Царская охота (СИ) - "shellina"

Глава 18

Взрыв прогремел неестественно громко. Семен Орлов успел нырнуть в проулок до того момента как карету подбросило, а сидящему внутри Джону Картерету, кажется, что-то оторвало, но криков слышно не было, из чего Семен пришел к выводу, что председатель Тайного общества, основанного королем Георгом, был к тому моменту мертв. Пробежав по небольшой улочке, Орлов спрятался в тени какого-то дома, и стянул шарф, которым обмотал лицо на тот случай, если его кто-то увидел. После чего, сунул шарф за пазуху и быстрым шагом, но уже не бежав, вышел на улицу, на которой уже начинала собираться толпа.

— Что случилось? — спросил он у одного господина, остановившись рядом с ним. — Я слышал какой-то грохот.

— Никто не знает, — пожал плечами господин, который даже не посмотрел на него, пытаясь разглядеть, что происходит там, где бегал вокруг покореженной кареты почти не пострадавший кучер. Его швырнуло вперед, когда прогремел взрыв, но кучер был опытен и каким-то невероятным образом сумел удержаться, выхватить нож и перерезать сбрую, освобождая перепуганных лошадей, которые понесли и грозили разнести карету по кусочкам, угробив при этом каких-нибудь зазевавшихся прохожих. — Вроде бы какой-то человек с изуродованным лицом подскочил к карете, открыл дверь и что-то закинул внутрь, а потом раздался взрыв.

— С изуродованным лицом? — Орлов изумленно моргнул. — Ну, с такими приметами его будет легко отыскать.

— Если будет, кто искать, — фыркнул господин. — Убили же как раз председателя Тайного совета, который и должен этим заниматься. Сейчас пока его величество нового назначит, пока тот поймет, что надо делать… Никогда этого сифилитика не найдут, — господин махнул рукой.

— Сифилитика? — Орлов снова моргнул.

— Конечно, тот, кто бомбарду кинул, он же без носа был. Эту-то особенность кучер и успел запомнить, больше ничего, слишком быстро все произошло, да темно уже. Видать, к любовнице поехал, у которой муж ревнивый, раз один был, так-то обычно с охраной разъезжал, — Семен согласно кивнул. Он знал, что господин председатель Тайного совета почти всегда ездил в сопровождении четырех гвардейцев, которые карету окружали так, что приблизить к ней было практически невозможно. Вот только пару раз в неделю, практически тайком, Джон Картерет уезжал из дома в сопровождение одного лишь кучера. Слишком болтливый господин почти угадал, когда предположил, что Картерет ездил таким образом к любовнице. Это была не какая-то там любовница, с ревнивым мужем, нет, это был подпольный бордель, в котором удовлетворяли весьма специфические вкусы состоятельных клиентов, одним из которых и был господин председатель. Орлов почти месяц выяснял этот маршрут, ежедневно прослеживая передвижения Картерета. Это было сложно в том плане, что он постоянно мог быть раскрыт как соглядатай. Поэтому в ход шли фальшивые бороды, усы, и ненавидимые Семеном парики. Вчера утром Головкин сообщил, что основное задание государя выполнено, и что они вполне могут уехать, ежели это необходимо. Вот только сейчас Орлов не был уверен, а так ли необходимо срываться с места, навлекая тем самым подозрение на себя и на государя, если, кроме того, что он, предположительно сифилитик, про напавшего известно не было.

— Кошмар какой, — покачал он головой, показывая, что рассказ господина произвел на него гнетущее впечатление. — И как теперь по улицам ходить или ездить, если такой вот убийца по Лондону бегает? — и он демонстративно поежился, оглядевшись вокруг.

— И не говорите, в страшные времена живем, — господину, похоже, передалась нервозность Орлова, и он поспешил откланяться.

Семен же еще некоторое время потолкался в толпе зевак, охая и ахая на все лады. Ему нужно было убедиться, что Картерет мертв, и узнать, что еще известно про его убийцу. Ничего более того, что уже узнал, Семен не услышал и только после того, как прибывшие гвардейцы начали разгонять толпу, ушел в дом, купленный для них с Головкиным сэром Ричардом.

— Ну что, Семен, как твои успехи? — Головкин встретил его в холле, похоже, ждал, когда его беспокойный сосед явиться.

— Лучше, чем я мог предположить, — Орлов с задумчивым видом стянул плащ и бросил его на стоящую возле входной двери вешалку. — Думаю, что мы можем и задержаться, ежели у тебя, Гавриил Иванович, дела какие здесь в Лондоне есть. Так оно не столь подозрительно будет.

— Уф, ну слава Богу, — Головкин выдохнул с явным облегчением. — Я-то уже думал, что уезжать придется, а ведь у меня так все пока складывается хорошо. И королем Георгом я принят и обласкан. Он ить сразу поверил, что мне сбежать от самодурствующего юнца удалось. Так что теперича можно и про сбор тот напеть в королевские уши, про коий мне государь говорил.

— Решено, пока останемся. Передадим то, что надобно с курьером, — Орлов потер шею. — Он должен вот-вот приехать. Откуда, кстати.

— Из Клоубрукдейла, что в Шропшире находится, — Головкин побарабанил пальцами по перилам лестницы, ведущей на второй этаж. — Вроде бы шпионам Демидова что-то удалось вызнать, вот поэтому курьера и отправили, ну и к нам заодно просили заехать, дабы или нас захватить на родину, или сведенья какие увезти.

— Это не опасно? Никто не перехватит курьера? — Орлов невольно нахмурился.

— Не знаю, Семен, — Головкин покачал головой. — Ему-то надо до Дувра добраться, там его пакетбот уже поджидает. Вроде бы его как почтового служащего, подчиненного Черкасского представляют. А кому нужны письма, ежели их и так в черных кабинетах досматривают? Будем надеяться, что все обойдется.

— Ну дай Бог, — и Орлов отправился наверх, чтобы свое письмо написать, да таким образом, чтобы посторонний и не понял, о чем он там пишет.

Василий Толстой лежал на крыше четырехэтажного дома, и наблюдал за выходом из церкви, которая располагалась напротив дома, на котором он сейчас лежал. Рядом с ним примостился молчаливый гвардеец, один из сопровождающей его пятерки.

— Не бойся, Николашка, не убегу, — весело оскалился Василий на мгновение отвлекаясь от предмета своего наблюдения и повернувшись к гвардейцу.

— А я не боюсь, твое благородие, — Николай отвечал спокойно. Ему было приказано сопровождать сегодня Толстого, что он и делал, а все остальное его не касалось.

— Верно, не боишься. Это только я всего боюсь, трус потому как, — и Василий снова повернулся в сторону церкви. Лежали они очень удобно, расположившись за каминной трубой, и увидеть их с улицы довольно проблематично, для этого нужно было точно знать, куда смотреть.

Дверь, ведущая в церковь, открылась, и из нее начал входить народ, пришедший на службу. День был не воскресный, потому особого ажиотаже не наблюдалось, на службе присутствовали или самые набожные прихожане, или те, которым нужно было переговорить со святым отцом, после окончания службы. К последним относился де Лириа, выхода которого и ожидал Василий, лежащий на крыше. Когда последний прихожанин покинул святую обитель, а де Лириа еще не появился, Василий поднял лежащее рядом с ним ружье и прицелился. Расстояние было не слишком большим, и Толстой был уверен, что не промахнется.

О том, что сегодня де Лириа прибудет на эту службу, бывший посланник ко двору Российской империи сказал ему сам. Просто Василий первые дни понятия не имел, как приступить к выполнению этого задания, а потом плюнул на все и пошел прямиком к де Лириа в гости. Убивать его в тот момент, когда тот вышел в холл, где Толстого задержал слуга, Василий не собирался. Он внезапно почувствовал, что еще может получить ну, если не прощение, то хотя бы жизнь сохранит, да за братьев сможет порадоваться, которые свалились на него вместе с опалой в тот момент, когда он сам-то едва из детского возраста вышел. А для того, чтобы осуществить этот нехитрый план, ему нужно было остаться в живых.

Де Лириа вышел к незваному гостю и по его нахмурившемуся лицу Василий понял, что тот его узнал.

— Я не собираюсь рисковать головой и побираться всю оставшуюся жизнь из-за тебя, — с порога процедил он, разглядывая бывшего посла. — Ты не говорил, что в конечном итоге государь с государыней должны будут погибнуть?