Любовь и триумф - Патриция Хэган

Итак, она разрешила.

Колт должен был использовать все свое политическое влияние для выяснения подробностей, а затем, войдя в контакт с белым подпольем, навести справки о Мэрили. После этого они с Куртом отправятся в Россию и сделают самое лучшее, что можно представить в этой ситуации – привезут Мэрили домой. Домой – это значит в дом Колтрейнов, в дом, где живет ее семья.

Мэрили была членом семьи Колтрейнов, а Колтрейны должны держаться вместе…

Глава 25

Тобольск, Россия

Февраль 1918 года

Только в начале декабря Мэрили и Владимир Дубовицкий с товарищами добрались до Тюмени. Мэрили была полна решимости сделать все возможное для освобождения отца из рук большевиков.

До нее и Владимира дошли новые сведения о Драгомире: он содержится где-то недалеко от императорской семьи, в маленьком городке Тобольске, расположенном на месте слияния рек Тобола и Иртыша. Большевики все еще надеялись вернуть утраченное золото, и, говорят, здесь видели Ирину.

Тобольск, носивший гордое название города, представлял собой скопление деревянных домишек, беленных известью церквей и нескольких торговых рядов. Николай с семьей содержался в доме бывшего губернатора, окруженном высоким бревенчатым забором.

Поразмыслив, они решили, что самым подходящим местом для сбора информации мог быть небольшой ресторанчик, часто посещаемый болтливыми солдатами-новобранцами. Мэрили нанялась туда официанткой, поселившись в комнате, расположенной прямо над ресторанным залом, а Владимир перешел на нелегальное положение, не теряя, однако, с девушкой связи. Мэрили быстро приспособилась к таким необычным и тяжелым для нее условиям. Ресторанчик был открыт почти все время и являлся единственным местом, где собиралось разношерстное городское общество.

Мэрили никогда не приходилось сталкиваться с такими жестокими морозами. Порой температура воздуха падала до пятидесяти градусов ниже нуля, толщина льда на реках достигала целого фута – весь мир казался изваянным изо льда и снега. Но горячая вера в спасение отца согревала Мэрили и не давала пасть духом.

Она назвалась русским именем Наталья и быстро стала всеобщей любимицей завсегдатаев, находивших ее прекрасной и весьма бойкой одновременно: Мэрили не позволяла самым пылким своим поклонникам переходить границы дозволенного и, требуя к себе уважения, получала его.

Конечно, среди молодых солдат-красноармейцев нашлось немало желающих пригласить ее на ужин или прокатиться до Тюмени. Надеясь, что кто-нибудь из солдат рано или поздно проболтается о чем-нибудь важном, Мэрили охотно принимала их приглашения. Но услышать что-нибудь ценное от простых солдат ей так и не удалось.

Однажды субботним вечером в ресторан зашел человек, которого она никогда не видела раньше. Похоже, он был важной птицей, поскольку при его появлении среди солдат воцарилось молчание.

Прищурившись, он обвел помещение подозрительным взглядом и расстегнул шинель. Повесив ее на вешалку, он обернулся, и, встретив его пронзительно-властный взгляд, Мэрили уже не сомневалась, что перед ней комиссар. Высокий, крепко сложенный, он показался Мэрили по-своему привлекательным.

Глубоко вздохнув, она искренне понадеялась, что не слишком сильно привлекла внимание вошедшего. Впервые встретив комиссара, а не простого солдата, она подумала, что, вероятно, из него можно было бы выжать много интересного и ценного. Она почувствовала на себе его холодный взгляд и смело посмотрела ему в глаза.

– Добрый вечер, – приветствовала его Мэрили. Ее русский уже стал совершенно чист, а улыбка была поистине лучезарна. – Меня зовут Наталья. Что вам угодно?

– Тебя! Мне нужна ты, обнаженная и поданная на большом блюде, – по-французски ответил он.

С трудом сохраняя самообладание, Мэрили тоже перешла на французский:

– К моему сожалению, сегодня вечером я не значусь в меню. Возможно, вас удовлетворит блюдо копченой трески и холодная водка?

Комиссар моргнул и рассмеялся, откинув голову назад.

– Никогда еще не встречал таких образованных девушек, работающих в ресторане. Надеюсь, вы меня извините?

– Конечно. – Мэрили тоже рассмеялась. – Если бы я не умела пропускать мимо ушей непристойные шутки, то и дня бы здесь не проработала, поверьте.

…Они подружились. Представившись Борисом Горчаковым, комиссар признался, что совсем недавно получил назначение во Второй полк. Рабочий день Мэрили подходил к концу, и Борис поинтересовался, не желает ли она присоединиться к нему, скоротать остаток времени за стаканчиком спиртного. Немного поколебавшись, Мэрили отказалась, впрочем уверенная, что Борис непременно еще вернется к этому разговору. Что-то подсказывало ей о его хорошей осведомленности. Заведя с ним роман, можно было надеяться узнать что-нибудь важное – важное и для ее друзей, и для нее самой.

Борис начал приходить в ресторан каждый вечер, причем всегда один. Судя по всему, у него не было здесь друзей. Как только Мэрили заканчивала работу, он начинал одолевать ее настойчивыми просьбами провести с ним время.

– У меня собственная квартира, совсем недалеко, через несколько улиц. Она не очень большая, но в ней тепло и уютно. Могу предложить великолепную икру – такой вы нигде не найдете в этом забытом Богом месте.

Мэрили отказывалась, но при этом не переставала отчаянно кокетничать с Горчаковым. Когда она наклонялась, чтобы поставить перед ним очередную порцию выпивки, вырез ее блузки заставлял Бориса вздрагивать. Похоже, избранный путь оказался правильным, по крайней мере дыхание Горчакова в ее присутствии учащалось. Однажды, подсев к нему за стол, Мэрили почувствовала, как рука Бориса скользнула по ее талии и начала поглаживать бедро. Взгляд Горчакова затуманился, дрожащие пальцы пробежали по руке Мэрили, слегка задев ее грудь.

Обычно, освободившись от обслуживания очередного посетителя, Мэрили заводила с Борисом дружеский разговор, отдавая инициативу собеседнику. В первое время, как правило, все сводилось к уговорам посетить его квартиру. Позже Борис стал упоминать и о своих проблемах – о тяжестях нынешней службы, о том, что он предпочел бы участвовать в боевых действиях, хотя и испытывает отвращение к войне. Как-то раз он заявил о том, что, по его глубокому убеждению, царя и его семью следовало бы сослать в самые отдаленные районы Сибири, вместо того чтобы содержать в роскошном доме губернатора.

Наконец настал вечер, когда Борис оказался особенно словоохотлив.

– Интересно, как ведут себя члены императорской фамилии? Они выглядят несчастными жертвами? – словно невзначай спросила Мэрили.