Я не сулю тебе рая - Анвер Гадеевич Бикчентаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анвер Бикчентаев, несомненно, пошел по линии наибольшего сопротивления, решив вести повествование от лица именно такого противоречивого героя. Косвенное объяснение тому мы находим в строках автора, опубликованных им года три тому назад в газете «Труд». В них писатель вновь и вновь повторяет свое кредо: «По-моему, книгу интереснее и читать и писать, когда от первой страницы до последней герой взрослеет, совершенствуется, при этом ошибаясь, падая, поднимаясь, пересиливая себя в поиске. Среди молодых рабочих я находил немало таких людей». И мы понимаем, когда он захотел представить нам героя самораскрывающегося «на глазах у читателей». Трудная эта дорога, как говорит писатель, «дальняя» и «пыльная», но «по ней идет человек». Значит, нужно показать, каков он. И пусть он сам расскажет о себе…
Нетрудно заметить, что Анвер Бикчентаев любит контрастирующие краски. И, быть может, он нарочито утрирует кое-где, наделяя своего героя поначалу откровенно иждивенческой психологией. Согласитесь, читатель, не очень-то поверишь пареньку-ремесленнику, уже умеющему «слесарить», если он вдруг заявляет, что коммунизм понимает так: «Бери, что приглянется». Нет, не такой уж он простак. Не вернее ли предположить, что в навязанном ему споре с «шефом», партийным вожаком Искандером Амантаевым, он очередной раз демонстрирует свою браваду, желая «расшевелить этого сухаря». Сознательно, желая позлить собеседника, Хайдар коверкает заповедь коммунизма: «от каждого по способностям, каждому по потребностям», заменяя ее такой, якобы коммунистической: «трудись по возможности, получай по потребности».
Но Искандер Амантаев вовсе не «сухарь», каким он показался на первых порах Хайдару. Его беседа с Хайдаром о коммунизме душевна и умна. И ведет он ее на равных, не поучая, а споря. И не гневается, ибо, как опытный наставник, раскусил браваду «противника». А главное — понял, что и в уродливых подчас суждениях паренька есть свое рациональное зерно, особенно по части его критики теневых сторон жизни, по части ошибок в воспитании молодежи. Вспомним хотя бы его обличительную тираду, обращенную к старшим: «А нас вы обещали застраховать от трудностей и испытании. Может, я неправильно понял? Нет, правильно! Я же помню, как моя мама причитала надо мной: «Довольно того, что сама выстрадала. Ты у меня будешь жить счастливенько». Это было у нее вроде колыбельной песни. Разве школьные учителя не говорили нам то же самое?..»
Так зачем же понадобился автору этот самый спор? Думаю, что применительно к конкретным персонажам романа он не так уж и заботит романиста, а главное, его острие выходит за рамки сюжета и выражает пафос боевого публициста и здравого полемиста, каким мы знаем художника Бикчентаева, не терпящего иждивенческой философии, ханжества, полуправды.
Искандер Амантаев выступает здесь в роли «посредника» между автором и читателем, он обнажает художественную концепцию писателя — концепцию воспитателя, выступающего против тех, кому чужда борьба и беспокойство, против тех, которые — хоть и не по злой воле — способны выращивать бездельников, снобов, любителей «легкой жизни». Эту свою позицию автор вынес толстовским эпиграфом ко всему роману. Более того, он вынес ее в название романа. В одном случае он говорит растерянному юноше, не понимающему смысла борьбы, устами партийного вожака: «я не сулю тебе рая». В другом случае ту же мысль выражает чудесный человек Белов из романа «Лебеди остаются на Урале». Даже в объяснениях с любимой, зовя ее с собой на трудные, но благородные дела, он не считает лишним сказать: «Я не боюсь борьбы и буду стоять на своем, не отступлю, если считаю, что прав. Легкая жизнь не по мне. Пойдешь ли ты со мной?.. Я не сулю тебе беззаботную жизнь. Решай же!» (Подчеркнуто мною — Г. К.).
Такой вроде бы словесный повтор из совершенно разных произведений, написанных в разное время, далеко не случаен. Он звучит здесь как рефрен, выплескивая наружу то, что наболело и прочувствовано Анвером Бикчентаевым давно.
Автор постепенно срывает с Хайдара маску «разочарованного», раскрывая действительный его характер, способный, как оказалось, даже на подвиг с риском для жизни. Задумываясь, мы начинаем понимать, что тут, собственно, и не происходит какой-либо ломки характера, а просто естественное развитие его в условиях большого производственного коллектива советских людей. Но тем глубже ощущаем мы тяжесть нравственного потрясения, какую должен был пережить юный Аюдаров, когда вместо поощрения его борьбы в артели с «хапугами» он незаслуженно получил кличку «демагога» и «бузотера». Не просто такое пережить!
Но все же Хайдар пережил. И пережил не столь уж мучительно, как могло бы быть, если бы не оказался он в прекрасной рабочей среде, где лучший воспитатель — труд. Автор, сам чувствуя себя в этой кровно родной ему среде свободно и непринужденно, сумел рассказать об этом талантливо, лирично и, я бы сказал, весело. Он преодолел «сопротивление материала», вызванное труднейшей формой жанра, им избранного. И что примечательно: интернационалистский характер, присущий в наших условиях всякому большому трудовому коллективу, засверкал в романе на национальной почве новыми гранями своего величия.
И вот что еще хотелось бы сказать. Автору удалось художественно тонко раскрыть перед читателем самый процесс взросления героя, самокритику им былых своих заблуждений. Это очень важно, ибо здесь сказывается «диалектика души», присущая, помимо прочего, еще и возрасту. Да, именно возрасту. Напомню, что Галина Серебрякова написала в своей романтической трилогии «Прометей» даже про юного Маркса, что «в свои восемнадцать лет он с надменностью взрослого относился к минувшим семнадцати».
И действительно, у нас не вызывает какого-либо чувства удивления, что Хайдар Аюдаров, который еще год назад не ощущал опоры в товарищах по работе, настороженно относился к старшим, оказался способным осмеивать самого себя, вчерашнего, семнадцатилетнего, и заявить, что он делает «одно открытие за другим» и вокруг него «удивительные люди».
А мы добавим: в числе их и сам рассказчик — герой романа Хайдар, который доходит до такой степени сознания, что вступает в бригаду коммунистического труда и приходит к выводу о важности «живинки в деле», живинки, которую можно «при желании здорово раздуть».
Характер послесловия не позволяет остановиться более подробно на других произведениях Анвера Бикчентаева. Скажу несколько слов о биографии писателя, перешагнувшего шестидесятилетний рубеж. Он — коренной уфимец. В молодости учительствовал на Севере и на Дальнем Востоке. Возвратившись в 1933 году в родные места, стал профессиональным газетчиком. Затем два года отдал действительной военной службе.
В первые же дни Отечественной войны пошел добровольцем на фронт, впоследствии стал военным журналистом в армейской и фронтовой газетах.
Первая его книга написана
