Заброшенный сад Персефоны (СИ) - Нимченко Анатолий Олегович

Кроссовки пришлось укладывать сразу парой: по одной они норовили выплыть. Закрыв наконец обувь в рюкзаке, Виктор уложил поклажу в «багажник». Снова два наклона спинки — и кресло обрело изначальный вид. Вот и все, в принципе. Теперь Виктор был готов отправиться в путь хоть прямо сейчас, но торопиться в таком деле нехорошо: легко упустить что-нибудь важное. Да и кое-что еще надо подсобрать в дорогу, чего с Земли тащить не имело смысла.

Покинув док, Виктор отправился в подсобку, где большую часть пространства занимали вещи группы БР. Пожалуй, здесь барахла было ничуть не меньше, чем в оружейке. Правда, большая часть вещей промаркирована и подогнана под конкретных людей группы, но Виктору ничего такого и не требовалось.

Перво-наперво он достал из аварийного ящика упаковку «пластыря». Без него в полет не уходит ни один корабль. «Пластырь» — тонкий самоклеящийся полимер, годится не только для заделки небольших пробоин в корпусе, например, космического корабля. С его помощью можно было, скажем, отремонтировать одежду. Причем содрать, пробить или прорезать потом заплатку чрезвычайно тяжело. Понятно, что любую цивильную одежку после этого ждал утилизатор, но для рабочих вещей такая штука была просто незаменима.

Пройдя к другому стеллажу, Виктор выбрал себе обычную оливкового цвета ветровку по размеру. Никаких особых свойств, если не считать большого количества разновеликих карманов, за ней не числилось, поэтому льняной куртке были необходимы кое-какие модификации. Карандаш, ножницы и линейка, нужные для осуществления задуманного, отыскались тут же, в ящике стола.

— Что ж, приступим, — проговорил Виктор и разложил куртку на столешнице.

Сперва он измерил ее линейкой, а затем вырезал из «пластыря» прямоугольник. Тут важно было выкроить такую наклейку, чтобы она максимально закрывала спину, но не попадала на сгибы, иначе одежда начнет топорщиться. Осторожно подравнивая края, Виктор подогнал углы и размер, затем тщательно уложил «пластырь» на ткань и снял пленку. Активатор сработал практически мгновенно. Еще кусок полимера пошел на капюшон, после чего доработанный брезент мог отразить достаточно серьезную атаку с тыла. Не лучевую, конечно, но от брошенного копья и даже от пистолетной пули защитит. Еще две широкие полосы Виктор наклеил спереди. И несколько узких — на рукава. Он примерил то, что получилось, и остался доволен. Конечно, выглядит поделка не слишком презентабельно, но она гораздо удобнее стандартного защитного комбинезона, не требует замены питания и никого не испугает. Безглазое мерцающее существо коренной обитатель «Дилоса» вряд ли сочтет человеком, а с испуганными людьми контактов не наладишь, как ни старайся.

Стандартные рабочие брюки тоже подверглись некоторой модификации. Виктор вырезал манжеты для щиколоток и наклеил полосы на наружные стороны голеней и бедер. С наколенниками вышло худо — ноги в коленях не сгибались. Испорченную пару пришлось отправить в утилизатор и начать все сызнова. Со второй попытки получилось вполне себе прилично.

Виктор надел доработанную одежку и остался доволен результатом. Оставалось собрать кое-какие нужные мелочи. В карманах ветровки нашлось место для рабочих перчаток, защитных очков и прочих небольших вещиц, отсутствие которых портит жизнь куда сильнее, чем может показаться. Затем Виктор отыскал коробку с полевыми рационами и рассовал по карманам десятка полтора брикетов. В последнюю очередь он накинул ИСК.

С экипировкой было покончено, теперь Виктор ощутил себя готовым к старту. Он подошел к интеркому и вызвал Костю.

— Слушаю! — с готовностью отозвался тот.

— Это Виктор. Я готов стартовать.

— Отлично! — казалось, даже сам динамик вибрирует от радости. — Выдвигайся на точку тестирования — диспетчер тебя проведет.

— Окно?

— Все чисто на ближайшие два часа. Твой позывной — «Странник». Мы — «Аврора».

— Принял, «Аврора». Иду в док.

Как хорошо, что Костя тоже из «страны ОЗ» — не провожает. Будь кто из местных — обязательно пришли бы. Не знают они тех неписанных правил управления, что примета нехорошая — провожать уходящего на задание.

Виктор прошел в док, прикинул расстояние до кабины и оттолкнулся от комингса. То ли толчок был слабым, то ли просто нервы расшалились, но полет показался очень долгим. И вдруг захотелось еще долго-долго лететь. Все-таки нервы…

Расчет оказался точным: ухватившись за край, Виктор развернулся ногами к темному зеву и начал процесс втискивания в кабину, который только отъявленный оптимист смог бы обозвать посадкой. Да, процесс позволил в полной мере ощутить отличия от симулятора, и все из-за комбинезона. Прав был Фабрис. Балахон обмотался вокруг тела, сморщился многочисленными складочками и ощутимо уменьшил свободный объем кабины. Хоть каким-то мало-мальским комфортом теперь и не пахло. Пришлось вертеться и расправлять складки материала, чтоб хотя бы избежать потертостей. Еще оказалось, что в своем нерабочем состоянии ИСК неплохо удерживает тепло, что было вовсе некстати.

Но стоило дать команду на закрытие люка, как возникла и вторая проблема, которую на симуляторе не отработаешь. Она оказалось куда хуже первой. Там, в лаборатории, страх не сжимал ледяной рукой сердце и на лбу не выступала холодная испарина. Тогда, во время имитации, перед глазами не представала картина свободного падения в мутно-желтую бездну. Сейчас же воображение разворачивало перед внутренним взором все новые и новые кошмары. И вот уже давление сжимает хрупкий шар, сплющивает тело…

Бороться с подобными страхами довольно просто: надо начинать что-то делать. Виктор тщательно и неторопливо подогнал лямки ремней так, чтобы они прижимали тело к сиденью, но при этом не затрудняли дыхание. Он просмотрел данные на экранах автономных устройств и выставил температуру на восемнадцать градусов, чтобы не так досаждали изолирующие свойства пассивного ИСК. Затем надел шлем, перчатки, проверил обзор, сравнивая данные с дальномера и визуальную оценку расстояний до объектов, понажимал кнопки на возникшем пульте управления. Вроде бы все хорошо — никаких сбоев на уровне восприятия графики не заметно. Все ключевые точки систем гондолы — зеленые, дирижабль обозначен серым, как отсутствующий элемент. Вроде бы никаких отклонений. Впрочем, все недостатки должен выявить тест, для того он и делается, собственно. Покончив с предстартовой проверкой, Виктор ощутил, что волна паники схлынула. Он запустил шлюзование и, сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, будто собирающийся нырнуть пловец, подключил каналы связи.

— «Аврора», ответь «Страннику»! — вызвал он базу.

— На приеме, — в углу экрана появилось изображение связиста.

— Готов к выходу из дока через четыре минуты, — отрапортовал Виктор, взглянув на индикатор шлюза.

— Ждите, — и через секунду: — Телеметрия подтверждает готовность. Передаю координаты точки для проведения теста.

На экране мигнул сигнал приема. Бортовой компьютер проглотил данные и запросил добро на старт. Едва Виктор выдал разрешение, как створки дока раскрылись в глубокую тьму, усеянную звездами. Зонд неторопливо выплыл наружу, помедлил немного и легкими толчками маневровых движков скорректировал позицию. Ярко освещенный зев дока, оказавшийся теперь внизу, неторопливо закрывался. Включился маршевый двигатель. Ускорение продлилось едва ли больше двух секунд и больше походило на легкое подталкивание. Все правильно, большая скорость зонду сейчас и не требовалась. Некоторое время Виктор наблюдал впечатляющий восход темной Венеры над станцией и пытался уловить тот момент, когда планета перестанет казаться спутником сооружения. И, как всегда, не получилось. Просто в какой-то миг станция превратилась в сверкающий астероид — искусственный спутник Венеры, а сама планета стала центром мироздания.

Когда зонд подошел к заданным координатам, справа от Венеры показался ослепительный край быстро восходящего солнца. Несколькими короткими импульсами моторы заставили аппарат замереть.