей команды?.. — Понимаю, что попросил тебя о самой идиотской вещи, какую только можно было придумать, но мне действительно нужно было это услышать. Карлсон тут придумал занятную штучку с этими преобразователями… если повезет, мы будем на Ганимеде еще раньше, чем кто-либо мог предположить, и оттуда направимся прямиком к патентному бюро. Если нет… — он поморщился. — Такой опыт у нас уже был. Надеюсь, ты в случае чего изобретешь какой-нибудь безумный фокус и вынудишь ее остаться.

Я усмехнулась, не скрывая внутреннего торжества. Не изобретет. Никакой безумный фокус не сравнится с тем, что изобразила я сама.

Мама, наверное, еще долго не будет разговаривать ни со мной, ни с папа. Она несказанно обрадовалась, когда я вдруг предложила вернуться в исследовательский флот, и страшно оскорбилась, когда Тайвер Кано во всеуслышание объявил, что желает дать дорогу молодым кадрам. В чем-то я ее понимала: формулировку он мог выбрать и помягче. Но то, что утонченные дамы сочли бестактным намеком на возраст, для меня прозвучало слаще звона сотен серебряных колокольчиков. Это была свобода — и я могла потихоньку начать претворять в жизнь вторую часть своего плана.

Мне не понравилось зависеть от комцентра и благосклонности Тайвера. Взаимный шантаж — не слишком прочная основа для финансового успеха. Мне нужна была своя собственная обсерватория — и тут папа неожиданно встал на мою сторону и даже вызвался помочь. В следующий рейс я собиралась с легким сердцем, уже зная, что к его завершению над одним из самых высоких зданий в Ставо-Холл полным ходом будет идти сборка автоматического телескопа.

Оставалось только придумать, как исключить лишнее звено при обмене сообщениями с Сергеем, и тайком переписанные сообщения с лайтфона Тайвера должны были в этом помочь. Я все еще с трудом представляла, как именно, но настроение они поднимали и без того.

- Мы иногда уже ловим случайные сигналы с Ганимеда, — сознался Сергей, помолчав, и привычным жестом взъерошил волосы на макушке. Те остались торчать дыбом: гравитации на Карпатии не хватало, чтобы призвать их к порядку. — Иронично, но без «Седны» там стало сложнее. Торговля есть торговля, даже если речь идет об обмене краденых запчастей на еду. Сейчас их поддерживаем только мы, но что мы можем, кроме как гонять беспилотники?.. В общем… если ты сможешь отправить ее на Ганимед, я твой должник. Может, повезет, и на этот раз Карлсон все-таки приколхозит преобразователи без периодических обрывов цепи… и мы пересечемся?.. — он осекся — точно так же, как и в тот раз, когда я смотрела запись в кабинете Тайвера после конференции, но у меня все равно что-то сладко сжалось в груди. — Я звучу как одержимый, да?

— Не без того, — подтвердила Джанет у меня за спиной, — но вы друг друга стоите.

Я подскочила и пристыженно вжала голову в плечи.

- Пати, пауза!

Сергей застыл — с безнадежно печальной улыбкой вертя в пальцах кривоватую пластиковую фигурку, в которой легко угадывались его собственные черты.

- Это взаимный садомазохизм, Рина, — строго сказала Джанет, усевшись рядом. — Ты не знаешь, где он, когда прилетит, вспомнит ли о тебе, когда доберется до дома… и он не знает о тебе ничего. Отпусти ситуацию и живи дальше. Не позволяй призраку влиять на то, что ты делаешь. Если он действительно твоя судьба, все сложится. Если нет — ты встретишь другого мужчину, с которым захочешь провести остаток жизни… — она окинула взглядом голограмму и вздохнула, мечтательно подперев щеку ладошкой: — Хотя хорош, шельмец, что и говорить. Да и платина, опять же…

- Джи! — возмутилась я прежде, чем заметила, что она посмеивается.

- Сдаюсь! — уже в открытую рассмеялась Джанет, многоопытно увернувшись от тычка. — Вообще-то я зашла спросить, как все прошло, но, судя по записи, ты всю конференцию витала в облаках и звучала как одержимая… — она резко посерьезнела. — Рин, мне тоже хочется верить в сказку и чудо. Но стоит ли ради этого отказываться от всего остального?

Я тоже подобралась. Джанет переживала предательство Тайвера еще тяжелее, чем я сама. Для меня он был другом — не самым близким, но дорогим; для нее же — светлым идеалом, за чьим вниманием подруга охотилась с поистине неутомимым энтузиазмом.

Прежде чем задать мне этот вопрос, она спросила о том же себя саму — и лучше бы мне сейчас ответить что-нибудь благоразумное, потому что Джанет наверняка сделала именно это.