Отпуск по уходу - Наталья Нестерова

— Поняла. Сейчас не готова ответить. Согласна — навязываемые подарки сродни дьявольским услугам, не представляешь, чем придется расплачиваться. Не беспокойтесь, раздроблю глыбу вашей проблемы в песок. Мариванна, а то, что Петя все время палец сосет, не повлияет на его развитие и вообще — не опасно?

— Отнюдь. Дам тебе прочитать главу в одной книге. Усиление рефлексов стимулирует эмоциональное развитие, а у младенцев главный рефлекс — сосательный. Хотя в другом труде прославляется хождение на горшок, в смысле — когда ребенок научится проситься — как первое психологически закрепленное осознание требований цивилизации. Но Петечка ненавидит горшок!

— Интересно, обязательно почитаю. Мариванна, а Семен Алексеевич… — в представлении Марины — сушеный мухомор ходячий, — он не слишком… как бы сказать… примитивен…

— Что вы! Потрясающая наблюдательность и острый подмечающий взгляд! Например, вы обращаете внимание, что в кино герои, приходящие в больницу навестить подстреленного партнера или недостреленного врага, накидывают белый халат поверх одежды?

— И правильно.

— Совершенно неправильно! Уже лет двадцать в больницах от родственников-посетителей требуют лишь сменной обуви, в уличной нельзя в палату входить. А белые халаты давно отменены! Только в глупом кино остались! Это наблюдение Семена Алексеевича, его жена часто болела.

— Выходит, Семен Алексеевич не так уж прост.

— Да он! Кладезь мудрости!

— Ага, просто я с ним мало общалась.

На следующий день Марина, предварительно выяснив у Андрея, на каких условиях была нанята няня, положила перед Мариванной распечатанный на принтере листок со столбцом цифр и пояснениями:

— Деньги, которые вы получили от сдачи квартиры и одолжили Андрею… ваша зарплата за два месяца… Все правильно? Вычитаем стоимость косметики и одежды, которую я вам купила.

Огорошенная строгой бухгалтерией, не знавшая цен дорогих магазинов, Мария Ивановна не заподозрила подвоха. Марина предусмотрительно сорвала и выкинула ярлычки с сарафанов и блузок, на порядок, в десять раз, уменьшила свои траты. Мариванна не представляла, сколько получали Марина или Андрей (до пожара), и знание не пошло бы ей на пользу. Марина и Андрей, не оторвавшиеся от старой и нищей русской интеллигенции, не единожды видели, какое впечатление производят их мимоходом упомянутые оклады. Похвастаться приятно, но быть вычеркнутыми из своего круга? Бахвальство того не стоит, поэтому лучше помалкивать.

— А парикмахерская! — обрадованная тем, что нашла ошибку в Марининой бухгалтерии, воскликнула Мариванна. — Своими глазами видела: стрижка — пятьдесят долларов! Это же не шутка? Господи, на эти деньги можно полмесяца жить… И еще покраска волос!

— Десять долларов! — быстро ответила Марина. Не говорить же Мариванне, что покраска волос вкупе с краской стоят больше стрижки. — Забыла, голова садовая! — Марина выразительно стукнула себя по лбу. — Вычитаем пятьдесят долларов, плюс десять, итого шестьдесят… Вот получите!

В итоге Мария Ивановна оказалась обладательницей пухлого пакета с иностранной валютой. Совершенно иное предвидела, вечной должницей себя считала! Вспомнила маму, отказывавшую себе во всем, накопившую в сберкассе огромную сумму — восемьсот рублей. Деньги пропали, сгинули в пламени инфляции. А мама, уже больная, твердила: «Маша, у тебя есть средства!» Заблуждение, ставшее для мамы большим успокоением…

На конверт непроизвольно закапали слезы. Его содержимое — это… это…

— Это только деньги, — тихо сказала Марина. — На них можно купить тряпки, но не любовь Пети, Семена Алексеевича, Андрея и мою.

— Понимаю, — всхлипнула Мария Ивановна, — но ничего поделать с собой не могу. Наверное, я корыстная…

— В сравнении со мной, — честно призналась Марина, — вы подготовишка. Я же — закомплексованная бесприданница и краснодипломный выпускник академии капиталистических наук.

— Тебя что-то беспокоит? — вытерев слезы, уловив сарказм, насторожилась Мариванна, извечно настроенная на человеческие горести. — Трудности?

— Исключительно радости. Странно устроена человеческая жизнь. Счастье примитивно. Но чтобы понять и оценить этот примитив, надо сломать все копья, пустить стрелы мимо цели, лечь на амбразуру, погибнуть и снова воскреснуть.

Марина говорила о себе. Но Мария Ивановна отнесла все на собственный счет. Как удивительно мудра, великодушна и прекрасна современная молодежь! Только глупцы трезвонят о растлении нравов!

Мария Ивановна была лишена тактильного общения, не знала, как тело с телом соприкасается — здоровое тело со здоровым телом. Только Семен Алексеевич, захватывающий ее руки, и Петечка, который льнул к ней… А в остальном это был язык, ей неведомый… Но, подчиняясь пробудившимся инстинктам, Мария Ивановна смело обняла Марину, устроила на груди, поглаживая, заворковала:

— Все хорошо, деточка! Спасибо тебе за добрые слова. Ты обязательно будешь счастлива!

И при этом Марии Ивановне казалось, что она не утешает девочку, а сама подпитывается от нее энергией. И когда держит Петю на руках — то же, и с Семеном Алексеевичем… Касание тел, поняла Мария Ивановна, прекрасный акт человеческого взаимовлияния.

Глава 4

Проблемы трудоустройства

Для Паниных, бывших руководителей-хозяев Андрея, наступили тяжелые времена. Но и Юрий Яковлевич, и Гена были крепкими мужиками. Сжали зубы, затянули потуже ремни, продали все, что возможно, благо цены на квартиры подскочили до астрономических высот, взяли новые кредиты и ринулись начинать все с начала, с нуля. Они рассчитывали на Андрея и на костяк старой команды. Но Андрей отказал Генке. Приличной зарплаты нескоро дождешься, а сумасшедшая работа на голом энтузиазме не входила в его планы.

Они сидели в кафешке, пили зеленый чай (оба за рулем). На отказ Андрея Генка обиделся:

— Подло бросать друзей в беде!

— Давай не будем давить на совесть! Если бы я был пацаном, от которого никто не зависит, тогда бы стал с вами в одну упряжку. А сейчас — не проси.

— Уговорю отца, будешь получать оклад, который покроет твой кредит за квартиру… ну, и еще немного сверху.

На «немного сверху» Андрею не прокормить семью. Он покачал головой.

— Даже Ленка продала все свои бирюльки и теперь на одной кухне с мамой уживается!

— На то тебе Ленка и жена. Рад, что в этом плане у вас порядок. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Я тоже… женюсь… и у меня ребенок…

Андрей не собирался посвящать Гену в свои жизненные обстоятельства, но, чтобы не расстаться врагами, должен был как-то аргументировать свое решение.