Полёт феникса (СИ) - Архангельская Мария Владимировна

Я всплеснула руками, в который раз изумляясь местной правовой системе.

— Почему же в таком случае арестован только один человек, а не пятеро? Зачем ограничиваться только одним? Давайте обезглавим пятерых, каждый из которых предположительно совершил по одному убийству!

— Не смешно, — отрезал Тайрен. — Соньши, тебе, как никому, должна быть понятна необходимость успокоить народ. Убийца должен быть найдет и покаран в кратчайшие сроки. Судебное министерство сделало всё, от него зависящее, а что до Цзоу… Что ж, чем-то всегда приходится жертвовать.

Я уставилась на него, начиная понимать, что правовая система тут может быть и не причём. Не это ли практически полным текстом сказал мне Цзоу Лианьюй? Что судебный министр выполнял заказ его величества?

— Ты хочешь сказать… что понимаешь, что Цзоу Риад невиновен… и жертвуешь им ради успокоения народа?

— И ради твоей безопасности. Не хватало только нового бунта, в котором снова потребуют твою голову.

Я осознала, что сижу с открытым ртом, и со стуком захлопнула его. Потом резко выдохнула.

— Ну нет. Я не согласна.

— А я тебе говорил, — флегматично заметил Кей, ставя на поле очередную шашку.

— Тебе понравилось удирать от бунтовщиков? — осведомился Тайрен.

— Нет. Но пока ещё до бунта не дошло, не так ли?

— И не дойдёт. Потому что убийца будет публично казнён, как только двор начнёт снова собираться после Нового года.

— Тайрен!

— Соньши, — он, наконец, поднял на меня глаза, — долг любого подданного — служить своим повелителям всеми силами. В том числе и своей жизнью. Считай, что Цзоу Риад заслонил тебя грудью в бою. Он обязан это сделать, и тут не на что обижаться и нечему возмущаться.

Я помолчала. Нельзя сказать, что его слова совсем не нашли отклика в моей душе. В памяти ещё отзывался пережитый страх, когда я спешно натягивала платье, путаясь в рукавах и завязках, а за окном уже мелькали факелы в руках вооружённых людей, собиравшихся учинить надо мной расправу. А потом бегство через ночной лес, и Мейхи, оставшаяся меня прикрывать… Она сделала это добровольно, но вот возницу, чьего имени я даже не узнала, никто не спросил. И он умер лишь потому, что оказался не в то время и не в том месте.

Так неужели за меня снова и снова должны расплачиваться другие? Да, иногда этого не избежать, но сейчас-то ещё можно побороться.

— Тайрен, — сказала я, — если так рассуждать, то получится, что правитель может позволить себе любое самодурство, любую подлость. Потому что подданные должны. А как насчёт долга правителя перед подданными? Разве добродетельное правление — не его первейшая обязанность?

— Помню, как ты критиковала эту доктрину, — хмыкнул муж.

— Я критиковала не саму доктрину, а слепую уверенность, что ею можно решить все проблемы. Против же следования добродетели я ничего не имею, если не доводить до абсурда.

Тайрен хмыкнул ещё раз.

— Считай, что ты доводишь, — сказал он. — Ещё какие-нибудь аргументы будут? Если нет, то ты меня не убедила.

— Тайрен, а если убийства продолжатся и после казни, что тогда? Так и будешь назначать виноватых и их казнить?

— Прошло уже четыре месяца, но новых убийств не было.

— Ну, я бы на месте убийцы тоже затаился, — заметил Кей, до того отрешённо разглядывавший доску. — Так что её величество права. Если мы казним Цзоу, а потом найдут ещё один труп, то какие слухи пойдут? И к гадателям ходить не надо: да-да, убивает оборотниха-императрица, а император её покрывает, хватая кого ни попадя.

Тайрен скривился, глядя на лучшего друга взглядом "и ты, Брут", но с ответом сразу не нашёлся.

— Но ведь этого может и не произойти, — наконец сказал он.

— Если это не просто сумасшедший убийца, а, как ты боишься, недоброжелатели твоей супруги опять взялись за своё — будет обязательно. Ты сделаешь им роскошный подарок, казнив невиновного. Более того — даже если убийца к политике не имеет отношения и действительно уймётся, я не удивлюсь, если у него найдётся подражатель. По той же самой причине.

Я усиленно закивала.

— Что-то раньше ты так рьяно не возражал, — кисло сказал Тайрен.

— Я надеялся, что всё же смогу найти настоящего преступника, и тогда вопрос решится сам собой. Но мне не хватает времени. Дай мне ещё хотя бы месяц.

Мы с Тайреном удивлённо посмотрели на него.

— Ты сам ищешь преступника? И ничего не говорил мне?

— Пока у меня только подозрения. Судебное министерство уже проверяло всех, кого только можно, и никаких доказательств не нашло. Что бы я мог им возразить?

— Тогда, может, поделишься своими подозрениями с нами? Раз уж начал.

Кей помедлил, вертя в пальцах шашку, которую намеревался поставить на поле.

— Хоть я тут и говорил про политику, — сказал он, — но, подозреваю, что дело не в ней. Скорее всего, это внутренние интриги Церемониального министерства. Проще говоря, кто-то очень хочет сместить министра Цзоу с его должности.

— И поэтому взялся за его сына?

— Именно. Даже если старик и выдержит — думаю, ты охотно отправишь его в отставку по первой же просьбе его подчинённых. Чтобы не маячил тут и не напоминал тебе о твоей, пусть и вынужденной… несправедливости.

— Дерзишь, — мрачно заметил Тайрен.

— Надеюсь, годы дружбы и преданности дают мне право на откровенность.

— И ради этого — четыре трупа?

— Если я прав — убийца, или скорее тот, кто стоит за ним, просто безошибочно определил твою болевую точку. Ради её величества ты пойдёшь на что угодно.

Кей отвесил поклон в мою сторону. Я промолчала, стараясь слиться со стеной. Откровенность такой степени уместна лишь при разговоре наедине.

— Достаточно распустить порочащие императрицу слухи, и ты согласишься казнить любого, лишь бы это прекратилось.

— Но с чего ты вообще решил, что искать надо в самом министерстве?

— Меня удивило, как легко погасли эти разговоры. Ну, не то чтобы совсем, люди шепчутся, конечно, но, похоже, из-под этого котла дрова уже вытащили. А между тем, если бы некто собирался действительно вылить чёрный горшок на Мать Народа, как раз сейчас разговоры должны были бы стать вдвое интенсивнее. Тем более, что молодой господин Цзоу в городе достаточно популярен. Вспомни, как за него заступались. Самое время, казалось бы, объявить, что её величество злонамеренно валит свои грехи на непричастного. Ещё и личный мотив какой-нибудь приплести — вот и готов портрет волчицы с волчьим сердцем. Но нет, такой прекрасной возможностью никто не пользуется. Похоже, убийцы уже достигли своей цели, и в дальнейшем нагнетании нет нужды. Вот я и задумался, кому это может быть выгодно.

Тайрен задумчиво смотрел на друга, забыв про игру. Кей не торопил его.

— Но пока меня никто не просит освободить сановника Цзоу от должности, — наконец сказал император.

— Вопрос времени. И я уверен — если ты отложишь казнь, к тебе обязательно начнут ходить просители, умоляя этого не делать. Даже не отмена, а оттягивание приговора заставит наших преступников зашевелиться.

— Но такие просьбы сами по себе ещё ничего не докажут.

— Нет. Но если враги министра снова начнут действовать, быть может, в их построениях обнаружится изъян, которым я смогу воспользоваться.

Ещё одна пауза.

— У тебя есть месяц, — тоном окончательного решения постановил Тайрен.

— Ваше величество, — доложила Ле Лан, — пришёл евнух из дворца Изначальной Чистоты.

— Проси, — я сделала ещё один глоток чая. Гарем… Все стучат на всех, и порой совершенно бескорыстно. Я не пыталась прикармливать доносчиков, но, похоже, управитель Добродетельной супруги считал своим долгом держать меня в курсе всех событий.

— Ваше величество, — посланец бухнулся на колени и поклонился, — господин Чжулю просил передать, что госпожа Чжан в ярости из-за происшедшего вчера. Заявила, что она будет не она, если не заставит госпожу Талантливую супругу заплатить сторицей, и ещё всякие глупости…