Булгаков и княгиня - Владимир Алексеевич Колганов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Бонжур, месье! Очень знакомое лицо… мы с вами не в Севастополе при эвакуации встречались?
– Нет, ваше сиятельство, гораздо позже… то есть попросту вчера. Вы помните… на кладбище… вы ещё маршировали?
– Ну как же, как же! У меня прекрасная память, я вас сразу опознал. Присаживайтесь, – он указал мне на диван, а сам уселся в кресло за дубовым письменным столом, украшенным лошадиными головами. – Так как же вас…
– Михаил Покровский, писатель, из России. Я, ваше сиятельство, вот по какому делу осмелился вас побеспокоить…
– Слушаю, слушаю, любезный.
– Простите, что так вот… без звонка, без приглашения, как бы напролом… – я мямлил, уже начиная сомневаться, стоило ли вообще затевать эту беседу.
– Так в чём, собственно, ваше дело? Говорите, не стесняйтесь.
– Даже и не знаю, как объяснить… – и вдруг, набравшись смелости, сказал: – А вот не могли бы вы одолжить мне две тысячи зелёных.
– То есть как это? – опешил непонятливый граф.
– Ах, ваше сиятельство, ещё раз извините… Тут голова кругом… Мне бы… собственно, я доллары имел в виду. Поверьте, если бы не отчаянная нужда… А тут, ну просто позарез! Вы не извольте сомневаться, верну всё непременно, до копеечки.
Граф пошарил в коробке на столе и неторопливо закурил сигару.
– Мне, право же, очень неловко, голубчик… Но, что поделаешь, вынужден вам отказать.
– Клянусь вам, я с процентами все доллары до последнего верну!
– Ах, дорогой мой! Прежде чем торговаться о процентах, надо бы усвоить, что он из себя представляет, этот самый доллар, – тут перед моим носом возник желанный зеленоватый клочок бумаги с водяными знаками, граф достал его из ящика стола и теперь смотрел на меня с видом лектора по распространению особо важных знаний. – Имейте в виду, доллар всемогущ! Он всюду! Вот вы взгляните-ка туда. Там стоит шифоньер из коллекции Генриха Брокара. По каталогу «Кристис» он стоит двести тысяч. А рядом бонбоньерка из усадьбы в подмосковном сельце Абрамцево – ей цена от силы долларов пятьсот. Однако и шифоньер, и бонбоньерка одинаково мне дороги. А почему? А потому что в приобретение всех находящихся в этой комнате вещей вложен труд нескольких поколений моих предков. Поверьте, тяжкий, непосильный труд, я знаю, о чём вам говорю, – граф с явным укором глянул на меня. – Надеюсь, теперь вы понимаете всю бестактность своей просьбы?
– Поверьте, граф, я ничего такого не имел в виду…
– Ну как же… По сути дела, не приложив ни малейшего труда, надеетесь урвать из моего кармана кругленькую сумму, в то время как я должен пожертвовать одной из святых для меня вещей, выставив её на аукцион. И для чего? Чтобы удовлетворить вашу ненасытную утробу.
– Граф, вы неправы. Я, слава богу, сыт… Да и зачем вам что-то продавать? Впрочем… – тут мне подумалось, а может, граф не при деньгах? – Что, так и не дадите?
– Рад бы… Но уважение к предкам запрещает.
– Ну, что поделаешь…
Я поглядел по сторонам. Вновь обозрел ряды кобыл и жеребцов. И уже готов был решиться на отчаянный шаг, использовав в качестве орудия возмездия подставку от настольной лампы, как вдруг на ломберном столике увидал колоду карт. Что-то знакомое всплыло из моей памяти. Я вспомнил казино около сада «Аквариум» на Большой Садовой, американскую рулетку, зелёное сукно карточных столов…
– Играете? – спрашиваю у графа.
– Да, иногда я не прочь сыграть в подкидного дурака.
– Так что ж?
– Я, видите ли, играю исключительно на интерес, – граф скорчил презрительную рожу и выпустил струю дыма прямо мне в лицо. – А с вас взять, судя по всему, абсолютно нечего…
– Граф, у меня и в самом деле ничего нет, кроме ничем не запятнанной фамилии.
– Прискорбно… То есть за фамилию я, конечно, рад. И вместе с тем весьма обидно, – граф, судя по всему, расстроился, поскольку потерял партнёра.
– Вот разве что роман… – пробормотал я.
– Чей? – заинтересовался граф.
– Мой.
– Полно, милейший, не смешите… Вот уж ни с того и ни с сего возник некий мифический роман.
– Да я не вру! Этот роман у меня готовы с потрохами оторвать. Но дело в том… чтобы вернуть на него свои права, я должен заплатить одному мерзавцу… тысячу долларов, – назвать истинную сумму я не решился. Ну хотя бы так…
– Вот незадача! Уж как вам не везёт, – граф совсем развеселился. – Впрочем, я не ослышался? Речь только об одной тысяче? – погрозил мне пальцем. – Ай-ай-ай! Зачем же тогда просили вдвое больше?
– Так вы бы всё равно не дали, – нашёлся я.
– Ой, не скажите. Одно дело расчёты в ассигнациях… – возразил мне граф. И призадумался. – А что, любезный, сыграем на роман? Если я выиграю, даю вам денег, чтобы выкупить роман, ну а затем он переходит в мою собственность.
Вот-те на! Как странно складывается судьба – то весь будто в золоте, то попросту дурак. Так что же, играть или не играть. А что мне оставалось?
– Должен ли я вас так понять, что в случае моего выигрыша вы оформляете дарственную по тысяче долларов за кон. И не звоните в полицию в течение получаса после моего ухода, – спросил я.
– Ну, вы и нахал! – возмутился граф.
– Согласен по пятьсот за кон.
– По десять.
– По четыреста.
– Двадцать… и ни центом больше!
– Ладно. Принято… Так кто сдаёт.
– Всё как обычно. Кому выпадает старшая…
– Идёт… У меня туз.
– Десятка… Что ж, поехали.
Кому-нибудь довелось бродить по улицам Парижа в декабре? Монмартр, бульвар Клиши… Или, к примеру, Люксембургский сад, где мушкетёры обратили в бегство гвардейцев кардинала… Вот и у нас сражение. Всё потому что с графом режемся в подкидного дурака. А на кону роман… Ну кто бы мог подумать, что моя судьба зависит от королей, девяток и прекрасных дам, изображённых на глянцевых картонках?
Но вот смотрю: тройка на руках, семёрка… двойка! Тройка ложится под девятку, семёрка под валета, а двойка… двойка – под пиковую даму. Я выиграл! Три карты с теми самыми цифрами из телефона Киры. Ну разумеется, да кто бы сомневался… Ох, только бы не сглазить! Да неужто повезёт?
Однако граф требует реванша. Возможно ли сиятельному отказать? Кстати,
