Странный приятель - Егор Чекрыгин

По прибытии в штаб капитан первым делом наехал на Ренки за неуставную шпагу на бедре, которую тот носил вместо положенных по уставу сержанту штыка и тесака. Пока удалось отговориться разрешением полковника (он и правда как-то давал его), но на лице капитана было просто-таки зубилом вырублено желание не оставлять этого дела и добиться приведения формы наглого сержанта в надлежащий вид.

— Вероятно, этот… лейтенант Бид… — предположил он в ответ на слова Ренки. — Полковник говорил мне, что он из купцов и прекрасно умеет ладить с себе подобными.

— Лейтенант Бид — достойнейший воин, не раз доказывавший свою доблесть на поле брани! — заступился за своего недавнего командира и постоянного покровителя Ренки. Тем более идею с тетрадью подсказал ему Готор, когда Ренки пожаловался ему, что утопает в бумагах и путается в делах.

— Одно другому не мешает! — сурово посмотрев на осмелившегося возражать ему подчиненного как на заговорившего таракана, ответил капитан оу Жаароок. — Что ж. Займемся бумагами, а потом проверим склады.

— Ох, Готор, ты себе не представляешь, какой же это зануда! — жаловался Ренки приятелю на следующее утро. — Он мне вчера всю душу вымотал, по три раза каждую бумажку проверяя. В каждый уголок складов свой нос совал! Так, сволочь, и выискивает, где бы к чему придраться! Представляешь: углядел, что несколько мешков с зерном в одну строчку прошиты, а не в две, как положено. Так сегодня придется почти две тысячи мешков перебрать и однострочечные отставить в отдельный штабель. А ведь это он только начал. Страшно подумать, что будет, когда он вовсю разойдется. Как думаешь, может, поговорить с лейтенантом, чтобы он меня как-нибудь от этого освободил? Я чем угодно готов заниматься, лишь бы подальше от этого оу Жаароока!

— Не дрейфь, Ренки, — успокоил его Готор. — Твоя свобода не за горами, потому как при таком интенданте особо «делами» не позанимаешься, а лишний раз глаза ему мозолить не стоит. Мы и так, пользуясь случаем, неплохо подзаработали. Лейтенант говорит, что, коли ты не передумал идти в волонтеры, — иди. Шиковать не получится, но прокормиться сможешь. Опять же, по слухам, скоро начнет прибывать пополнение, и этих сопляков надо будет кому-то учить… И по тем же слухам, учить быстро, так как месяца через три-четыре нас опять переведут на Зарданское плоскогорье. Так что всех сержантов и капралов бросят на обучение, и нам с тобой тоже от этого не отвертеться, в каком бы чине ты на тот момент ни пребывал. Но это дела повседневные. А ты не забыл о моем предложении поработать учителем фехтования?

— Нет. Но какой смысл, если нас скоро отсюда уберут? Я толком ничему не успею обучить.

— Ренки, ты, видно, все же забыл, о чем я тебе говорил. Насчет круга вращения толстых кошельков.

— Ну… Я как-то сомневаюсь, что…

— Не сомневайся. Считай, один толстый кошелечек для нас уже открылся, и, возможно, именно ты поможешь просунуть туда руку поглубже. А для этого надо попасть в кое-какие дома и кое за кем присмотреть.

— Готор! — возмутился Ренки. — Уж не предлагаешь ли ты мне стать шпионом? Это ведь самое дно той ямы мерзости, в которую может пасть благородный человек! Шпионить, подглядывать, наушничать… Нет занятия более позорного, чем это!

— М-да… — задумчиво пробормотал Готор. — Не видал ты позорных занятий… Но тут ведь совсем другое дело, — вдруг будто встрепенулся он. — Ты помнишь наше последнее приключение?

— Да, конечно… — с деланым безразличием ответил Ренки, сердце которого немедленно затрепетало при воспоминании о прекрасной незнакомке. — Трудно забыть.

— Так вот, заказ пришел из того же дома. Нам надо выследить и найти людей, которые устроили или хотя бы помогали устраивать ту засаду. Разве уничтожать разбойников, очищая королевство от всякой мрази, — это не одна из наших обязанностей в этом городе? Следовательно, мы лишь выполняем свой долг перед королем. А исполнение такого долга не может быть бесчестным. Вообще-то мы этим уже и так занимаемся. Тебе просто пока не говорили, потому как ты со своей раной сидел, да и дел у тебя в штабе полно было. Но Дроут с Таагаем сразу кое-что в тех разбойниках знакомое унюхали, прошлись по кой-каким местам и нескольких подозрительных ребят засекли… Я к тому купцу Роомшии зашел, что нас нанимал. «Так и так, — говорю. — Коли желаете с обидчиками своими поквитаться, так готовьте кошелек, и уж мы злодеев сурово покараем, как то и должно делать солдатам короля и защитникам отечества!» Ну и ровно через четыре дня поступает нам заказ хорошенько в этом деле покопаться, но только осторожненько. И здоровущий кошелек в качестве аванса да на всякие расходы… Лейтенант дал на это добро. И пообещал помощь общества в случае чего. Тут-то вот на нашу солдатскую четверку и напал жуткий приступ насморка с поносом (или уж не знаю чего оу Мавиинг им в госпитальных листах написал). В общем, Дроут с Таагаем скинули мундиры и прошлись по кабакам, где ворье собирается. А Гаарз с Киншаа — по портовым заведениям. И так мы нашли парочку ребят, которые тогда от нас смыться успели. Взяли их аккуратненько за жабры, отвели в тихое местечко и душевненько так поговорили. Вот только плохо — пешки это были, которые, считай, ничего толком и не знали. Но тем не менее на одного интересного человечка вывели. И мы за тем человечком до сих пор приглядываем. И имеет, знаешь ли, этот человечек привычку не только по грязным кабакам шляться, но и в некоторые дома очень богатых купцов и местной знати заходить. Вот только для солдатни нашей или даже для меня как иностранца туда особо ходу нет. А ты, весь из себя такой правильный, родовитый и героичный, сможешь в те дома пробраться и посмотреть, не живут ли там обидчики этих наших пассажирок.

— А ты что-нибудь знаешь про… нее? — мгновенно встрепенулся Ренки.

— Ох-хо-хошеньки… — печально произнес Готор. — Да у тебя это, похоже, еще не прошло? Говорил же я: надо было тебя сразу в бордель отвести. Или бы вон просто — с местными рыбачками да белошвейками шуры-муры закрутить. Среди них очень даже ничего экземплярчики встречаются! А ты все воздерживался да невинность блюл. Стоило разок с юной особой в одной карете проехаться, и мозги уже набекрень! Да не смотри ты на меня этакой крокодилой! Наводил я справки. Дело темное. У купца того ни дочерей, ни сестер, ни племянниц подходящего возраста вроде не наблюдается. Можно предположить, что он только посредник. И, судя по таинственности и серьезным деньгам, посредничает для весьма влиятельных особ. Ну так что? Ты в деле?

— Если это для того, чтобы отвести опасность от нее, да и вообще очистить город от преступников, я готов. Но предупреждаю — ничего недостойного благородного человека я делать не стану.

— Да никто тебя и не заставляет! Всего-то и делов — пробраться в дом, пообщаться с хозяином да рассказать нам, что ты о нем думаешь, как он живет да чем дышит. Ты бы и так нам все это рассказал за кружкой вина да под хорошее настроение.

— Хорошо. Только вот я даже не представляю себе, как именно смогу попасть в эти твои дома. Нельзя же просто зайти и потребовать себя место учителя.

— Не боись, все уже давно подготовлено. И, кстати, предупреждаю: ты в той заварушке как минимум шестерых разбойников завалил. Да не парься ты так! Ну и что, что мы тебе своих покойников подкинули? Это ведь для дела, а мы их солить да в погреб складывать и так не собирались. И того, последнего, у которого ты шпагу забрал (про нее уже, кстати, все в городе говорят, будут спрашивать — показывай!), ты не кулаком прибил, после того как свою шпагу потерял. А как и положено, в суровой схватке на клинках. Хрясь — и с одного удара сразу в семидесяти четырех местах дырки, не совместимые ни с жизнью, ни с приличиями! Особо секретная техника! Передается в вашем роду только от прадеда к правнуку, и никак иначе. Ну либо всем подряд, кто заплатит очень-очень-очень большие деньги! Да не делай ты такое удивленное лицо. Шучу я так, неужели непонятно?

Глава 4

А потом — будто плотину прорвало. Как-то почти одновременно начали прибывать новобранцы, офицеры, волонтеры, какие-то королевские чиновники с проверками. Вслед за ними в полк вернулся и сам полковник.

И в начавшейся суматохе у ветеранов не оставалось времени даже на то, чтобы просто поскучать о тех благословенных деньках беззаботной лени, когда служба по большей части состояла из зевания, дремоты да «патрулирования» кабаков.

За всей этой беготней даже повышение Ренки до звания волонтера прошло как-то буднично и незаметно. А ведь это, по сути, был прыжок через бездну… На одной стороне оставалась солдатская палочная муштра, а на другой его уже ждал статус человека, которого даже король не смеет подвергнуть телесному наказанию, только казни. На одной стороне остался тот, кто лишь подчиняется, а на другой уже стоял человек, принимающий решения, отдающий приказы и несущий ответственность.