Мир Приключений 1990 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов) - Сергей Другаль

— А если за эти фигли-мигли человека убили?

За платформой, где стоял хлебный ларек, простиралась утоптанная множеством ног рыночная площадь, ограниченная с трех сторон фанерными павильонами: фотография, тир, скупка… Держа маленькую Киру за руку, отец, все в той же синей шинели, с извечной своей сумкой участкового, шел между рядами торгующих, стараясь не очень-то приглядываться. Какие-то кучки шушукающихся субъектов рассеивались при их приближении и вновь сбегались, как только участковый показывал спину. Лишь инвалид с опухшим от пьянства лицом не сделал для милиции исключения, прохрипел требовательно, указывая беспалой рукой на гору трехрублевок в своей ушанке:

— Браток, не пройдем мимо!

Кира то и дело останавливалась, притормаживая движение участкового через рыночную площадь. Тут ее привлекла толпа глиняных собак, кошек и свинок-копилок на расстеленном прямо на земле одеяле, там — базарные коврики, целый вернисаж на ограде общественного туалета: пейзажи с лебедями, тиграми и русалками. А вот безногий моряк начищает зубным порошком медяшки: перед ним на столике горит целое созвездие солдатских пуговиц, флотских пряжек с якорями и медный таз для варенья.

Вася работал в фотоателье — попросту говоря, в фанерной будке. На распахнутых крыльях дощатых ставен — образцы фотоработы: мальчики и девочки в обнимку с игрушечным медведем, дети разные, медведь один, новобрачные, склонившие друг к другу головки наподобие открыточных голубков, дед — ветеран всех мыслимых войн с бородой-веником, георгиевским крестиком и медалью “За отвагу”…

На скамье у входа сидели какие-то женщины, Кира не очень-то их разглядывала, видела только ноги на залузганной семечками земле.

Как только в толпе мелькнула фуражка участкового, женщины стали заталкивать под лавочку кошелки. В кошелках заткнутые газетными пробками бутылки с мутной жидкостью, сало в тряпочке, живой петух с нахальным глазом.

Вася сегодня был неотразим в белом костюме из шелкового полотна.

— Кирюшенька!

Усадил Киру на круглый стульчик с винтом и раскрутил так, что она взлетела к потолку под жестяной рефлектор с огромной затрещавшей лампой.

— Сделайте умное лицо! Улыбочку, если можно, полуконскую! — Вася прицелился из своего фотоящика. — Шпокойно! — Он коверкал слова для смеха. — Шнимаю… Шпортил!..

Но испортил праздник отец.

— Мы не за этим пришли, — сказал он, снимая Киру со стула. — Говорят, ты гастролируешь по области.

— Говорят, что кур доят.

— Я и сам вижу: дань собираешь… Курка — яйка.

Участковый смотрел в сторону двери, за которой ждали женщины с кошелками.

Вася надулся, засверкал глазами:

— Собираю!.. Пошли покажу!

Они прошли за ширму. Вася положил чертежную доску на две табуретки и из большого черного конверта высыпал на нее множество разнокалиберных фотокарточек: шесть на девять и девять на двенадцать, три на четыре, два на три, с уголком и без уголка, сложенные, надорванные, порванные пополам. Одна пожелтела так, что не разбери-бери — любительский хлам, на другой белое пятно вместо лица — в пятиминутке снимали. Третья — изделие провинциального фотографа: клиент на коне, в папахе, с кинжалом и надпись наискосок: “Привет из Конотопа”. Но что роднило эти клочки фотобумаги — удивительно схожие лица: губастые и лобастые пареньки, стриженные под бокс или наголо, под нулевку…

— Вот что я собираю, — сказал Вася. — Соберу кусочки — пересниму на портрет.

— Такой вид работ прейскурантом не предусмотрен.

— А кто предусмотрит? Кому надо? Для плана невыгодно! Тут над одной карточкой прокряхтишь иной раз целый рабочий день. Чтобы все это из кусочков собрать, реставрировать, переснять, увеличить, подретушировать, мне приходится целую банду кормить халтурщиков.

Кира выбежала из душной будки. Разговор ее мало интересовал, куда больше — петух с нахальным глазом, поглядывающим из кошелки…

Женщины терпеливо ждали, лузгая семечки.

— Мужнина карточка еще с довойны висит, — сказала одна из них, в плюшевой жакетке (впрочем, они все были в плюшевых жакетках). — С дитями хуже: те года, что на фронт побрали, и вырасти не поспели, не то что сняться.

Участковый вышел из павильона с большим черным конвертом.

— Вот эти ваши фотокарточки, — объявил он женщинам, — придется пока изъять под расписку. До разбирательства.

— А портреты?

— Делать портреты он не имеет права. — Отец достал из сумки исписанный листок. — Вот я составил акт. Распишитесь.

Женщины не сдвинулись с места.

— Сынок, — сказала одна из них после томительной паузы, — тебя, случаем, не кошка родила?

Эту фразу Кира помнит до сих пор, как только что сказанную. Что дальше было — вообще уплыло из памяти. А было так: отец вернулся в павильон. Не глядя на Васю, протянул ему конверт с фотографиями:

— Пойми, ты меня ставишь в неудобное положение.

Вася прижал конверт к груди:

— Все! Это последние! Больше никогда! Ничего! Никому!

АЭРОПОРТ ДОМОДЕДОВО. 18 час 15 мин

— А если за эти фигли-мигли человека убили?

Вася прислушался к чемоданчику, будто там тикал взрывной механизм, но из рук не выпустил.

— По-твоему, я не знаю, за что загребли Долгова? Сбывал неучтенную продукцию.

— На очень крупные суммы.

— Тем более? Чтобы Долгов из-за каких-то двухсот тысяч…

— Я сказала “за”, а не “из-за”. За убийство шофера автофургона, который чуть было не помешал краже контейнеров с фотоматериалами, импортируемыми из-за границы, и за другие преступления Долгов обещал кое-кому двести тысяч чеками, которые у вас в чемоданчике. В Хабаровске видели, как жена Долгова передавала вам чемоданчик.

— Ну, спасибо, Кирюшенька! Спасибо, доченька! — Вася даже встал с диванчика и прошелся. — Значит, Долгов, по-твоему, не мог убить человека, а дядя Вася мог?!

— Я этого не сказала.

— Подождешь, пока суд скажет? Это мы знаем. Да между мной и Долговым, если хочешь знать, вообще ничего общего!

— Положим, этого я тоже не могу сказать. — Кира достала из сумочки фотографию. — Узнаете?

— Ну, я.

— Этот человек фигурирует в деле под кличкой Фотограф.

— Мало ли у Долгова было фотографов?

— Но ведь и вы в их числе. Разве не без вашей помощи фирма “Долгов и приятели” хапнула около миллиона через киоски Союзпечати? Разве не вы, дядя Вася, помогли им наладить серийный выпуск цветных фотооткрыток с ликами киноартистов и звезд эстрады? Это уже далеко не то, что вы делали раньше. Тут на вас работали государственные предприятия и торговая сеть, в дело шли государственные материалы… ворованные, кстати сказать.