Объект закрытого доступа - Фридрих Незнанский

Апти обернулся:

— Чего?

— Не делай ей больно. Я не выношу женского крика.

— Ладно, не буду. — Апти повернулся к Гале: — Ну? Встанешь сама или тебя поднять?

— Куда вы меня поведете? — испуганно спросила Галя.

— Домой, — пошутил Апти и весело ухмыльнулся: — Ты нам больше не нужна. Мы тебя отпускаем.

Галя перевела взгляд на Хасана:

— Это правда?

— Правда, правда, — ответил за него Апти. — Давай вставай. А то последний автобус пропустишь, придется домой пешком идти.

Галя с трудом поднялась на ноги, покачнулась — Апти поддержал ее за локоть.

— Мне… нехорошо, — пролепетала Галя.

— Ничего, пройдет, — успокоил ее Апти. — Туфли надень!

Галя послушно обулась. Апти посмотрел на ее стройные ноги и прицокнул языком:

— Где такие ножки взяла, э? Скажи, я своей жене такие куплю!

Он покосился на Хасана, ожидая от него поддержки, и засмеялся. Хасан, однако, на шутку не отреагировал.

— Красивая девочка, — все тем же веселым тоном сказал Апти. — В воскресенье приду к тебе в гости. Напоишь чаем?

— Да… — неуверенно прошелестела Галя.

Апти засмеялся:

— Видишь, Хасан. Напоит! Русские девушки любят кавказцев, я тебе всегда это говорил.

— Руки развяжете? — тихо спросила Галя.

— Развяжем, а, Хасан?

— Да, — кивнул Хасан. — Надо развязать.

Апти достал из кармана нож, нажал на кнопку. Лезвие с сухим щелчком выскочило из рукоятки. Галя вздрогнула. Заметив ее испуг, Апти качнул тонким блестящим лезвием у Гали перед лицом и сказал развязным тоном:

— Не бойся, дэвочка. Я тебя не больно зарэжу. Чик — и все!

Он запрокинул голову и загоготал. Хасан презрительно поморщился.

— Режь скотч, — коротко приказал он Апти.

Тот схватил Романову за плечо, резко развернул ее и принялся ловко орудовать ножом у девушки за спиной. Через несколько секунд руки девушки были свободны, и она, морщась от боли, стала растирать пальцами запястья — сперва одно, потом другое.

— Будешь плакать — снова свяжу, — с угрозой сказал ей Апти.

Галя с трудом сдержала всхлип.

— Пошли, — сказал Хасан и повернулся к двери.

Галя и Апти двинулись за ним: она — впереди, кавказец замыкал шествие.

На улице было темно. Моросил мелкий дождик. Галя в нерешительности остановилась под козырьком веранды.

— Чего ждешь? — спросил Апти.

— Холодно, — сказала Галя.

— Ничего. Дома согреешься.

Апти толкнул ее в спину.

— Подожди! — сказал Хасан. Он снял куртку и набросил ее на плечи Гале. — Так будет лучше.

Апти смерил его насмешливым взглядом, но ничего не сказал.

Галя шагнула под дождь.

Они дошли до железных ворот, Апти отодвинул засов и открыл скрипучую калитку.

— Чего ждешь? Иди!

— Но ведь там… лес.

— Там в лесу машина, — соврал Апти. — Довезем тебя до станции.

Галя шагнула в темноту и неизвестность.

Под ногами чавкала грязь и хрустели сучья. Галя шла рядом с Хасаном. Ей хотелось взять его за руку, но девушка не хотела его сердить. Они перешли через небольшую полянку, отделявшую дом от леса, и ступили под мрачную крону деревьев. Апти зажег фонарик. Желтый луч фонарика выхватил хворост под ногами, влажные черные кусты и скользнул дальше, уткнувшись в стволы сосен. Тьма вокруг желтого луча сгустилась еще больше.

— Почему мы идем в лес? — спросила Галя.

— Там тропа, — ответил ей Апти. — Ведет прямо до станции. Ты, главное, иди.

И Галя пошла дальше по тропинке — настолько узкой, что, если бы не фонарик, ее невозможно было бы заметить.

Вдруг Галя остановилась.

— Чего встала? — сердито окликнул Апти.

— Я дальше не пойду, — сказала Галя.

— Не пойдешь?

— Нет.

Апти направил луч фонарика ей в лицо:

— Почему не пойдешь?

— Эта тропа ведет не на станцию, — сказала Галя, пугаясь своих резких слов. — Она ведет в лес!

— Это короткая дорога, — сказал Апти.

Галя заслонилась от луча рукой:

— Я по этой тропе не пойду. Идите в дом, а я сама найду дорогу.

Фонарик дрогнул в руке Апти.

— Сама найдешь? Хасан, ты слыхал, она сама найдет! Слушай, сучка, или ты пойдешь вперед, или я вырежу тебе кишки прямо здесь!

Апти начали надоедать тьма и сырость, ему не терпелось вернуться в теплый дом. На бледном как полотно лице Гали выделялись черные блестящие глаза.

— Вы хотите меня… убить?

— Если не будешь слушаться — убьем, — пригрозил Апти. — А теперь — иди!

— Подожди, — сказал ему Хасан. — Видишь, она боится. Послушай, девочка, — обратился он к Гале, — надо идти вперед. Не бойся, все будет хорошо. Я тебе обещаю.

Галя вгляделась в его темное лицо долгим, испытующим взглядом.

— Я верю тебе, — сказала она наконец и двинулась в глубь леса.

Так они шли минут десять, после чего Апти скомандовал:

— Сворачивай в лес!

Галя остановилась как вкопанная.

— Сворачивай, — тихо сказал ей Хасан.

Галя зябко передернула плечами и, секунду поколебавшись, сошла с тропы на мокрую, пожухлую тропу.

— Ай, шайтан! Тут сапоги нужны, а не кроссовки, — в сердцах проворчал Апти.

— Перестань жаловаться, — строго сказал ему Хасан по-чеченски.

Апти хмыкнул и ответил товарищу на родном языке:

— Легко тебе говорить, брат, у тебя на ногах ботинки. А у меня гляди что… — Он кивнул на носки своих белых кроссовок.

— Так и сидел бы на даче.

— Да я бы сидел, если бы Айман не погнал. Не знаю, какого хрена я поперся? Эту сучку и одному завалить можно. Можно было ее вообще во дворе закопать.

— Не говори чепухи, — отрезал Хасан.

Галя не понимала чужой речи, но интонация голосов мужчин не предвещала ничего хорошего.

«Господи, только бы не убили. Только бы не убили», — думала она, прижимая руки к груди. Но смотрела в темный лес, который становился все чернее и чернее, и понимала: из этого леса не выходят. Все происходящее казалось ей нереальным. Ночь, лес, мокрый хворост под ногами, глуховатые звуки чужой речи и холод, сковавший тело, — все это было как кошмарный сон. Вот только проснуться никак не получалось.

— Вот заболею завтра и испорчу всё дело, — продолжал ворчать Апти.

— Не заболеешь.

— Легко тебе говорить, — не сдавался Апти. — А я температуру плохо переношу. Меня сразу колотить начинает. Вот и представь себе: у меня в руках «калаш», а меня колотит и из стороны в сторону качает. Хороший я буду боец, нечего сказать!

— Все, стоп! — Хасан остановился.

— Чего? — не понял Апти, тоже остановившись. — Здесь, что ли? Айман велел к реке увести!

— Уведу. А ты иди обратно, на тропу.

— Ты серьезно? — не поверил своему счастью Апти.

— Да. Надоел ты мне своим нытьем.

— Вот спасибо, брат, удружил. — Апти посмотрел на замершую Галю и с усмешкой сказал: — Только на куски ее не режь. Ударь разок в сердце — и в воду. А то знаю я тебя. Вечно после тебя крови, как на бойне.

— Не волнуйся. Всё аккуратно сделаю.

— Давай! — Апти повернулся и, не обращая больше внимания на Галю, зашагал обратно.

Вскоре шаги Апти затихли во тьме. Хасан и Галя остались одни.

— О чем вы говорили? — тихо спросила Галя. — И почему он ушел?

— Ноги промочил, — просто ответил Хасан. — Ты-то как, сильно замерзла?

— Есть немного, — сказала Галя и поежилась.

— Ничего, — прогудел Хасан. — Ты крепкая, не заболеешь. Я сильного человека сразу вижу. Ты — сильная.

— Спасибо, — улыбнулась Галя. Оставшись наедине с Хасаном, она немного успокоилась. Апти она боялась больше, он был для нее черной тенью, а не человеком.

Хасан, словно прочитав мысли Гали, сказал:

— Ты мне больше доверяешь, чем Апти, да?

— Да, — сказала Галя.

— Зря, — сказал на это Хасан и сухо добавил: — Мне приказано тебя убить.

У Гали подкосились ноги, и она ухватилась за ствол дерева.

— Если я не выполню приказ, мне будет плохо, — продолжил Хасан.

— А если выполнишь, будет плохо мне, — обреченно произнесла Галя.

Хасан улыбнулся:

— Ты очень смелая. Я думал, ты будешь плакать и кричать, а ты шутишь. Я никогда еще такого не видел.

— Все, кого ты убивал… плакали? — еле слышно прошептала Галя.

Хасан кивнул:

— Да. Плакали и просили отпустить их.

— И ты кого-нибудь… отпустил?

Он покачал головой:

— Нет. Ни разу. Мужчина, который плачет, ползет за тобой, как собака, и лижет тебе руки, недостоин жить. Солдат должен умирать спокойно и гордо.

— Как же ты можешь убивать, Хасан? Помнишь, Аллах позволяет человеку родиться, чтобы он жил, а не чтобы умирал.

— Иногда грешнику лучше умереть, чем жить, — ответил Хасан. — Ладно, пойдем.

Галя отпустила ствол дерева, покачнулась, но устояла на ногах и пошла вперед — в темноту и холод. Она сама не заметила, в какой момент начала читать стихи. Должно быть, Хасан был прав, когда говорил, что если Бог разговаривает, он разговаривает стихами, и душу человеческую этому научил. И сейчас, за пять минут до смерти, этим рифмованным шепотом Галина душа навсегда прощалась с жизнью.