Даже вампиры хандрят - Макалистер Кейти

Его рука, обнимавшая меня за талию, притянула меня ближе. Сожаление, которое кипело в нем, опять поднялось, пока мне не захотелось плакать.

— Боюсь, что нет никакого разумного способа.

— Прекрати обвинять себя в этом, — сказала я, прижавшись к его руке, чтобы лучше его видеть. — Ты не отвечаешь за мои действия.

— Если бы я не сказал, что ты не нужна мне как Возлюбленная…

Я прижала палец к его губам.

— Пэйн, это было мое решение. У меня был выбор, и я его сделала. Ты не виноват.

— Я также виноват, как и ты, — сказал он, и его глаза излучали упрямство.

— Прекрасно, мы разделим вину, но от этого ни одному из нас не станет легче, — заметила я. Пока мы приходили в себя от любовных ласк, его грудь подо мной поднималась и опадала все медленней, и медленней. — Ты сказал, что нет никакого разумного способа вернуть мое бессмертие. А неразумный есть?

— Много. Начиная с того, чтобы стать повелителем демонов — что лично я не советую, до выкупа бессмертия у провидицы — а они никогда не расстаются с тем, что отбирают.

— О, — выдохнула я, и мои надежды рухнули. Мысль о том, что я буду стареть, когда Пэйн останется молодым и полным сил, причиняла мне сердечную боль. — И нет никакого другого способа?

Он колебался. Это было почти незаметное колебание, но на это мгновение его мысли специально опустели.

— Нет.

Я положила палец на его подбородок и повернула его голову так, чтобы он смотрел на меня. Его взгляд был мрачен и насторожен.

— Что?

— Что что?

— Пэйн. — Я хмуро на него посмотрела. — Я чувствую, что ты специально не думал о чем-то, касающемся меня.

Поднялась одна бровь.

— Это самое смешное, что я когда-либо слышал.

— Ты знаешь, что я имею в виду, поэтому прекрати уклоняться и выкладывай. Какой там еще способ, о котором ты не хочешь мне сказать?

Он вздохнул. Он вздохнул так глубоко, что вздох коснулся самых глубин его души.

— Любой, кто обратится в Темного, станет бессмертным.

— Обратится? — Я на минуту задумалась. — О, ты имеешь в виду, превратится в вампира? Ты можешь это сделать? Я думала, что это только миф или что-то вроде.

Он отвел взгляд.

— Темные могут обращать смертных. Это случается не очень часто, поскольку нет никаких причин так поступать, но такое входит в пределы неразумных возможностей.

— Но женщины — не Темные, в кого они превращаются?

— В Моравиек.

Я раздумывала об этом около минуты.

— Финн сказал, что Возлюбленная более или менее похожа на Моравиек. В таком случае, если превращение даст мне бессмертие, давай сделаем это.

— Нет. — Он мягко снял меня со своих колен и стал собирать одежду. Так как я не хотела быть пойманной, стоя тут голой и потной, я сделала то же самое.

— Почему? — Спросила я, подобрав свои разорванные трусики и задумавшись, смогу ли я их нацепить. — Это кажется идеальным решением. Я опять стану бессмертной, и ты говорил, что женщины не должны пить кровь.

— Ты не сделаешь этого, и разговор окончен, — Пэйн повернулся ко мне спиной, пока надевал рубашку.

Я сжала зубы и надела джинсы без трусиков (мне это не понравилось, но выбора все равно не было).

— Ты опять становишься деспотом. Ничего не понимаю.

— Что ты узнала о моей статуе?

— И теперь ты меняешь тему.

— Что ты узнала о моей статуе?

Я закончила одеваться, очень громко думая несколько мыслей, но он их все проигнорировал.

— Прекрасно, я расскажу о статуе, но не думай, что забуду об этом. Мне сейчас тридцать три года, я хочу стать бессмертной, пока еще хоть как-то прилично выгляжу. В последний раз статуя была у Пилара. Я уверена, что он спрятал ее где-то поблизости.

— У Пилара? — лоб Пейна прорезался мрачными морщинами. — Где он?

Я натянула свитер и потянулась к обуви.

— Где-то поблизости, если верить провидице Келси. Скорее всего, в Эдинбурге.

— Я думал, ты говорила, что у него твоя статуя. Выходит, у него обе?

Полностью одетый Пэйн обернулся и стал наблюдать, как я надеваю туфли. Я вкратце рассказала ему о своем разговоре с провидицей, закончив вопросом, зачем Пилару нужны обе статуи.

— Если только не… — сказала я, умолкнув и попытавшись совместить две части головоломки, которые никак не хотели совмещаться.

— Если только эти две статуи не одно и то же? — Спросил Пэйн, явно думая в том же направлении, что и я.

— Да, но как это может быть? Одна — статуя птицы. Все мы ее видели, она определенно напоминает кого-то, типа сокола. Твоя — статуя обезьяны. Они даже отдаленно не похожи.

— Ты видела статую погребенной, запертой в темном месте, — медленно проговорил он.

Я кивнула.

— И провидица сказала тебе, что статуя скрыта от взгляда, защищена, пока спит.

— Да. Но моя статуя не была скрыта от взгляда и не была защищена, если не считать защитой обувную коробку.

— Что, если Бог Цзилиня содержится внутри статуи сокола? — Спросил он, и его лоб все еще был в морщинах от замешательства.

— Конечно, — сказала я, наконец-то все поняв. — Он в птице! Поэтому я увидела статую сокола, когда пробовала смотреть в кристалл, чтобы узнать местонахождение Бога Цзилиня. Теперь ясно, зачем Пилар все это делал, чтобы заполучить ее. Он, наверное, знал, что статуя Цзилиня в птице, и хотел ее заполучить для своих целей.

Пэйн надел свое длинное черное пальто.

— Пошли, вернем ее.

— Что, прямо сейчас? — Я посмотрела на часы. Поездка от провидицы на автобусе заняла у меня в два раза больше времени, чем следовало. Теперь до глубокой ночи оставалось меньше часа. — Я не знаю точно, где он. Потребуется некоторое время, чтобы его разыскать.

— Чем скорее мы начнем, тем скорее вернем статую, — сказал Пэйн, держа дверь открытой. — Но ты не должна ехать, если устала.

— Нет, я в порядке, — сказала я, схватив свою куртку и сумку. — Ты прав. Чем скорее она у нас окажется, тем скорее будет оплачен долг твоего отца, и тогда я спокойно отдохну. Пошли-ка, тряхнем Пилара за задницу!

— Ты странная женщина, — сказал Пэйн, когда мы спускались вниз по лестнице.

— Потому что я активная и независимая? Потому что я горжусь своей деловой этикой? Потому что я обыщу рай и ад, чтобы сделать свою работу?

— Я имел в виду тот факт, что ты готова столкнуться с потенциально смертельным противником, вооруженная только сумочкой и КПК-шкой.

Я улыбнулась Пэйну, когда он открыл входную дверь, и провела пальцами по его челюсти, проходя мимо.

— У меня есть секретное оружие.

Его брови поднялись в немом вопросе.

— У меня есть ты, — сказала я, самоуверенно улыбаясь. Все выглядело так радужно — мы преодолели разлад в отношениях, статуя Пэйна была в пределах нашей досягаемости, и я была уверена, что смогу уговорить его обратить меня в Моравийку, чтобы вернуть бессмертие. Моя жизнь по-прежнему была длиннее, чем у обычных людей, но это ничто, когда можно провести вечность с Пэйном. — В общем, все прекрасно складывается. Ничто не сможет остановить нас, если мы объединим усилия.

Как бы я хотела, чтобы кто-нибудь затыкал мне рот, когда я делаю подобные заключения. Они практически всегда неверны.

Мы нашли Пилара во втором часу глубокой ночи. Мы потратили два часа, блуждая по городу, следуя, в основном, моим инстинктам, направленным на поиск Пилара, но всякий раз, когда мы находили нужное место (ночной клуб, магазин, два кладбища, ночной McDonald's и Эдинбургский Замок), мы узнавали, что он был там, но уже ушел. Наконец нам повезло, и мы обнаружили Пилара в одном из самых диковинных мест Эдинбурга — в подворье Real Mary King's Close, [43]подземном историческом памятнике, который некогда, в семнадцатом веке, был частью жилого района (узкие переулки использовались для того, чтобы «срезать» дорогу через окружающие многоэтажные дома). Как известно, подворье — одно из наиболее посещаемых эдинбургскими привидениями мест, поэтому некоторые приверженцы парапсихологии и группы «охотников за приведениями» бронируют тут время на ночь. Мы сели «на хвост» последней охотящейся на призраков группе и, не мудрствуя лукаво, прошли внутрь, а затем проследовали за группой вниз на несколько уровней, пока не забрались глубоко под современные улицы. Из-за узких белокаменные стен и неровных грязных полов эхо раздавалось даже от шепота, так что мы были осторожны и молчаливы, как могли.