Два шага на небеса - Андрей Дышев

Госпожа Дамира держится за сына столь же ревностно, сколь Виктор держится за Стеллу. Он словно копировал ее: Дамира нашла сына – сын нашел Стеллу; Дамира взяла на себя расходы сына в круизе – Виктор взял на себя расходы Стеллы. Дамира заинтересована в сыне в той же степени, как сын в Стелле. Это обрывок цепи с равными по весу звеньями, и в то же время легко заметить, что Виктор очень дорожит матерью, но это чувства скорее не сына к матери, а бизнесмена к надежному компаньону. Он ревностно следит за тем, чтобы с ней все было в порядке, чтобы она не заболела, не отравилась дымом. Надеется на богатое наследство, которое неожиданно свалилось ему на голову вместе с мамочкой? Или…

Но что же госпожа Дамира? Она менее всего похожа на утонченную даму, душу которой терзает ностальгия по прошлому и не дает покоя чувство вины за ошибки молодости. Ее агрессивность к Стелле не увязывается с тем имиджем, в который Дамира воткнула себя: помалкивала бы лучше, чем отгонять от засидевшегося в холостяках сына девок. И боится правды. Боится сыска, любого проявления любопытства к ее жизни. В унитазе сгорают фотографии римских музейных экспонатов – это лишь то, что удалось вынюхать Мизину.

Капитан очень осторожен и не скрывает этого. Это его качество можно списать на ревностное стремление сохранить «Пафосу» доброе имя и, соответственно, клиентов и прибыль. Но вот чего я не могу понять – как он собирается сохранить свое доброе имя, предлагая преступнику, которого разыскивает милиция, тайно сбежать с яхты.

Мой дорогой генерал, страдающий барскими замашками, похож на бетонную стену, которая легко превращается в песок, едва прикоснешься к ней рукой. Лишившись власти, он навязывал кому попало свою дружбу, чтобы на ней имитировать власть, и, должно быть, получал тихое счастье от того, что ему иногда удавалось заманить меня к барной стойке. Но не укладывалось в голове, как можно восьмой раз подряд тратить большие деньги на то, чтобы пить русскую водку на борту одной и той же яхты. У меня тоже бывали причуды, но генеральская в моем понимании была запредельной.

Круг замкнулся на Алине, которая ела изящно, неторопливо, но с хорошим аппетитом, словно его наличие говорило об отсутствии вопросов, которые так меня мучили.

– Может быть, вас укачало? – спросил Виктор, столь бережно прижимая к губам салфетку, словно боялся их раздавить, как спелые вишни.

Стелла одарила меня взглядом, в котором без труда можно было прочесть: «Так тебе и надо!»

– Перебрал вчера? – спросил генерал на ухо.

– Когда меня на лодке укачивает, – громко сказал Мизин, отвлекая словами внимание сидящих за столом, дотянулся до перечницы и до черноты засыпал ломтик сыра, – то я жую листья.

– Какие еще листья? – спросила госпожа Дамира низким и чуть хрипловатым голосом курящей женщины.

– Всякие, – ответил Мизин, энергично работая челюстями. – Будьте добры, хлеба подайте!.. Например, какую-нибудь хвою. Пихту, скажем. Или елку. Помогает сразу. А еще полезно смотреть в одну точку.

– Интересно, где на море можно раздобыть пихту? – удивленно спросила Дамира, оглядывая безучастные лица. – Не представляю, как среди волн может появиться дерево?

– Вы хотите меня о чем-то спросить? – проговорил Виктор, сложив салфетку конвертом сверху тарелки.

Я не сводил глаз с врача.

– Да, но вы вряд ли ответите.

– Во всяком случае, обещаю, что постараюсь, – заверил Виктор.

– Почему вы хотели меня убить?

– Меня никогда не укачивает! – громко говорила Дамира. – В любой шторм я держусь как морской волк!

– Главное, как себя настроить, правда? – Мизин увидел в Дамире единомышленницу.

– Вне всякого сомнения!

– Сто грамм и часик покемарить на корме – все как рукой снимет, – посоветовал мне генерал.

– Да, вы правы, – ответил мне Виктор после недолгой паузы. – На этот вопрос я не смогу ответить. Потому что не понимаю.

– Не понимаете вопроса или меня? – уточнил я.

– Побеседуйте об этом лучше с кем-нибудь другим, – ответил Виктор и отодвинулся от стола.

Глава 31

Обсуждение моего самочувствия постепенно сошло на нет. Разговор за столом угас. В кают-компанию вошел капитан.

– Что-то давно его не было, – вполголоса произнесла Дамира, по глазам присутствующих догадавшись о том, кто появился за ее спиной.

– Господа, – заявил капитан, – в связи с ночным происшествием я вынужден объявить на яхте чрезвычайное положение.

На мгновение за столом воцарилась тишина. Звякнула вилка в руке Мизина. Он разжал челюсти, но губы его оставались сомкнуты, отчего лицо удлинилось, а щеки ввалились еще больше.

– Хорошо, что не военное положение, – пробормотала Дамира.

Генерал ковырялся в зубах тонкой деревянной палочкой. Его лицо ничего не выражало, словно капитан объявил прогноз погоды. Стелла, улыбаясь краем рта, взглянула на меня и подмигнула. Доктор замер, глядя, как советовал Мизин, в одну точку. Алина рассматривала отпечаток кофейной гущи на стенках чашки, ее лицо наполовину было закрыто белой челкой.

Капитан, нервно играя связкой ключей на медном кулоне в виде корабельного штурвала, выжидал. Он полагал, что продолжительная пауза исключит двусмысленность его первой фразы.

– В связи с этим прошу всех до обеда находиться в своих каютах и не покидать их. К сожалению, я не могу поручить проведение дознания господину Нефедову, потому как он единственный пассажир, который имел минувшей ночью доступ к запасным ключам.

Снова пауза. Если бы все взгляды, направленные в меня, обратить в аплодисменты, кают-компания задрожала бы от грохота рукоплесканий.

– Надеюсь, что никто из вас не станет возражать, – продолжал капитан официальным тоном, – что я поручил провести дознание генералу, человеку, которому нет оснований не доверять.

Госпожа Дамира скорчила гримасу недоумения. Доктор побледнел, казалось, что он превратился в ледяную скульптуру и сейчас начнет звенеть. Мизин, снова жуя, одобрительно кивнул головой и прицелился в солонку, в которой еще оставалось немного соли. Стелла, выразительно артикулируя, что-то беззвучно говорила мне, но я не умел читать по ее слишком большим губам. Алина улыбалась, рассматривая нарисованный на салфетке цветок.

– Это вынужденная мера, направленная на сохранение вашей же безопасности, – завершил капитан. – Прошу отнестись к ней с пониманием.

Врач вскинул голову. Кроме меня, на Виктора никто не смотрел, тем не менее внимание всего стола было сосредоточено именно на нем. Все ждали реакции доктора.

– Капитан, – медленно произнес Виктор, по своему обыкновению не поворачиваясь к собеседнику лицом, – вы отдаете…

– А что касается вас, господин Челеш, – неожиданно жестко перебил его капитан и хлестнул себя по ладони цепочкой, на которую были нанизаны ключи, – то хочу предупредить: если вы откажетесь выполнить мое требование, нам с генералом придется посадить вас под временный арест в трюм.

– Замечательно! – воскликнула госпожа Дамира. – Дальше некуда!

Виктор, багровея, нашел в себе силы усмехнуться:

– В трюм? А разве он уже не занят?

Ничего не ответив, капитан вышел. Я смотрел на перекошенные лица. Мизин продолжал стоять с открытым от удивления ртом и с шуршанием чесал бритый затылок. Стелла крутила головой, глядя то на генерала, то на меня, и в ее глазах блестел азарт подростка, когда он видит на улицах города танки и вооруженных солдат. Алина откинулась на спинку стула и, скрестив на груди руки, спросила:

– Генерал, позвольте узнать: а о чем вы будете спрашивать?

– Да! – присоединилась Дамира. – Очень интересно, о чем вы будете нас допрашивать.

– Друзья, – примирительно сказал генерал. Мне показалось, что без капитана среди нас он чувствовал себя не в своей тарелке. – Друзья мои! Ничего страшного не произошло! Я зайду к каждому и задам всего несколько простых вопросов… Не надо паники, прошу вас! Не надо так бурно реагировать!

– А какие вопросы? – с томным придыханием произнесла Стелла и, посмотрев на генерала, прикрыла глаза. – Касающиеся личной жизни или как?

– Голая хронология, – нехотя объяснил генерал. – Где был, что делал с такого-то по такое-то время.

– Голая? – ахнула Стелла. – Тогда, пожалуй, я буду первая.

– Вообще-то, – извиваясь червем под каблуком, изрек Мизин, – уж коль Валерка брал ключи… В общем, я так думаю, что надо с ним поговорить, и все на этом. Мы-то при чем, да, народ?

Стелла кривлялась с наслаждением.

– Генерал, – прошептала она, и ее грудь колыхалась от частого дыхания, – а если я с такого-то времени была с мужчиной?.. И по такое-то тоже?..

– Тихо! – громко приказал генерал и хлопнул ладонью по столу. – Завтра мы уже будем на Кипре! Все будет о'кей! Только не надо нервничать. Не надо ничего предпринимать! Слушать меня!

– Нет, – спокойно возразил Виктор. Он сидел неподвижно, выпрямив спину. Руки его были опущены под стол. Глаза закрыты. – Слова капитана я воспринимаю как оскорбление и угрозу. И вы, генерал, не смеете командовать мной. Вы оба поплатитесь, я вам обещаю.