Дочь Лебедя - Джоанна Бак

— Девочка влюбилась, — сказал отец, вставая с кресла, — но боюсь, что не в палаццо…

В тот же день я улетела в Париж. На самолете я говорила себе: «Ты путешествуешь, чтобы забыться. Может, четырех дней было недостаточно?» Добравшись до дома, я оставила дорожную сумку на втором этаже, чтобы налегке взбежать наверх и посмотреть на дверь. Если бы я дала ему ключ, он бы ждал меня в квартире. Он сидел бы на полу и улыбался: «Где ты была, я всюду искал тебя… Какая записка? Дорогая, я так счастлив, что ты вернулась, давай завтра же поженимся. Я так сильно тосковал по тебе!» Потом он бы встал и обнял меня так крепко, что мы стали бы с ним одним целым…

В дверной щели был конверт. Я аккуратно вынула его, чтобы не порвать. На нем было написано «Феликс», но это был вроде бы не мой почерк. Только он мог написать на конверте свое имя.

«Отель „Даниэли“, — прочитала я. — 04129345. — Приезжай, я жду!»

Как странно, что отель в Портфино имеет такое же название, — вот и все, что пронеслось у меня в голове. Неужели он был там, один, и ждал меня? Я так обрадовалась, что оставила дверь открытой и уселась на пол рядом с телефоном. Руки мои так сильно дрожали, что я едва набрала номер. Цифры показались мне знакомыми, но я не обратила на это внимания.

— «Даниэли Ройял Эксельсиор», — услышала я голос телефонистки.

— Какой это город? — спросила я.

— Простите?

— Вы находитесь в Портофино?

— Нет, в Венеции, — ответила телефонистка.

— Простите, я ошиблась, — сказала я и повесила трубку.

Я еще раз посмотрела на записку и наконец поняла, что это мой собственный почерк.

И тут я пришла в бешенство.

Он не приходил, и ему наплевать на меня! Предатель! Когда-то, много лет назад, кукла «изменила» мне. Я посадила ее на отдельную полку, а позже нашла в обществе двух плюшевых мишек. Свидетельство ее вины привело меня в ярость и придало мне силу — я зашвырнула ее через всю комнату, и ее глиняная головка треснула. Я так радовалась, когда услышала треск и так была испугана потом, когда увидела, что с ней случилось. Я подбежала к ней, лежащей на полу, стала на колени и рыдала, и умоляла, чтобы она простила меня, но она молчала и с укором смотрела на меня.

Я была одна, и мне не на ком было выместить свою злость и ярость.

Я хотела было позвонить Розе, но она мудро и спокойно скажет, что ничего не может сделать. А мне нужно было что-то сделать — совершить поджог, что ли… Я хотела спуститься вниз за дорожной сумкой, но вдруг увидела приколотую к стене записочку, которую мне дал месяц назад Андре — визитную карточку цыганки — «Всевозможная магия». Там было так написано. Адрес тоже был указан, где-то в западном пригороде, но номера телефона не было. Я вынула ключ из двери и побежала вниз.

Станция метро называлась «Либерт». Улица находилась неподалеку. Женщина была молодая, с длинными черными и грязными волосами, в цветастом платье. На лице были прыщи. Маленький ребенок плакал в соседней комнате.

Цыганка продала мне черную свечу и сказала, что она приносит несчастье тому, кто вас предал.

— Но только вы должны быть уверены, что действительно ненавидите этого человека.

Я сказала, что так оно и есть.

Я принесла свечу домой. Поднимаясь по лестнице, я заметила что-то странное, чего-то там не хватало, что-то исчезло. Как только я вошла в комнату, то тут же сунула свечку в стакан и поставила его посредине комнаты, потом зажгла свечу.

— Я хочу, чтобы Феликс умер, — сказала я.

Пламя свечи стало ярким и очень высоким, потом оно резко уменьшилось и потемнело.

«О Боже! — подумала я. — Что я наделала!»

Я быстро подула, потом еще и еще.

Свеча не гасла.

Я начала дуть сильнее. Комната, казалось, была вся в огне.

Я лежала на полу, рядом со свечкой и задыхалась. Когда я открыла глаза, было уже темно. Что-то изменилось. Я продолжала лежать, внушая себе, что все в порядке. Потом вдруг у меня начало биться сердце как заячий хвост. Я встала, пытаясь не впасть в истерику, и включила лампу. Дыхание мое стало прерывистым.

Моя сумка, вдруг вспомнила я, моя сумка! Вот в чем дело! Я взяла ключ и выбежала из комнаты. Сумки внизу не было. Пустяки! Обыкновенное воровство.

Свеча в стакане выглядела маленькой, но опасной.

Я завернула ее в газету, которую захватила в отеле, и побежала вниз, чтобы выбросить ее в мусорный ящик. Когда я шла обратно, то скрестила пальцы на обеих руках, считая от одиннадцати до одного, как научила меня Берта, чтобы отвратить злой глаз.

Я провела в одиночестве целых пять дней. Делаборда в городе не было. Люк и Нэнси уехали. Отец и Мишель еще не вернулись из Венеции. И конечно, не было ни Сильви, ни Феликса. Я старалась не думать о них.

Я посмотрела почти все фильмы в кинотеатрах, расположенных неподалеку, и выкурила все сигаретки с марихуаной. У меня были плохие сны, я мало ела и снова стала бояться темноты.

Спустя пять дней вернулись домой отец и Мишель. Мишель позвонил мне. Они несколько раз встречались с Массимо, и он спрашивал обо мне. Они передали мне от него привет. Он даже прислал мне презент — круглое пресс-папье, внутри которого было цветное стекло, изображавшее цветы.

— Ты произвела на него впечатление, — заметил Мишель. — Ты начинаешь осваивать науку любви.

— Как дела у отца?

— Не очень хорошо, — уклончиво ответил Мишель. — У него плохие новости от его друга, или, можно сказать, нашего друга.

— Кто он? — спросила я из вежливости.

— Ты его не знаешь. Молодой человек упал со скалы. В Портофино. Это просто ужасно, тебе ни к чему вдаваться в детали. Его тело все еще не найдено. Бедный Феликс!

— Феликс? — спросила я. — Феликс?

— Ты его не знаешь. Послушай, приходи и поужинай с нами сегодня. Нужно подбодрить Джекоба. Между прочим, как твое увлечение?

Мое жгучее желание и ненависть на пламени черной свечи убили его. Я пожелала, чтобы он вошел в мою жизнь, и потом убила его. Мои мысли метались в голове со скоростью звука.

«Ты можешь иметь все, что пожелаешь», — сказала Джулия. Моя любовь убивает! Я обещала себе впредь ничего не загадывать.

Часть вторая

Это произошло после того, как я переехала обратно к отцу. В мою старую комнату. После того, как Нгуен помог мне сойти по лестнице квартиры на Рю дю Бак со всеми моими подушками, пепельницами и экранами для ламп.

…Я стояла в комнате перед комодом. В руке был стакан воды с таблетками. Ноги мои уже были ватными, потому что я уже проглотила их изрядное количество. Еще несколько штук, и передо мной была бы темнота, и я не смогла бы дышать. Я даже чувствовала, что уже не в состоянии сделать вздох. Еще несколько штук, и я разрешу, чтобы в меня вошла темнота. И именно в тот момент, когда я уже почти пожелала уйти в темноту, что-то екнуло во мне и сказало: «Нет!» На следующий день я все еще была жива, но помнила, как близка была темнота. И как мне было тепло от ощущения конца.