Философские обители - Фулканелли

Странные знаки на щите словно взяты из старой колдовской книги. На первый взгляд кажется, что они заимствованы с сумеречных рисунков Ключиков Соломона (Clavicules de Salomon), запечатлённых свежей кровью на чистом пергаменте, где изгибы линий отвечают ритуальным движениям палочки с раздвоенным концом в руках колдуна.

Эти умело скрытые за внешней декоративностью странной картины символические элементы рассчитаны на проницательного зрителя. Мы попытаемся, насколько возможно, объяснить их, даже если для этого придётся обратиться к философскому языку или языку богов (langue des dieux) в том случае, если мы сочтём, что иначе не сможем продолжить наши объяснения, не переходя известных пределов.

Два гнома (gnomes)[208] по бокам означают — читатель наверно уже догадался — два металлических начала (principes métalliques), исходные тела или субстанции (corps ou natures premières), которые используются в начале, середине и конце Делания. Эти два духа — сульфурный и меркуриальный — надзирающие за подземными сокровищами, ночные герметические работники, близкие знакомые Мудреца, которому они служат, которого чтят и обогащают своим неустанным трудом. Они — хранители земных тайн, открыватели непроявленных свойств минералов. Гном, существо призрачное, уродливое, но деятельное — эзотерическое выражение жизни металла, скрытой энергии природных веществ, которые наше искусство превращает в чистую субстанцию. По легенде, приведённой в Талмуде, некий гном помогал строить храм СоломонаXVII, а это значит, что строители, помимо всего прочего, прибегали к философскому камню. И разве не ему, вопрошает Жорж Сталь, мы обязаны неподражаемым цветам витражей более близких нам по времени готических соборов? «Наш камень, — пишет аноним[209], — обладаёт ещё двумя в высшей степени удивительными качествами; первое — он раскрашивает стекло изнутри в разные цвета, как это имеет место на витражах Сент-Шапель в Париже или церквей Сен-Гациен и Сен-Мартен в Туре».

Таким образом, подспудная скрытая жизнь двух изначальных минеральных веществ раскрывает себя в результате взаимодействия, борьбы, соединения противоположных начал — огненного и водного. Это и есть наши начала, других нет. Различая и описывая три начала (trois principes), Философы прибегают к уловке, цель которой — поставить неофита в тупик. Вместе с наиболее щедрыми герметическими авторами мы заявляем, что двух веществ (deux corps) достаточно для проведения Магистерия от начала до конца. «Завладеть нашей ртутью, — как свидетельствует Древняя битва конных (Ancienne Guerre des Chevaliers), — можно лишь с помощью двух тел (deux corps), ни одному из которых без другого не достичь совершенства». Если признать, что существует третье вещество, то оно должно образовываться при соединении и разложении первых двух. Сколько бы вы ни старались, сколько бы экспериментов ни ставили, вы не обнаружите других исходных веществ для получения камня, кроме этих двух, которые именуются началами (principes) и из которых образуют третье, наследующее качества и свойства своих родителей. Это важно подчеркнуть. Два враждебных, противостоящих друг другу начала так недвусмысленно представлены на камине Луи д'Эстиссака, что даже новичок без труда их опознает. Мы видим здесь описанных Николаем Фламелем герметических драконов, но в человеческом обличье: одного — крылатого (чудовище с заячьей губой), другого бескрылого (гном с волосатым туловищем). «Погляди внимательно на двух драконов, — пишет Адепт[210], — это истинные начала (vrays principes) Философии, которых Мудрецы не отваживались показать даже своим собственным детям. Внизу, без крыльев, твёрдое вещество, самец, вверху летучее вещество, чёрная и сокрытая самка (femelle noir et obscure)[211], которая на несколько месяцев возьмёт верх. Первый — Сера (soulfre), или, точнее, теплота и сухость (calidité et siccité), вторая — Ртуть (argent vif), или холод и сырость (frigidité et humidité). Это Солнце и Луна, исток ртутного и серного начал (source mercurielle et origine sulfureuse), которые при постоянном действии огня украшают себя королевскими регалиями, чтобы, соединившись, сначала победить, а затем преобразовать в квинтэссенцию всякое твёрдое и стойкое металлическое вещество. Это те самые змеи и драконы (serpens et dragons), которых египтяне рисовали в виде круга, голова при этом кусала хвост — это означало, что они составляют единое целое, кроме него ничего не нужно, и что очертания и форма этого тела совершенны. У древних поэтов драконы днём и ночью сторожили золотые яблоки в саду Гесперид. Соком, приготовленным Медеей, их усыпил Ясон, когда добывал золотое руно. О них повествуют книги Философов, начиная с почитавшего истину Гермеса Трисмегиста, Орфея, Пифагора, Артефия и Мориена и другие, последующие, вплоть до моих. Двух змей (deux serpens) Юнона, иначе говоря, металлическая субстанция (nature métallique) послала силачу Геркулесу, стало быть, Мудрецу, когда тот был ещё в колыбели, и Геркулес удушил их, то есть победил и убил, чтобы их тела разложились, перебродили и дали плод в самом начале Делания. Эти две змеи обвились вокруг кадуцея или жезла Меркурия, благодаря которому его обладатель получил огромную власть и способность перевоплощаться в кого заблагорассудится. По словам Гали, тот, кто убьёт одного, убьёт и другого, так как они могут умереть лишь вместе. Схватившись в сосуде гробницы, они (Авиценна именует их хорасанской сукой и армянским кобелём, Chienne de Corascene et Chien d’Armenie), жестоко кусают друг друга, в неистовой злобе не переставая источать ужасный яд… Это две спермы, мужская и женская, описанные в начале моих Философских чёток (Rosaire Philosophique, Rosarium Philosophorum), зарождающиеся, по утверждению Рази, Авиценны и Авраама Еврея, внутри, во чреве, при взаимодействии четырёх элементов. Это влага металлов, Сера и Ртуть — не те обычные, что продают торговцы и аптекари, а те, которые образуют два столь почитаемых нами прекрасных и дорогих вещества. Эти две спермы (spermes), говорил Демокрит, не встречаются на земле живых».

В Фонтене-ле-Конт у змей и драконов — иероглифических фигур, представляющих, согласно старым Мастерам, исходный материал для работы — есть ряд примечательных особенностей, обусловленных кабалистическим гением и обширными познаниями их автора. Эзотерическими характеристиками антропоморфных существ служат не только лапы дракона и волосатые конечности, но прежде всего шлем. Головной убор с рогами Амона — по-гречески он называется κράνος так как он покрывает голову и защищает череп (κρανίον, crâne), — позволяет опознать эти существа. Уже греческое слово Κρανίον (голова, tête) даёт необходимую подсказку, так как оно означает место Кальварии (lieu du Calvaire)XVIII, Голгофу, где, прежде чем преобразиться в духXIX, пострадал во плоти Иисус, искупитель человеков. Наши два начала, одно с крестом, другое с копьём, прободающим Его бок[212], суть отражение страстей Христовых. Как и Ему, чтобы воскреснуть в славе в новом очищенном духовном теле, им надо взойти на Голгофу, выдержать испытание огнём и после тяжёлых мук медленно в агонии (άγωνια — agonie, combat, борьба, сражение) умереть.

Известно также, что перегонный куб часто называли homo galeatus (человек, увенчанный шлемом), так как сверху у куба — колпак или шлем. Два наших существа (génies), таким образом, не что иное, как перегонный куб, алембик Мудрецов (alambic des sages) — ёмкость и её содержимое, сосуд и непосредственно само вещество. И если для инициирования процесса нужен реагент, то для его хода требуется нарушить равновесие в объекте воздействия, который служит сосудом и вместилищем для энергии противоположного порядка и враждебной природы.

Здесь о реагенте свидетельствует шлем в полоску (casque strié). В греческом ραβδώδης (strié, rayé, vergeté, полосатый, рифлёный, рубчатый) восходит к корню ραβδος (verge, bâton, baguette, sceptre, caducée, hampe dejavelot, dard, жезл, палка, прут, скипетр, кадуцей, дротик, копьё). Различные значения слова соответствуют большинству атрибутов активного вещества, твёрдого и мужского. Прежде всего это жезл (baguette), который Меркурий бросает между ужом и змеёй (Реей и Юпитером)XX. Те обвиваются вокруг жезла, и получается Кадуцей — эмблема мира и согласия. Все герметические авторы упоминают об ожесточённой схватке двух драконов. Из мифов мы знаем, что таково происхождение атрибута Гермеса, примирившего противников своим жезлом. Кадуцей — знак соединения, союза между огнём и водой, которого надо суметь достичь на практике. Иероглиф огня — треугольник, иероглиф воды — тот же треугольник, только перевёрнутый. Наложением их друг на друга получают изображение небесного светила (astre) — символ союза, умиротворения. Звезда (étoile, stella), кроме того, означает затвердевание Солнца (fixation du soleil)[213]. Знак (signe) появляется лишь после схватки, когда всё успокоилось и вскипание прекратилось. Печать Соломона — геометрическая фигура, образующаяся при соединении треугольников огня и воды — закрепляет союз неба и земли (union du ciel et de la terre). Это и есть мессианская звезда, возвещающая о рождении Царя Царей. Более того, греческое κηρύκειον (caducée, кадуцей), происходящее от κηρυκεύω (publier, annoncer, разглашать, возвещать), свидетельствует, что отличительная эмблема Меркурия есть знак благой вести (bonne nouvelle). По форме и значению с кадуцеем схожа курительная трубка (calumet), которую индейцы Северной Америки используют в гражданских и религиозных церемониях. «Это большая трубка из красного, чёрного или белого мрамора, — пишет Ноэль[214]. — Она напоминает боевой молот, её головка тщательно отполирована, а черешок в два с половиной фута изготовлен из прочного тростника, украшенного разноцветными перьями и сплетёнными женскими косами. К ней прикрепляют два крыла (deux ailes), что делает её похожей на кадуцей Меркурия или на жезл (baguette), какой некогда носили послы мира. Тростник всаживали в шею гагары, птицы в чёрных и белых крапинках, жирной, как наши гусиXXI … Туземцы очень дорожат курительной трубкой и считают её ценнейшим даром Солнца. Это также символ мира, знак заключения важных сделок или совершения публичных церемоний». Жезл Гермеса — истинный скипетр (sceptre) государя (souverain) нашего искусства, отвергаемого и презираемого всеми герметического золота, которое для Философа дороже самородного. Это и жезл великого первосвященника Аарона, превращённый последним в змею, и жезл, которым Моисей (Исх. 17:5–6) — его примеру впоследствии последовал Иисус[215] — ударил в скалу (rocher), то есть в пассивную материю (matiére passive), так что забил родник. Это и древний дракон Василия Валентина, дракон с копьеобразными (dard) хвостом и языком, возвращающий нас к символическому змею, serpens aut draco qui caudam devoravit[216].