Книга душ - Джеймс Освальд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще один лестничный пролет. Он стоял у двери собственной квартиры. Вот только самой двери – он еще помнил, как был горд собой, когда наконец ошкурил и перекрасил ее, – уже не было. Пустой проем, приглашающий к смертельному прыжку. Потолок исчез, наверху свистел ветер, донося слабые отголоски уличных звуков. Маклин не обращал на них внимания, он стоял у порога, не имея возможности войти, и вспоминал, что здесь было раньше.
Полированный деревянный пол, слегка рассохшийся и скрипучий. Вешалка у входа в ванную. Чулан с причудливой конструкцией потолка, позволявшей уличному свету проникать внутрь. Дверь направо, на кухню, выходившую окнами на крошечный неухоженный садик за домом. Рядом – его спальня, где он хранил весь свой гардероб; запонки остались от отца, свадебное фото в серебряной рамке на комоде – от матери. Еще три комнаты окнами на улицу. Вторая спальня, где в самое тяжелое время после развода нашел пристанище Ворчун; до него спальню занимал Фил, его лучший друг, они тогда делили квартиру. Следом кабинет – шкафы, набитые бессмысленной перепиской и прочей дребеденью, компьютер, который он почти никогда не включал, полки с книгами, которые он уже никогда не возьмет в руки.
И наконец гостиная. Резной потолочный бордюр, камин, широкое створчатое окно. Встроенный шкаф – он снял с него дверцы и расположил внутри в строгом алфавитном порядке свою коллекцию звукозаписей. Удобное кожаное кресло, доставшееся ему практически даром на распродаже подержанной мебели. Усилитель с колонками – этот, напротив, безумно дорогой.
В нем проснулись воспоминания о прожитых здесь счастливых днях. Здесь был его дом. Он как наяву слышал голос Фила, не в лад распевающего песни в ванной; видел студенческую компанию, под красное вино на кухне глубокомысленно рассуждающую о перспективах когнитивной терапии и о том, кто именно виноват в распаде любимой рок-группы. Он видел, как Керсти, завернувшись в полотенце, выходит из его спальни и босиком шлепает в гостиную, чтобы включить музыку. Она ставит что-то классическое – он не может с ходу распознать, что именно, – возвращается к спальне. Полотенце падает на пол, обнаженная Керсти шагает за дверь, в темноту.
И он видит ее на кровати. Ни одеяла, ни простыни, только грязный старый матрац, из протертых углов которого торчат острые пружины. Ее руки прикованы наручниками к спинке кровати в страшно неудобной позе, ноги раздвинуты – любители порнографии дорого дали бы за такой возбуждающий кадр. Грудь не движется, кожа бледная, как луна в декабре. Разметавшиеся волосы, как огромный траурный нимб.
От накатившего головокружения Маклин чуть было не рухнул в бездну за порогом. Он ухватился за обгорелые остатки косяка, почувствовал, как дерево крошится и подается под его весом. Инстинктивно отшатнувшись, он упал на бок и откатился назад, оказавшись в опасной близости от отсутствующих ныне перил. Маклин ползал по лестничной площадке, пока не нашел твердую опору в виде стены. Здесь он свернулся в клубок, прижав колени к груди, и попытался изгнать из головы чудовищное видение.
Было слышно, как где-то вдали всхлипывает маленький мальчик. Он не сразу понял, что плачет он сам.
38
Рождественским утром в управлении стояла тишина, словно в церкви. Маклин чуть не опоздал. Он не очень хорошо себя чувствовал, хотя было ли тому виной вчерашнее пиво или шок от посещения пожарища, сказать трудно. В любом случае, он еще способен работать в таком состоянии.
По сравнению с ним констебль Макбрайд смотрелся раз в десять хуже. Маклин обнаружил его сгорбившимся за столом и устало глядящим в ноутбук.
– Доброе утро, констебль. С Рождеством! – Маклин постарался произнести это негромко, но юный констебль все равно поморщился при звуке его голоса:
– Было бы с чем поздравлять, сэр.
Призадумавшись на мгновение, Маклин согласился:
– Тоже верно.
Он взял стул и присел рядом с констеблем.
– Разве вы вчера из паба не по домам отправились?
Макбрайд медленно повернул голову – бледный лоб покрывала испарина – в его сторону:
– Я собирался, сэр, но Кер… сержант Ричи зазвала нас в гости. Сказала, что ей нужна помощь, чтобы прикончить бутылку текилы. Кто ж знал, что она ее даже еще и не начинала!
Маклин с ходу не сообразил, обижаться ему, что остался за бортом импровизированной вечеринки, или благодарить судьбу, но обдумать этот вопрос не успел. Дверь распахнулась, и предмет его раздумий появилась на пороге с подносом кофе. Как всегда, Ричи выглядела подтянутой и аккуратной; если она и пила вчера текилу, это было незаметно.
– Вы уже здесь, сэр? С Рождеством! – Ричи улыбнулась и поставила поднос на стол.
Помимо кофе на нем был и бумажный пакет, и Маклин изумился – неужели рано утром в Рождество где-то можно купить завтрак? Или она приготовила на всех у себя дома? Впрочем, какая разница, сразу же решил он, как только Ричи развернула пакет и оттуда запахло жареным беконом.
– Только не говорите, что там не хватит на всех! – воскликнул он умоляюще.
– Не беспокойтесь, сэр, можете взять мою порцию, – вмешался Макбрайд, побледневший еще больше, когда Ричи протянула ему кофе и раскрытый пакет.
– Спасибо! – Маклин схватил добычу и отвернулся в сторону от Макбрайда, чтоб совсем не доконать беднягу. – А Ворчун уже здесь?
– Он в столовой, вместе с констеблем Джонсоном собирает остальную группу. Но мы можем начать и без них. – Ричи вернулась к столу и взяла с него стопку листков. – Я разбила список на две части. Сотрудники, которые постоянно работают с хранилищем, где были ключи, и все остальные.
Маклин быстро просмотрел первый список, радуясь, что он оказался не таким уж и длинным.
– Отлично. Делимся на пары, – распорядился он. – В каждой – один детектив и один полицейский констебль. Повезет, так к обеду всех опросим.
– А если кого-то не застанем? – уточнила Ричи.
– Вернемся завтра.
– А если они потребуют не портить праздник? – Это уже Макбрайд, который сжимал в руках дымящийся бумажный стаканчик с кофе и жадно втягивал носом пар.
– Скажешь, что если кто здесь и на
