Психология личности в трудах отечественных психологов - Лев Куликов

Конкретная степень изменчивости каждого из этих факторов тесно связана с их природой и предполагаемой детерминацией. При этом биологически стабильные черты, обусловленные генетически или возникшие на ранних стадиях онтогенеза, устойчиво сохраняются на протяжении всей жизни и теснее связаны с полом, чем с возрастом. Культурно обусловленные черты, напротив, более изменчивы, причем сдвиги, которые в сравнительно-возрастных исследованиях кажутся зависящими от возраста, на самом деле, как показывает лонгитюд, отражают скорее когортные или исторические различия. Наконец, биокультурные черты, подчиненные двойной детерминации, варьируют в зависимости как от биологических, так и от социально-культурных условий.

По данным многих исследований, наибольшей дименсиональной стабильностью обладают когнитивные черты, в частности так называемые первичные умственные способности, и свойства, связанные с типом высшей нервной деятельности, включая темперамент, экстраверсию-интроверсию, эмоциональную реактивность и невротизм.

С мотивационными и поведенческими синдромами дело обстоит уже сложнее. На эмпирическом, описательном уровне многолетнее постоянство многих поведенческих и мотива-ционных синдромов также не вызывает сомнений. Например, описание тремя разными воспитательницами поведения одних и тех же детей в 3, 4 года и 7 лет показало его весьма высокую возрастную стабильность. В другом исследовании от 3 до 10 «судей»-одноклассников оценивали степень агрессивности (склонность затевать драки и т. д.) каждого из 200 мальчиков-шестиклассников; когда через 3 года опыт повторился, оценки оказались весьма близкими. Высокое поведенческое постоянство, а также совпадение оценок сверстников, учителей и самооценок по этому признаку продемонстрировало и изучение 85 тринадцатилетних подростков. ‹…›

Особенно информативен калифорнийский лонгитюд. Из 114 «личностных переменных», обработанных Блоком, статистически высокую степень постоянства от младших классов средней школы к старшим сохранили58 % измерений, а от юности до 30 лет – 29 %. Из 90 переменных, по которым сравнивались 13-14-летние подростки и 45-летние взрослые, статистически значимые корреляции у мужчин обнаружены по 54 % измерений, а у женщин – по 62 %. Наиболее устойчивыми у мужчин оказались такие черты, как «пораженчество, готовность примириться с неудачей» (коэффициент корреляции 0,46), высокий уровень притязаний (0,45), «интеллектуализм» (0,58), изменчивость настроений (0,40), а у женщин – «эстетическая реактивность» (0,41), жизнерадостность (0,36), настойчивость, желание дойти до предела возможного (0,43) и т. п.

Разной мерой изменчивости обладают, однако, не только «черты», но и сами индивиды. Нужно спрашивать, не «остаются ли люди неизменными», а «какие люди изменяются, а какие – нет и почему». Сравнивая 31-38-летних людей с тем, какими они были в 13–14 лет, Блок статистически выделил пять мужских и шесть женских типов развития личности, различия между которыми сохранились и позже, когда испытуемым исполнилось 42–49 лет.

Некоторые из этих типов отличаются большим фенотипическим постоянством. Например, мальчики, обладающие упругим самовосстанавливающимся «я» (Ego resilients), в 13–14 лет отличались от сверстников надежностью, продуктивностью, честолюбием, хорошими способностями, широтой интересов, самообладанием, прямотой, дружелюбием, интроспективно-стью, философскими интересами и сравнительной удовлетворенностью собой. Эти свойства они сохранили и в 45 лет, утратив часть былого эмоционального тепла и отзывчивости. Такие люди высоко ценят независимость и объективность и имеют высокие показатели по таким шкалам Калифорнийского психологического вопросника, как доминантность, принятие себя, чувство благополучия, интеллектуальная эффективность и психологическое умонастроение.

Столь же устойчивы черты «беспокойных со слабым самоконтролем» (unsettled under-controllers) мужчин, характеризующихся импульсивностью и непостоянством. В подростковом возрасте эти мальчики отличались бунтарством, болтливостью, любовью к рискованным поступкам и отступлением от привычного образа мышления, раздражительностью, негативизмом, агрессивностью, слабой дисциплиной и самоконтролем. Пониженный самоконтроль, мятежность, склонность драматизировать свои жизненные ситуации, непредсказуемость и экспрессивность характеризуют их и взрослыми. Высокие показатели по шкалам доминантности, социальной контактности и принятию себя сочетаются у них с низкими оценками по шкалам социализации, самоконтроля, способности бороться за достижение цели (в противоположность приспособлению) и фемининности. За последние 10 лет перед опросом они чаще, чем остальные мужчины, меняли место работы.

Третий мужской тип – «ранимые, с избыточным самоконтролем» (vulnerable over-controllers) в подростковом возрасте отличались повышенной эмоциональной чувствительностью, «тонкокожестью», интроспективностью и склонностью к рефлексии; эти мальчики плохо чувствовали себя в неопределенных ситуациях, не умели быстро менять роли, легко отчаивались в успехе, были зависимыми и недоверчивыми. После 40 лет они остались такими же ранимыми, склонными уходить от потенциальных фрустраций, испытывать жалость к себе, напряженными и зависимыми. Высокие показатели по шкалам гипертрофированного самоконтроля и производимого хорошего впечатления сочетаются у них с низкими баллами по социальной контактности, по принятию себя и чувству благополучия. Среди них самый высокий процент холостяков.

Среди женщин высоким постоянством свойств обладают представительницы «воплощенной фемининности» (female prototype) – уравновешенные, общительные, теплые, привлекательные, зависимые и доброжелательные; «ранимые с пониженным самоконтролем» (vulnerable undercontrollers) – импульсивные, зависимые, раздражительные, изменчивые, болтливые, мятежные, склонные драматизировать свою жизнь и исполненные жалости к себе, тревожные; «гиперфемининные заторможенные» (hyperfeminine repressives) – эмоционально мягкие, постоянно озабоченные собой, своей внешностью и т. д.

Некоторые другие типы, напротив, сильно меняются от юности к зрелости. Например, мужчины с поздней адаптацией (belated adjusters), у которых бурная, напряженная юность сменяется спокойной, размеренной жизнью в зрелые годы; женщины-«интеллектуалки» (cognitive copers), которые в юности поглощены умственными поисками и кажутся эмоционально суше, холоднее своих ровесниц, но позже преодолевают коммуникативные трудности, становятся мягче, теплее и т. д. ‹…›

Типы, о которых пишет Блок, выведены чисто эмпирически, путем факторного анализа, но тем не менее они в значительной степени совпали с типами развития, которые теоретически постулировала Д. Левинджер (Loevinger J., 1977). Однако однозначное объяснение их едва ли возможно. В них могут проявляться как психофизиологическая индивидуальность, так и социально-психологические факторы (например, насколько стиль поведения, нормативно одобряемый и, следовательно, социально-адаптивный в детстве, приемлем для взрослого человека).

Это касается, в частности, половых различий. Хотя лонгитюдных данных о развитии женщин значительно меньше, чем о мужчинах, складывается впечатление, что женщины отличаются большим постоянством черт. Но объясняется ли это имманентно большей консервативностью женского начала (как следует из теории полового диморфизма В. А. Геодакяна), или тем, что у них нет такого резкого разрыва в нормативных предписаниях на разных этапах социализации, как у мужчин (от мальчика ждут послушания, а от мужчины – самостоятельности и решительности), или тем и другим вместе, – вопрос открытый. ‹…›

Эмпирические данные лонгитюдных исследований личности, как и всякие иные, неоднозначны. Однако они подсказывают или подкрепляют некоторые важные общетеоретические положения, разрабатываемые в настоящее время также и в отечественной психологии.

1. Развитие личности, ее деятельности и высших психических функций нельзя моделировать по образцу онтогенеза как инвариантного развертывания изначально заданных качеств.

2. Психология развития личности неотделима от изучения ее жизненного пути в определенных конкретно-исторических условиях.

3. Свойства индивида как личности зависят от его биогенетических качеств и социальных условий развития, но он всегда является более или менее активным субъектом или, по крайней мере, соучастником своего собственного формирования.

4. Изучение развития личности на протяжении ее жизненного пути может быть только междисциплинарным, причем особенно необходимо сотрудничество психологов с социологами, которые дальше их продвинулись в разработке соответствующего концептуального аппарата.

5. На сегодняшний день разные модели развития личности теоретически еще не интегрированы и должны рассматриваться как взаимодополнительные, но их нельзя игнорировать.