Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия) - Геннадий Марченко

– Лерман и Малежик нас только что покинули, ищем замену, – негромко проинформировал меня Слободкин. – Ничего страшного, завтра можно и в таком усеченном составе выступить… Я не понял, а где Алешин? Что значит приболел? Еще и голос пропал? Ну твою же мать…

Слободкин схватился за собственную шевелюру с такой силой, словно хотел себя оскальпировать. Со стоном выдохнул и грустно оглядел свое поредевшее воинство.

– Саша, Барыкин, поешь партии Алешина. И сейчас, и завтра на концерте. Слова знаешь? Ну и отлично. Так, друзья мои, хватит бездельничать, собрались. Сначала «Арлекино», потом «Посидим-поокаем», третьей идет «Потому что нельзя»… Что у нас четвертое? Ах да, четвертая песня «Позови меня с собой», а завершим выступление композицией «Миллион алых роз». Как бы дарим этой песней собравшимся учителям огромный букет. Я на барабанах. Все, поехали!

В течение следующего часа я наслаждался бесплатным концертом, где солировали Пугачева и Барыкин, и солировали вполне неплохо. Каждую песню прогнали по два раза, после чего Слободкин разрешил всем разбежаться, но в воскресенье в три часа дня как штык собраться у служебного входа Дома Союзов.

– Надеюсь, не нужно объяснять, где служебный вход? – обвел он своих музыкантов строгим взглядом. – Тогда все, до завтра.

Когда мы остались вдвоем, Павел предложил съездить отобедать. На этот раз не в «Прагу», а в заведение чуть попроще, под названием «Узбекистан». Я отказываться не стал, тем более что завтрак сегодня пропустил, а под ложечкой уже ощутимо посасывало.

В «Узбекистане» нас ждали блюда восточной кухни, включая изумительно вкусный плов и шашлык на углях. Наелся так, что, казалось, не смогу встать из-за стола.

– Все думал, какую тебе устроить культурную программу на этот вечер, – сказал Слободкин, вытирая жирные губы полотенцем. – Как смотришь на то, чтобы потусить в одной приятной компании?

– В приятной? В приятной можно. А что хоть за компания?

– Салон у Ники Щербаковой. Не слышал про такую? О-о, это Женщина с большой буквы! Соберутся известные личности. Вася Аксенов обещался, Игорь Холин, Генрих Сапгир, Илья Глазунов… Говорят, даже Высоцкий может подъехать.

– Серьезно?

– Ну а что, Володя человек такой, никогда не знаешь, когда может появиться. Иной раз клятвенно обещает приехать, все его ждут – а он так и не добирается до места. А в другой раз без всякого приглашения заявляется, то один, а то и вовсе с Маринкой.

– Это которая Влади?

– Ну да, она, других Маринок у него нет… Честно сказать, недолюбливают ее в наших кругах. Высокомерная, пудрит Володьке голову, да и потакает его слабостям. Говорят, Высоцкому водки уже мало, на наркоту подсел… Ладно, это между нами. Если начнут всякую ахинею нести про политический строй – не влезай. Там половина как минимум «стучат» в Комитет, я даже знаю некоторых, кто точно «стучит». Затевают беседы с таким уклоном, запоминают, кто чего сказал, а потом бегут отчитываться. И это тоже между нами… Официант, счет, пожалуйста!

Около шести вечера мы подъехали к шикарному дому на Садовом кольце, около Малой Бронной. Большая квартира Ники Щербаковой находилось на последнем этаже и, как объяснил Слободкин, имела даже выход на крышу.

Дверь нам открыла сама хозяйка – яркая женщина в возрасте под сорок.

– О, Павел, привет! – обняла она Слободкина. – Ты сегодня не один…

– Знакомься, Ника, это Сергей Губернский, тот самый – писатель, поэт и композитор. Сергей, это Ника – роковая женщина, сгубившая не одно мужское сердце.

– Да ладно уж, скажешь тоже, – рассмеялась Ника низким, грудным смехом, не забывая при этом окинуть меня оценивающим взглядом. – Как же, слышала ваши песни, особенно эта нравится… про любовь … А, вспомнила – «Потому что нельзя».

– Спасибо за комплимент, – ответил я, касаясь губами тыльной стороны ее ладони, и ощущая ноздрями запах крема, которым молодящаяся хозяйка наверняка смазывает кожу рук.

Я сделал попытку разуться, но мое действо тут же было пресечено фразой, что в салоне у Ники разуваться не принято. Достаточно как следует вытереть обувь о коврик. Я пожал плечами, и проделал необходимую процедуру. Дело-то хозяйское, как говорится.

Квартира была шикарной, выделяясь как размерами и планировкой, так и обстановкой. Стены, увешанные картинами, полные книг шкафы, дверные арки из резного дерева… Одна только люстра в просторной гостиной, куда нас провели из прихожей, тянула, не иначе, на годовую зарплату грузчика, и это по самым моим скромным подсчетам. Кем, интересно, она работает, эта Ника Щербакова? Или тоже на полном довольствии у КГБ? Так и там, думается, таких зарплат не платят.

В гостиной уже находилось человек семь-восемь. Парочка – молодая женщина и мужчина средних лет с бакенбардами и в очках – сидела на диване. На тахте в углу другой мужчина лениво перелистывал альбом с цветными репродукциями фламандских живописцев.

– Проходите, располагайтесь, – предложила тем временем Ника. – Сейчас стол накроем, будет чем перекусить, а пока можете познакомиться с моей библиотекой или музыку послушать.

Она кивнула в сторону стенки, где рядом стояли проигрыватель пластинок и катушечный магнитофон. Мда, тут одних дисков только сотни две, не меньше. И советских практически нет, все сплошь иностранные.

Сначала, впрочем, мы пожали руки присутствующим мужчинам, причем один из них оказался не кем иным, как Олегом Далем. Я не сразу узнал его из-за отпущенных им усов, и сейчас внутри меня даже что-то екнуло. Еще одна легенда, увиденная мною живьем. Когда его не станет? Году в 81-м? И тоже ведь, как и Высоцкий, сопьется…

– Я пить не буду, сам понимаешь, за рулем, – шепнул мне Слободкин, когда мы отошли в сторону. – В крайнем случае только вид сделаю… Ты, конечно, можешь расслабиться, но не переусердствуй. Во-первых, завтра у нас мероприятие, помнишь? А во-вторых, сегодня о тебе тут составят мнение. Если хочешь быть вхожим в это «бархатное подполье» – веди себя соответствующе. В разговоры особо не лезь, насчет этого я тебя уже предупреждал. Пей умеренно, в общем, на первый раз не высовывайся, а там если сложится… Хотя ты же в Пензе живешь, так что особо на такого рода тусовки не наездишься. Но, во всяком случае, хоть визуально, а все равно тебя запомнят.

Тем временем хозяйка понемногу выставляла на стол выпивку и закуски. Едва увидев бутылку «Арагви», хмурый до этого Даль тут же оживился и нацедил себе рюмку. Махнул, не закусывая. Через пару минут наполнил вторую. Эх, что ж вас, гениев, так на спиртное тянет? В хмельном тумане ищете забвенья, убегая от совковой действительности…

А квартира Ники между тем наполнялась гостями, среди которых то и дело мелькали знакомые лица. Да и среди незнакомых встречались известные имена. Например, я не признал того же Аксенова – автора романа «Остров Крым», да и поэта Евгения Евтушенко – в той жизни я видел его на фото только в преклонном возрасте.

– Сегодня что-то особенно много знаковых фигур, – констатировал Павел, усевшись рядом со мной на диване с тарелочкой, на которой высилась горка маленьких бутербродов. Парочка с ветчиной, парочка с бужениной, три штучки с красной икрой и маслом… В другой руке он держал бокал, наполненный соком, тогда как я потягивал белое вино.

– И в чем суть таких сборищ? – негромко поинтересовался я, прислушиваясь к доносившимся из гостиной звукам. Там Евтушенко, похоже, декламировал что-то из недавно сочиненного.

– Нажраться и напиться, но самое главное – напомнить о себе, любимом. Иногда они мне напоминают павлинов… Хм, гляди, даже Тарковский появился, а он вообще не любитель таких тусовок. Приветствую, Андрей Арсеньевич! Смотрел вашу картину «Зеркало», впечатлило. Над чем сейчас работаете? Взяли паузу? Надеюсь, недолгую, удачи вам!

Проводив взглядом утекшего в сторону туалетной комнаты знаменитого режиссера, Слободкин продолжил:

– Не все, конечно, из когорты тех самых павлинов, но в основном таких большинство. Вон, видишь, толстячок, прыгает от одного гостя к другому? – кивнул в сторону широкого дверного проема, через который была видна часть гостиной. – Издал сборник стихов, совершенно, скажу тебе, никчемных. Но Вознесенский взял и похвалил почему-то. Не иначе, выпимши был. Так теперь этот, с позволения сказать, поэт ни одной тусовки не пропускает. А для тебя это, как ты не скажешь, сборище полезно тем, что можешь обзавестись полезными знакомствами. Вон тот пожилой товарищ – из правления Союза писателей. А тот, поджарый – известный хоккеист, за ЦСКА играет. Может достать контрамарки на хоккей, если что.

– А ты?

– Что я?

– Ну сам-то с какой целью посещаешь такие мероприятия?

– Да все с той же, Сергей, все с той же… Я ничем не лучше других, и каждый прекрасно знает, что о нем думают остальные. Пойми, есть какие-то законы шоу-бизнеса, и приходится их придерживаться, нравится тебе это или нет. Иначе ты быстро окажешься на обочине. Лучше пожертвовать малым, засветиться раз в месяц на такой тусовке, чем из-за глупых принципов оставаться изгоем.