Самый лучший апокалипсис 2 - Ам Аль Гамма

– Куда это? – выгнул я удивленно брови.

– Не твоё дело, – отбрила меня зубатая, – бабосы плати и я потопала. Или ты думаешь я тебе тут забесплатно мазюкала?

– И сколько же это, интересно, я тебе должен? – просто из любопытства решил я поинтересоваться у наглой образины.

Выдра всерьез призадумалась.

– Два кило. И бластер мой верни. У тебя свой есть, – потребовали назад своё оружие.

Я от этой бесконечной наглости лишь покачал головой. Стоило дать слабину как беспринципная гадина тут же попыталась сесть тебе на шею. Ну что за порода такая?

– Бабосов у меня нет, – потёр я заспанные глаза, – но есть кое-что получше.

– Да? И что же это? – посмотрела на меня одноухая с выражением огромного скепсиса на своей пирсингованной морде.

– Предсказание, – широко улыбнулся я насторожившейся собаке. – Совершенно бесплатно.

– Не надо мне, – открестилась зубатая. – Я в эти сказки про Индиану Джонс не верю.

– Индиана Джонс? – я скептически выгнул брови. – Нет больше никакого Индианы Джонс. Индиана Джонс был наркоманом. И я его съел. Теперь я предсказываю будущее.

– Как это? – округлила глаза выдра.

– А вот так, – вытащил я из нагрудного кармана всё то же удостоверение, сунул обалдевшей собаке под нос. – Добрыня Никитич, управление по борьбе с наркотиками.

– По-твоему, почему меня поисковые программы отпустили? – вкрадчиво поинтересовался я у остолбеневшей собаки. – Их я тоже съел. Теперь могу телепортироваться куда захочу.

– Как это… съел?! – вконец опешила сутулая собака, замерла на месте белее белого. – Как это… телепортироваться?

– Да вот так. Тоже наркоманами оказались, – оскалился я во все тридцать два, спрятал картонку в нагрудный карман.

В подтверждение собственных слов пару раз переместился туда-обратно сутулой собаке за спину, наглядно продемонстрировал «полученные» способности.

– Поисковые п-программы?! Н…наркоманами? – одними губами прошептала одноухая, запинаясь от страха.

Непонятно что на неё оказывало больший эффект: тот факт, что я могу перемещаться в пространстве или то, что оцифрованные пенсионеры внезапно оказались наркоманами. А может смерть Индианы Джонс на неё так сильно подействовала. Все-таки ещё вчера он номинально был жив.

– Да там все наркоманами были, как выяснилось, – отмахнулся я, обошёл сутулую собаку по кругу. – Это ты меня удачно в подвал привела, такой наркопритон накрыли.

– Всех, правда, съесть не получилось, – поковырялся в зубах, – но это дело поправимое. Мы ещё до них доберемся. Правда ведь?

– Мы…? – ошарашено уставилась на меня сутулая собака.

– Конечно, мы, – я утвердительно кивнул. – Тебя там все отлично запомнили. Я им так и сказал, мол, спасибо напарнице, главных нарколыг в одну кучу собрала, как я и просил. Мне, правда, не особо поверили, но это дело поправимое. Давай сюда свою морду, вот так. Теперь замри, улыбайся. Вот, отлично!

– Смотри, какое селфи получилось, – сунул я зубатой гадине под нос экран телефона, продемонстрировал фотографию, где мы с ней вдвоём в обнимку. – Вылитые Бонни и Клайд. Знаешь таких? Нет? Выдающие сыщики были. Столько наркоманов отловили – вовек не сосчитать.

– Так всё, хватит! – резко оттолкнула меня выдра, тряхнула свой лысой башкой, вернула себе самообладание. – Не обдуришь, человечина! Вашу планетку все уже пощупали, и что вы из себя представляете народ прекрасно знает! Не умеете вы никаких предсказаний и бояться вас, тупиц беспросветных, нечего! Вот долетите к зиккурату и тогда посмотрим! Устроят вам местные ого-ого как, понял?! Радуйся, что ваш голубой шарик в пути ещё, балдей, пока можешь!

– Ну это мы ещё поглядим, – пообещал я зубатой, оскорбленный за всё человечество разом. – Через два часа ты будешь сидеть, вспоминать этот наш с тобой разговор и думать умеем мы в предсказания или нет. Крови в твоём организме к этому моменту останется литра два, не больше.

– Вот ещё! Чушь какая!

– Посмотрим чушь или нет.

– Посмотрим-посмотрим, – фыркнула зубатая. – Я не первый десяток живу, меня дурацкими сказками не запугаешь!

Выдра ещё продолжала что-то там болтать, но я уже не слушал. Вытащив из кармана подаренный мне одной теткой мятый кусок городской карты, перевернул лист, достал красный мелок из сумки. Накарябав с обратной стороны небольшое послание, аккуратно тот сложил, перевязал ниткой для надежности.

– Вот, не потеряй, – сунул я мятую карту выдре в зубы. – Отнесешь записку в СПК «Доброделы» – заброшенные хлева на окраине города, отдашь местным, скажешь, что от меня.

– Ничего я не понесу! – бросила листок на землю цыганский барон.

– Дело твоё, – безразлично пожал я плечами, ещё раз продемонстрировал выдре нашу с ней совместную фотографию. – Но если через два часа тебя не будет по указанному адресу, зиккурат Ашаля получит вот этот снимок и шкуру твою после такого искать будут все поисковые программы вместе взятые. За пособничество предполагаемому полярнику в шахты тебя отправят быстро и без особых разбирательств. Ещё и помучают перед этим.

Цыганский барон тут же подобрала мятый кусок дорожной карты обратно, поспешила спрятать в подкладку штанин.

– Бластер гони! – потребовали от меня вернуть чужой пистолет.

– Да забирай, – бросил я сутулой собаке назад её плазмоган, вытащил из рюкзака свой, кривой и в ржавчине. – И этот тоже. Чтобы починила к моему приходу!

– Вот ещё, разбежался! – возмущенно фыркнула одноухая, но бластер с земли подобрала.

Слегка растерянная такой моей щедростью, подозрительно на меня поглядывая, цыганский барон наставила оба оружия мне в лоб, расплылась в счастливой улыбке.

– Ничему тебя жизнь не учит, – покачал я головой, взглядом пригласил одноухую посмотреть себе за спину.

Восьмилапое чудовище, всё в кишках и паутине, медленно подбиралось к зубатой образине со спины. В два раза больше себя предыдущего, весь в человеческих потрохах и невероятно отожранный, паук возвращался из затянувшегося рейда.

– Хочешь жить – двигай отсюда, – поторопил я струхнувшую собаку. – Доберешься по указанному адресу – не забудь отдать бумажку. Скажешь, что на меня работаешь.

Псевдо-заместитель Настасьи Павловны, невнятно пролаяв, стала быстро пятиться от нас подальше в темноту. Опасливо поглядывая то на меня, то на распухшего от обильной жрачки паука, цыганский барон шустро отбежала на безопасное расстояние, замерла в нерешительности. Не в состоянии определиться как быть и что делать, сутулая собака десяток секунд топталась на месте, решала для себя внутреннюю дилемму. Так и не сообразив, по итогу истерично взвыла, крутанулась на сто восемьдесят и побежала вообще в третью сторону. Куда – непонятно.

Я подхватил с земли рюкзак, поковылял к центру двора. Спотыкаясь о многочисленные автоматы, гранаты и прочую амуницию, щедро разбросанную под ногами, прошел к огромной воронке – эпицентру недавнего взрыва. Выбрав себе насыпь побольше да покруче, уселся так, чтобы всё вокруг просматривалось, полез