Машинисты (авторский борник) - Аркадий Сахнин

— И люди, и машины работали на износ. А мы все затягивали гайку, пока не сорвали резьбу. Теперь ничего не поделаешь. Целые узлы паровозов дошли до ручки, запасных частей нет, а люди спотыкаются от усталости и ничего уже сделать не могут. Надо, чтобы нам помогли.

— Это неправда, — сказал секретарь парткома. — Это неправда, что люди уже ничего не могут сделать, — повторил он. — Хотя верно, что они спотыкаются от усталости. Нет, резьба не сорвалась у наших рабочих, как говорят здесь, а просто кое-кто растерялся. Я предлагаю назначить мастером ремонтного цеха Александра Жаринова.

Все согласились. И начальник депо согласился.

На следующий день Александр узнал о назначении и отказался. Он не хотел уходить с паровоза.

Если разобраться по существу, он был прав. Как только ремонтный цех начал сдавать, Сашкина колонна, следуя примеру машиниста Панина, весь ремонт взяла на себя. Такое решение казалось невыполнимым. В самом деле, раньше на каждом паровозе работали три бригады. Во время войны стали работать по две бригады. Это уже серьезная перегрузка. Как же при таких условиях брать на себя еще ремонт! Но люди приняли решение делать его. На отдых времени теперь совсем не оставалось. Следили только за тем, чтобы каждому паровознику каждые сутки дать хоть немного времени для сна. Колонна Жаринова получила Красное знамя обкома комсомола.

Когда Александр отказался от нового назначения, секретарь парткома сказал ему:

— Конечно, не стоит идти. Поезда теперь не бомбят, ребята — один в один, заработки большие из-за перевыполнения плана, да плюс к тому в оборотном депо на каждый рейс выдают без карточек четыреста граммов хлеба, сто граммов колбасы и тридцать граммов конфет. Какой же смысл идти в депо, где никаких дополнительных пайков нет и положение трудное?

Александр посмотрел на секретаря парткома, в его насмешливые улыбающиеся глаза и сказал:

— Вот гады!

— Кто гады? — не понял тот.

— Немцы, кто же еще!

Он пошел домой спать, а под утро появился в ремонтном цехе. Приказа о его назначении еще не было, но все уже знали, что он дал согласие.

Жаринов разобрался с делами и увидел, как они плохи. Потом стала собираться утренняя смена. К третьему гудку пришли все. Еще никто не начал работать, люди и в самом деле спотыкались от усталости. А возможно, от недоедания. Александр подумал, что на работе они не очень устанут, дел немного: к ремонту четырех паровозов даже приступать нельзя, нет запасных частей. На остальных кое-что по мелочам можно сделать.

После третьего гудка Жаринов велел сообщить по радио: назначается выходной день.

Никто ничего не мог понять. Что еще за выходной?

— Сегодня воскресенье, поэтому выходной день, — сказал Жаринов и ушел в свою конторку.

Он уткнулся в книгу для записи ремонта, не отрываясь от нее, косился в цех. Он не знал, придет к нему кто-нибудь или обрадованные люди разбегутся по домам, а он останется один на весь цех. Несколько человек все-таки заглянули. Просто так, без всякого дела. Кое-кто, должно быть, из любопытства, узнать, зачем в конторке собираются люди. Конторка была маленькая, стало тесно.

— Давайте выйдем в цех, — сказал Жаринов.

Оказалось, не так уж мало людей набилось в конторке. Теперь к ним присоединились и те, кто не успел уйти домой. Люди чего-то ждали.

Александр встал на буксу, лежавшую возле конторки, и спросил:

— Что будем делать?

Все молчали. Потом кто-то сказал:

— Ты мастер, ты и должен знать, что теперь делать.

— Верно, — подтвердил Александр.

Он решил, что сейчас подходящий момент, чтобы произнести речь, к которой подготовился заранее.

— Товарищи! — сказал он, доставая из кармана бумажку. — Вот выписка из протокола № 16 собрания партийной ячейки нашего депо, состоявшегося 6 апреля девятнадцатого года. А вот приложение к этому протоколу:

«Согласно постановлению от 6 апреля (протокол № 16) коммунистическая ячейка при депо Москва-Сортировочная Московско-Казанской железной дороги постановила: отработать в субботу под воскресенье с 12 на 13 апреля в ночь, что и было проведено в жизнь. К работе было приступлено в 8 час. вечера и производилась до 6 час. утра. Работали па холодных паровозах, которые подлежали промывке. Было начато три паровоза: №№ 358, 504, 7024. Когда ремонт был исполнен в полном смысле и паровозы затопили, то все члены, работавшие добровольно, перешли в вагон, где пили чай, обсуждали текущий момент на Восточном фронте, спели «Интернационал» и стали расходиться по квартирам, а члены, занимающие ответственные посты, приступили по долгу службы».

Настоящий протокол был утвержден президиумом ячейки.

Так прошел в стране первый коммунистический субботник, — продолжал Жаринов. — Все это происходило вот здесь, в нашем депо. Если в тех условиях люди справлялись с ремонтом, то как же мы не справимся! А кое-что у них можно и позаимствовать. Где они брали запасные части? На разбитых паровозах. Верно? Так и мы сделаем. Товарищи! — с пафосом воскликнул Жаринов. — Мы рабочие. Гегемон революции…

Кто-то перебил его:

— Насчет гегемона ясно. Давай теперь думать, как паровозы ремонтировать.

Было совсем не смешно, и Александр обиделся оттого, что все рассмеялись. Но про обиду он тут же забыл — люди стали говорить дело. Из всего, что слесари предлагали, выбрали самое подходящее. Перед голосованием Александр сформулировал решение. Вот что он сказал:

— Первое. Затопить баню и пропустить через нее в первую очередь многосемейных и стариков. Просить комсомольцев с бывшего паровоза Жаринова сэкономить для этого топливо сверх обычной экономии. Второе. Послать группу слесарей туда, где лежат разбомбленные поезда, для отбора запчастей. Третье. Четырех человек послать в близлежащие деревни для закупки картошки. Четвертое. Поскольку в таком хаосе работать нельзя, провести воскресник по уборке депо, одновременно изучать внутренние ресурсы для изготовления запасных частей из подручных средств. Пятое. Приступить к выполнению решения всех пунктов через час после голосования.

Оказывается, трудно было только с места тронуться и дать небольшой разгон. Вскоре ремонтный цех стал лучшим в депо, а все депо получило на вечное хранение Красное знамя Государственного Комитета Обороны.

После этого уже никто не мог удержать Александра в цехе, и он снова ушел на паровоз.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1942 года группа работников депо Москва-Сортировочная была награждена орденами и медалями, и среди них машинист Александр Иванович Жаринов.

В торжественной обстановке в Кремле Михаил Иванович Калинин вручил ему орден Ленина.

Шли годы. Тяжелые послевоенные годы, но все-таки не сравнимые с периодом войны. Появились новые паровозы, новая техника. Реконструкция народного хозяйства страны коснулась и депо Москва-Сортировочная.

Как и в годы первых пятилеток, так и в послевоенную, рабочие депо выступили со многими ценными начинаниями. Широкий размах приобрело здесь движение ударников.

Вдруг совершенно по-новому предстал перед ними график работы паровозов. По этому графику паровозы должны были находиться в основном и оборотном депо десять с половиной часов в сутки, то есть почти половину времени бездействовать. Значит, все время простоя надо зря жечь уголь, значит, для обеспечения нормального движения поездов надо держать огромный парк локомотивов, почти вдвое превышающий фактическую потребность. За сутки, согласно норме, паровоз должен был делать лишь 200–250 километров. Это значит в среднем — меньше 8—10 километров в час.

Конечно, локомотив не может находиться в движении двадцать четыре часа. Надо и экипировку делать — брать уголь, песок, воду, смазку, надо и топку чистить, но для этого не требуется много времени.

Комсомольцы Александр Жаринов, Виктор Блаженов и другие передовые машинисты увеличили пробег за счет сокращения времени на экипировку и увеличения скорости, однако то были лишь крохи. При существующем положении дел большего добиться было нельзя. Простои были заложены в самом графике движения, во всей системе организации работ локомотивных бригад.

— Представляете, — говорил Жаринов, — прибываем мы, скажем, в пункт назначения Рыбное. Здесь нас отцепляют, мы отправляемся на круг, разворачиваемся, ставим машину в депо и уходим на 5–6 часов отдыхать. А паровоз в эти часы тоже «отдыхает», нас ждет, хотя для отправки его в обратный рейс надо лишь добавить угля, воды и почистить топку. На это и часа много. Да и в свое депо приедешь, локомотиву положено «отдыхать» несколько часов. Следовательно, если изменить систему работы, построить график так, чтобы паровоз не дожидался нас, эффект получится колоссальный.

Вспоминая то время, машинист Виктор Блаженов писал в своей книге «На стальных магистралях»: