Проблемы души нашего времени - Карл Густав Юнг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Со своей верой в произвольную силу первобытный человек не подвисает в воздухе, как полагали раньше, но опирается на опыт. Групповое появление случайностей оправдывает и подтверждает этот опыт, который мы называем суеверием, ибо на самом деле имеется высокая вероятность того, что необычные события совпадут по времени и месту. Не будем забывать, что наш опыт здесь не поможет. Мы мало наблюдаем сами, ибо у нас другая установка. Например, нам никогда не придет в голову считать логически связанной следующую последовательность событий: утром в комнату некоего человека залетает птица, через час этот человек становится свидетелем уличного происшествия, днем умирает его близкий родственник, вечером кухарка роняет тарелку с супом, а ночью, возвращаясь домой, этот человек обнаруживает, что потерял ключи от дома. Дикарь же выведет из этой цепочки событий важные следствия. Каждое следующее звено цепочки подтверждает его ожидания, и в этом он прав, намного более прав, чем мы способны признать. Его страшные предчувствия полностью оправданы и целесообразны. Выдался зловещий день, в который нельзя ничего предпринимать. В нашем мире подобное мнение сочли бы недопустимым и предосудительным суеверием, но в мире первобытных людей такое поведение посчитают проявлением высшей мудрости, ибо там человек предоставлен воле случая в намного большей степени, чем в нашем защищенном и урегулированном бытии. Нельзя рисковать случайностями, когда живешь в дикой природе. Там это чувствуют и европейцы.
Если индеец пуэбло ощущает себя не в ладу с самим собой, то он не пойдет в собрание мужчин. Если древний римлянин, выходя из дома, спотыкался о порог, то он отказывался от задуманного дела и оставался дома. Нам это представляется полной бессмыслицей, но среди первобытных людей такие знаки, по меньшей мере, напоминали о необходимости соблюдать осторожность. Если, например, мне не по себе, то движения мои могут стать неловкими, внимание легко отвлекается, я становлюсь немного рассеянным, натыкаюсь на мебель, спотыкаюсь, роняю вещи и что-то забываю. В цивилизованном мире это сущие пустяки, но в диком девственном лесу такое состояние может быть сопряжено с величайшими опасностями! Споткнуться там – это значит, к примеру, упасть с мокрого от дождя бревна, перекинутого на высоте пяти метров над речкой, кишащей крокодилами. Я потерял компас в высокой траве. Я забыл зарядить ружье и оказался в джунглях на тропе, по которой ходят на водопой носороги. Я был занят своими невеселыми мыслями и наступил на ядовитую змею. Вечером я забыл заранее надеть противомоскитные сапоги, а через одиннадцать дней умру от тропической малярии. Можно еще зазеваться и открыть рот, купаясь в реке, и заболеть смертельной дизентерией. Конечно, случайности такого рода имеют в наших глазах вполне отчетливые естественные причины, например, несколько рассеянное психологическое состояние, но для первобытного человека это объективно обусловленные знамения – или колдовство.
Но все может протекать и по-другому. В местности Китоши, к югу от горы Элгон, я однажды отправился на прогулку в девственный лес Кабрас. Там, в густой траве, я едва не наступил на змею, лишь в самый последний миг сумел через нее перепрыгнуть. После полудня мой друг вернулся с охоты на куропаток бледный, как смерть, его била дрожь: в лесу на него напала семифутовая мамба, которая вынырнула из-за термитника и едва не укусила (а укус этой змеи смертелен). По счастью, он смог с расстояния нескольких шагов ранить ее из ружья. В девять часов вечера на наш лагерь напала стая голодных гиен, которые за день до этого обнаружили спящего человека и растерзали беднягу. Несмотря на костер, они проникли в домик нашего повара, который с криком спасался от зверей, перескочив через забор. После этого, на протяжении всего нашего путешествия, не происходило ничего необычного. Но для моих негров этот день дал повод к множеству выводов. Для нас это было просто нагромождение случайностей, а для них – естественное исполнение предзнаменования, которое имело место в первый день после выхода в джунгли. На нашем «Форде» мы упали с моста в ручей. Мои бои выглядели так, словно хотели сказать: «Хорошенькое начало!» К тому же хлынул тропический ливень, и мы промокли до нитки, а я заболел лихорадкой, растянувшейся на много дней. Вечером того дня мы, белые, посмотрели друг на друга, и я, не удержавшись, сказал своему спутнику-охотнику: «Кажется, все началось гораздо раньше. Помнишь сон, о котором ты рассказывал мне еще в Цюрихе, перед нашим отъездом?» Тогда ему действительно приснился в высшей степени удивительный сон: будто в Африке, на охоте, на него напала огромная мамба. Он проснулся с криком ужаса. Тот сон произвел на него сильное впечатление, и он признался мне, что, по его мнению, это сулило гибель кому-то из нас. Он имел в виду, конечно, мою смерть, ибо хороший товарищ всегда думает прежде о своем ближнем. Но именно он потом заболел малярией, которая едва не свела его в могилу.
Этот разговор, о котором я упомянул, состоялся там, где нет змей и малярийных комаров, ничуть нас не взволновал и не насторожил. Но подумайте о бархатистой синеве тропической ночи, гигантских, нависающих над головой черных деревьях девственного тропического леса, таинственных криках, доносящихся откуда-то издалека, о положенных рядом заряженных ружьях, москитных сетках, кипяченой воде из болот; вспомните, кроме того, убежденность, которую старый опытный африканец
