Циклопы - Алексей Бергман

Лев Константинович перебежал на другую сторону переулка. Одновременно вынул из кармана портмоне, отслюнявил три тысячные купюры и, подойдя к небольшому грузовому фургону с рекламным предложением сантехники и грузоперевозок на бортах, заговорил через раскрытую дверцу с водителем:

— Здорово, друг. Свободен?

Немолодой шофер отложил кроссворд, поглядел на приличного дяденьку с показательно зажатыми денежками в руке. Почесал карандашом за ухом:

— Да вроде бы, пока… Тебе — надолго?

— Не. Только реквизит перевезти. Вон, видишь дом культуры? Мне нужно несколько коробок с костюмами переправить. Недалеко, за час управимся.

— За ча-а-ас, — набивая цену, протянул водитель. — Я как бы тут не загораю…

— Добавлю, — солидно произнес Лев Константинович и пошел в обход капота.

Запрыгнул на сиденье. Добавил к купюрам еще одну тысячную бумажку, водиле протянул.

Тот хмуро поглядел на денежку, насупился. Но взял.

Перед Львом Константиновичем, на приборном щитке под стеклом лежала желтая бейсболка с логотипом сантехнического магазина. Потапов лихо, без спроса, нацепил ее на лысину:

— А халат рабочий, дружище, — есть?

— Да вроде как…, - в той же набивательной манере протянул водитель.

— Одолжи, а? Я доплачу. Химчистка костюма дороже встанет.

Хитрый шоферюга оценил костюм. Согласился, что — дороже. И за пятьсот рублей приодел Константиновича в халатик канареечного цвета с фиолетовой рекламной блямбой на спине.

Под руководством контрразведчика фургон встал у служебного входа, отвернувшись от «Газели» мордой. Лев Константинович сказал водиле:

— Жди, приятель. Я тут мигом.

— Я вроде как…

— Каждая лишняя минута простоя — десять рублей плюс к задатку! Врубай, дружище, счетчик!

Водитель разулыбался щедрому клиенту, за кроссвордом потянулся…

Лев Константинович выпрыгнул на асфальт. Одернул халат, поглубже натянул бейсболку.

В поле видимости, засевшей в «Газели» наружки он попадал лишь на мгновение. Скукожив плечи, скособочив физию, Лев Константинович сделал несколько шагов до служебной двери… Боковым зрением опытно засек внимательные лица в темноте салона «Газели»… Проскочил за дверь.

— Добрый день. Вера Дмитриевна предупредила, что сегодня привезут реквизит из Вахтанговского? — поинтересовался у бабушки вахтерши за конторкой.

— Да вроде нет…, - приподнимая очки на лоб, удивилась охранница, глубоко пенсионного возраста.

— Ну как же! — картинно огорчился смершевец. — Из Вахтанговского театра, Ольга Александровна договорилась… Я специально через пробки ехал.

— Так вы идите! Они сейчас в малом зале репетируют! И Вера Дмитриевна уже два часа как здесь.

Константинович галантно приподнял бейсболку:

— Мерси, мадам, за понимание.

И споро потрусил по разветвленным коридорам очага. «Борис, я руковожу наблюдением, ты — передвижением, иначе заплутаем».

«Налево к лестнице. Потом направо».

Лев Константинович повернул к лестнице, снял с головы бейсболку с длинным козырьком, тихонько выглянул из-за угла.

Возле конторки бабушки-вахтерши уже стоял неприметно серый господин. Интересовался чем-то.

— Дак это из Вахтанговского! — донесся до слуха уверенный голос охранницы. — Какие-то костюмы для постановки привезли.

Топтун еще о чем-то спрашивал, бабушка пожимала плечами…

«Уходим, Боря, — скомандовал Лев Константинович. — В репетиционный зал — нельзя…»

«Я и не собирался вас туда вести, — оборвал Борис. — Поднимайтесь по лестнице, первый пролет, поворот направо. Дальше — к гримеркам».

Лев Константинович прислушался и выдохнул! От выхода донесся глухой хлопок служебной двери: филер потопал на стоянку, вахтерша бабушка прикинулась перед органами опытным цербером, чего-то убедительно насочиняла.

Длинный полутемный коридор со множеством дверей. Снимая на ходу канареечный халат, Борис толкал одну дверь за другой — повсюду заперто. Дошел почти до выхода к кулисам основного зала, наткнулся на незапертую.

На легкий скрип дверных петель повернулась щедро накрашенная актриса-любительница. Девушка сидела перед зеркалом, торопливо шлепала на щеки грим — вишневые румяна. Судя по надетым на ноги лаптям и юбки из холстины, давали что-то из крестьянской жизни.

— Вам кого? — не отвлекаясь от процесса, произнесла «пейзанка».

— Добрый день, барышня, — галантерейно приосанился Лев Константиныч. — Простите за вторжение.

— Вам — кого? — с нажимом повторила девушка.

— Я старый друг Ольги Александровны. Хочу ей сделать сюрприз. Вы мне не поможете?

Упоминание лелиного имени мгновенно изменило атмосферу: с невнимательно небрежной, на полную гостеприимства. Барышня-крестьянка отложила баночку с румянами, садиться предложила.

— Видите ли, сударыня, — доверчиво, по-стариковски, глядя на «пейзанку», велеречиво объяснялся генерал, — я хочу сделать Ольге Александровне сюрприз. Вы не могли бы, милая, отнести Оленьке записочку… Ничего не говоря обо мне, это сюрприз! Я хочу быть для нее приятной неожиданностью…

В результате хитрых объяснений, генерал заполучил бумажку, нацарапал на ней несколько строк:

«Уважаемая Ольга Александровна. Леля.

Я близкий друг Вашего внука. Нам необходимо встретиться и поговорить.

Жду Вас в гримерке. Прошу не показывать волнения.

Мобильный телефон и сумочку, пожалуйста, оставьте в репетиционном зале.

За Вами наблюдают».

Лев Константинович вчетверо сложил бумажку, протягивая ее девушке, смущенно улыбнулся:

— Здесь личное, сударыня. Рассчитываю на вашу скромность.

Молоденькая девчонка покраснела даже под белилами-румянами, цапнула записку и не удержалась от укола:

— Могли бы и не предупреждать…, - повела плечом: — Я не читаю чужих писем…

— Я полон восхищения, мадмуазель!

Понукаемый генералом взгляд постоянно тянулся к зеркалам гримерки. Лев Константинович ходил по узкому проходу между креслиц, бдительно прижмуривался: не хотел встречать кумира с разбалансированной зеркалами психикой! Кружил, сновал, но всюду — натыкался. Блестящие под лампами поверхности подхватывали и многократно множили его фигуру из любого положения! Манили поглядеться!

Завьялов сжалился:

«Да ладно, Лев Константиныч, охорашивайся. Я как бы — отвернусь».

«Спасибо, друг Борис!» — генерал тут же приник к зеркалу.

Завянь не видел, но почувствовал — приглаживает брови. Остатки прежней роскоши на черепушке грамотно распределяет.