Это мрачнее, чем вы думаете - Джек Вильямсон

Она поднялась на ноги. Медленно и недоверчиво двинулась в его сторону.

— Спасибо, сэр, — она тяжело дышала. — Но… кто вы?

— Я сделаю все, чтобы вам помочь, — сказал он. — Это я, Вил Бэрби…

Видимо, узнав его голос, Ровена вскрикнула. Вскрикнула еще до того, как он успел назвать свое имя. Дрожащий вопль бескрайнего, безумного страха. Отшатнувшись, она налетела на бетонные перила и, сориентировавшись, без оглядки побежала через мост.

Бэрби растерянно огляделся. Огни фар в зеркале заднего вида становились все ярче и ярче. Времени оставалось совсем мало — скоро погоня будет здесь. Бэрби совершенно точно знал, что без его помощи слепой Ровене никогда не добраться до Сэма Квейна. Переключив передачу, он нажал на газ… и похолодел от ужаса.

Впереди он увидел белую волчицу.

Бэрби знал, что это невозможно — ведь он совершенно точно не спал. Невозможно быть более проснувшимся. Его дрожащие руки, мертвой хваткой вцепившиеся в руль, были руками человека. Но белая волчица казалась такой же реальной, как и убегающая Ровена. Вот только видно ее было куда лучше.

Выскочив из темноты, она невозмутимо уселась прямо посреди дороги. Искрился ее снежно-белый мех, зеленым огнем горели прозрачные волчьи глаза. Свет фар наверняка причиняял ей боль, но, свесив длинный красный язык, волчица, раскрыв пасть, смеялась над не верящим своим глазам Бэрби.

Он отчаянно нажал на тормоз, но остановить машину уже не мог. Не оставалось даже времени подумать: реальна эта белая волчица, или же она — всего лишь фантом, порожденный белой горячкой. Она была слишком близко, и Бэрби инстинктивно крутанул руль…

Левый бампер врезался в бетонное ограждение. Руль ударил Бэрби в грудь, головой он вломился в ветровое стекло. Визг шин по асфальту, грохот мнущегося металла, звон стекла — все стихло, растворившись в ночной тишине.

Бэрби с трудом выпрямился. Он вздохнул… Болела грудь, голова просто раскалывалась. Но крови не было. Он чувствовал себя совершенно опустошенным. Дрожа от ночного холода, Бэрби плотнее запахнул свой тоненький халат. Машина стояла почти поперек моста. Мотор заглох, но правая фара продолжала гореть. В воздухе пахло бензином и паленой резиной. Ну, теперь-то он уже никак не мог спать! Теперь-то ему уже ничего не могло померещиться!

— Отлично сработано, Бэрби! — выныривая откуда-то сбоку, промурлыкала белая волчица. — Хотя, честно говоря, я не думала, что это и есть твой самый страшный облик!

Он видел ее, ухмыляющуюся, стоящую над черным, неподвижным человеческим телом. Он не хотел понимать, чье это было тело. Но Ровены нигде не было, и не стучали больше по асфальту ее черные туфли.

— Что… — ужас железной хваткой взял его за горло. — Кто…

Легко и грациозно волчица перепрыгнула через труп и подбежала к автомобилю. Ее глаза торжествующе горели. Она улыбалась, и морда у нее была вся в крови.

— Чистая работа, Бэрби, — радостно прошептала она. — Когда я тебя звала, я чувствовала возможную связь вероятностей… слепая, одетая во все черное женщина одна ночью на шоссе, да еще и до смерти напуганная — она несла с собой очень высокую вероятность смерти. И мы ловко ею воспользовались. Мне кажется, твой облик оказался для вдовы так же страшен, как любой, который мог бы мне придти в голову. Здорово, что ее серебряные бусы порвались при падении. Это мне очень помогло! Теперь она уже ничего не сможет рассказать Сэму Квейну! Они уже никому не назовет имени Черного Мессии.

Навострив уши, волчица прислушалась.

— Знаешь, Бэрби, они скоро будут здесь… эти болваны из Гленхавена. — Сверкнули огни фар приближающегося автомобиля, и она поспешно отпрыгнула в сторону, к густой тени возле ограждения. — Нам лучше убираться отсюда, — сказала она. — Поезжай… просто поезжай дальше и оставь мертвую вдову лежать там, где она лежит.

— Мертвую?.. — эхом откликнулся Бэрби. — Что… что ты заставила меня сделать?

— Только то, что ты и должен был сделать, — промурлыкала она. — То, что требовалось для победы в нашей войне с человечеством… и гнусными предателями вроде этой вдовы. Она ведь, можешь себе представить, пыталась обратить силу нашей расы против нас самих!

— Волчица снова покосилась на дорогу. — Поезжай! — резко приказала она. — Прежде, чем они тебя тут застанут.

С этими словами она скрылась в темноте.

Оцепенев от ужаса, Бэрби неподвижно сидел за рулем своего автомобиля. Но вот, подняв взор, он снова увидел в зеркальце яркие огни фар. Мысль о погоне заставила его вернуться к жизни. Выскочив из машины, он на дрожащих ногах подбежал к телу, над которым минуту назад стояла улыбающаяся до ушей волчица.

Он приподнял Ровену с земли, и руки его окрасились еще теплой алой кровью. Глядя на порванный плащ, на многочисленные раны, он видел, что белая волчица на все сто воспользовалась предоставившейся ей возможностью. Жалость и горе, словно острые кинжалы, пронзили сердце Бэрби, и внезапно мертвое тело Ровены стало слишком тяжелым для его ослабевших рук. Бэрби осторожно положил мертвую женщину на асфальт. Теперь он уже ничего не мог для нее сделать.

Его длинная, протянувшаяся по дороге тень пошевелилась. Скосив глаза, Бэрби увидел фары приближающегося автомобиля — тот уже преодолел последний поворот на пути к мосту. Еще миг, и погоня будет здесь, а Бэрби все так же стоял над мертвым телом Ровены. Замерзший и не способный ни думать, ни действовать.

— Уезжай, Бэрби! — Бэрби даже вздрогнул от неожиданности, услышав эту прозвучавшую из темноты команду. — Эти дураки из Гленхавена не понимают, что такое мысленный контроль вероятности. Плохо будет, если они обнаружат тебя возле трупа. Приходи ко мне, в «Троян Амз»… выпьем за здоровье Черного Мессии!

Возможно, это шептали его страхи, его болезненные желания, облаченные подсознанием в волчью форму. А может, здесь крылось нечто куда более зловещее. Но сейчас уже не оставалось времени разбираться, что к чему. Фары приближающегося автомобиля осветили место свершившейся трагедии.

Сбитая его машиной Ровена Мондрик мертвой лежала за мостовой. Ее кровь и в прямом, и в переносном смысле была на его руках. Ну, а сестра из Гленхавена сможет показать в суде, что Ровена до смерти перепугалась, встретив Бэрби на прогулке. Никто никогда не поверит, что всему виной — белая волчица…

Бэрби охватила паника. Ослепленный светом фар, он поспешно залез в машину и включил зажигание. Взревел мотор, но руль почему-то не захотел поворачиваться. Распахнув дверцу, Бэрби снова выскочил из машины — в ослепительном блеске фар он увидел, что левый бампер, погнувшись, заклинил колесо.

Дрожащими руками Бэрби схватился за погнутый бампер. Он потянул, но пальцы соскользнули. Вытерев окровавленные руки о капот, Бэрби попробовал снова. Заскрипев, металл неохотно поддался.

Тем временем та, другая машина уже успела подъехать совсем близко. Скрипнули тормоза.

— Мистер Бэрби! — Встревоженный голос принадлежал доктору Бунзелу. — Вы, я вижу, попали в небольшую аварию.

Пощупав под бампером и убедившись, что колесо свободно, Бэрби опрометью кинулся обратно в машину.

— Одну минуточку, мистер Бэрби! — по асфальту застучали быстрые шаги психиатра. — Пока вы наш гость, вы имеете право на любую помощь, которую мы только в силах вам оказать. Однако вы должны были бы знать, что вы не можете уезжать от нас вот так, ночью, без разрешения доктора Глена. Боюсь, мне придется…

Бэрби уже догадывался, что именно «придется» сделать доктору Бунзелу. Невыразимый ужас охватил все его существо. Вывернув руль, он врубил задний ход и до упора вжал педаль газа в пол. Машина рванулась. Удар. Зазвенело стекло, заскрежетал металл. Фары автомобиля Бунзела погасли. Сам доктор разразился проклятьями.

— Бэрби, стойте!!!

Но Бэрби и не думал останавливаться. Он бросил свой автомобильчик вперед, в объезд распростершегося у ограждения тела Ровены. Взвизгнул задевший бетон бампер. Ревя мотором, машина вылетела с узкого моста на шоссе.

Доктор Бунзел без фар далеко не уедет, подумал Бэрби, фонарей-то тут нет… Ему потребуется как минимум полчаса, чтобы добраться до Гленхавена и телефона. К рассвету — Бэрби в этом не сомневался — полиция уже будет искать сумасшедшего убийцу в красном больничном халате, сбившего женщину на мосту через Олений Ручей.

Бэрби настороженно вглядывался в мелькающие по сторонам тени — белой волчицы он не видел. Ехать с одной фарой было неудобно, а тут еще, когда он прибавил газу, машина почему-то начала забирать влево. Но Бэрби не собирался снижать скорость. Он лишь крепче сжимал в руках непокорный руль.

Бэрби испытывал горькое и страшное одиночество. Он оставил мертвую Ровену Мондрик позади, на мосту, но от ужаса, вызываемого воспоминаниями об университетских годах, когда они с Сэмом жили в доме Ровены, ему было никуда не деться. Она играла им на пианино, угощала сладостями и молоком, словно мать, выслушивала все их беды и проблемы. Теперь это время казалось Бэрби самым лучшим в его жизни. Она была верным, преданным другом, но теперь она уже не могла ему помочь. Как и он ей.