Руки, полные пепла - Мэй

Амон пожал плечами и прищурился, как будто оценивал, понадобится Гадесу еще кофе или уже хватит.

На сковородке что-то шипело, и Гадес зажмурился. Он чувствовал на губах горький кофе, пахло чем-то съедобным, а от Амона будто исходило сияние, спокойное и умиротворяющее.

Как-то раз Гадес спросил у Сета, почему именно Амон глава их пантеона. Помимо того что египтяне поклонялись солнцу. Сет тогда ответил, дело в том, что Амон умеет сострадать и сопереживать.

– Гадес!

Он вздрогнул от резкого голоса Нефтиды и открыл глаза. Она влетела в кухню и даже не пыталась скрыть паники.

– Гадес! С Сетом что-то не так.

Не тратя времени на разговоры, Гадес оставил недопитую чашку кофе и решительно зашагал в спальню Сета и Нефтиды.

– Я не могу его разбудить!

На первый взгляд Сет действительно казался спящим. Его грудь мерно вздымалась и опускалась. Но Гадес видел, что он слишком бледен, – и ощущал смерть тянущим чувством где-то в глубине себя самого. Она была рядом, цепляющаяся, насмешливая.

Присев на кровать, Гадес коснулся плеча Сета, легонько потряс, но тот даже не шевельнулся.

– Неф, он пил противоядие?

– Да… кроме вчерашнего вечера, было не до того. И утром тоже…

Она осеклась, и Гадес понял: утро они все проспали, и этого оказалось достаточно. Нефтида тут же исчезла, чтобы принести с кухни зелье, а к Гадесу подошел испуганный Амон:

– Он же будет в порядке?

Гадес не ответил, он ощущал смерть, медленно циркулирующую внутри Сета вместе с ядом. Четко и неумолимо.

Он взял пузырек из рук Нефтиды и осторожно приподнял голову Сета.

– Пей же, долбаный идиот!

Но зелье, слабо мерцая, стекало по подбородку. И когда Гадес уже был близок к панике, Сет наконец-то сделал глоток, потом другой. Когда пузырек был опустошен, Гадес вернул его Нефтиде. А Сет закашлялся и открыл глаза, сел на постели, отирая лицо рукой.

– Что за…

Нефтида прильнула к нему, обнимая, Амон рассмеялся и заявил:

– Я блинчики приготовлю.

Гадес убедился, что все в порядке, и тоже вышел из комнаты. С кухни слышался веселый голос Амона и ответы подошедшей Софи, но Гадес решил не присоединяться к ним. В гостиной он зажег весь свет и уселся в одно из кресел.

Он просто не был готов с кем-то разговаривать. Ему хотелось тишины и одиночества. Вязкого, обволакивающего.

Только сейчас Гадес осознал, что у них даже нет богов, разбирающихся в медицине. Нет, конечно, несколько еще оставалось, не все тогда так сразу прибыли в Лондон. Но это значило, что остальные либо не желают, чтобы их нашли, либо с ними сложно связаться.

И если что-то произойдет, не у кого будет спросить совета. Никто не поможет.

Зелья от яда вполне хватит для Сета – если, конечно, тот не будет пропускать приемы. Но Оружие Трех Богов все еще оставалось в чужих руках. А если кто-то еще будет ранен? Зевс говорил, снадобье сложно в приготовлении, особенно без богов медицины, его мало. Что будут делать тогда? Выбирать, кому из богов жить, а кому тихонько подыхать от яда?

Врагам даже не будет нужды убивать их. Достаточно просто оцарапать. И смотреть, как они либо перегрызутся, пытаясь добыть снадобье, либо умрут от яда.

Прикрыв глаза, Гадес помассировал виски. Голова болела, хотя после кофе гораздо меньше. Может, стоит вернуться на кухню и попросить у Амона еще? Там Софи… Гадес хотел встретиться с Деметрой, полный решимости выяснить, что она сделала с памятью своей дочери. Но сейчас казалось невообразимым подвигом просто встать с кресла и начать что-то делать. Что-то, все равно кажущееся бессмысленным.

Гадес видел пустоту во взгляде Софи, когда он говорил о прошлом.

Ощущал смерть рядом с Сетом – окончательную, превращающую в пыль.

Гадес вспомнил запах дыма и горящего Подземного мира.

Это все – слишком. Даже для него.

Услышав шаги, он открыл глаза и посмотрел на застывшего в дверях Сета. Тот как будто без слов уточнял у Гадеса, хочет ли он остаться один или не против компании. Гадес кивнул, и Сет уселся в кресло. Босой, рубашка небрежно застегнута на пару пуговиц, так что видны татуировки на груди. В руках Сет держал большую чашку, от которой пахло кофе.

– Амон правда блинчики делает, – почти с удивлением сказал Сет. – Да и кофе он варит самый лучший. С тех пор как в принципе узнал, что такое кофе.

Гадес кивнул. Он еще не был уверен, что готов говорить.

Сет прищурился:

– Тебе пора устроить выходной. Смертельно уставший бог смерти – это, конечно, забавно, но не очень здорово.

– А ты пей зелье.

– Я сглупил, – кивнул Сет. – Не подумал, что, если мы легли спать под утро, стоит принять эту дрянь. Зато теперь мы знаем, что произойдет, если пару приемов пропустить.

Гадес пожал плечами. Он бы предпочел не знать. И видел, что рана Сета выглядит так же паршиво, как в первый день, – нанесенная Оружием Трех Богов, она не заживала. Или не затягивалась, потому что откликалась на то, как кого-то еще убивали тем же кинжалом.

– Я испугался, – признал Гадес.

Возможно, Сет и Персефона были единственными существами, которым он мог так честно признаться в собственной слабости.

И Гадес был тем, кому Сет мог сказать в ответ:

– Мы квиты. Когда ты не смог открыть дверь в Подземный мир… Выглядел ты не очень, честно скажу. Я возвращался с Софи и Амоном и надеялся, что ты хотя бы жив.

– Никто раньше не поджигал его. Границы исказились.

– Но теперь ты должен мне новый ковер в спальню.

Гадес улыбнулся:

– С полуголыми бабами?

– Неф такого не оценит!

Кофе в чашке Сета пах дурманяще, но Гадесу все еще было лень встать и тоже сходить на кухню. К тому же он не был готов к бурной энергии Амона, а уверенный голос Сета успокаивал.

– Как думаешь, – начал Гадес, – если я попрошу Сеф пока побыть в безопасности Подземного мира – это перебор?

– Да, – честно ответил Сет. – Не веди себя, как придурок. Или как ее мать. Не нужно никуда ее отправлять или решать за нее. А Сеф ни за что не будет отсиживаться в Подземном мире. Даже когда не помнит себя.

– А вы…

– Даже не заикайся. Предложишь такое кому-нибудь из нас, и я тебя ударю.

– Но ты ведь волнуешься за Неф.

– Удар ниже пояса, – нахмурился Сет. – Иногда ты такой говнюк, Аид! Поучись у своего брата манипуляциям, Зевсу они даются лучше. Я боюсь, конечно. Но Неф сама способна решать, где будет находиться. И невозможно вечно скрываться. Это как сразу признать поражение.

Гадес