Планета Ка-Пэкс - Джин Брюэр

– Я вообще не заслуживаю того, чтобы есть.

– Есть должны все.

– Мне неприятно есть, когда существует столько людей, которым вообще нечего есть. Каждый раз, когда я начинаю есть, я вижу множество голодных лиц, заглядывающих в окно и наблюдающих за тем, как я ем, в надежде, что хоть что-нибудь упадет на пол, а когда что-то падает, они не могут проникнуть сюда и подобрать это. Им остается одно: ждать, когда понесут на помойку объедки. Я не могу видеть эти голодные лица и есть.

– Бэсс, за окном никого нет.

– О, они все там! Вы просто их не видите.

– Вы не можете помочь им тем, что сами не едите.

– Я не заслуживаю того, чтобы есть.

По этому кругу мы с Бэсс вращались уже не раз. Лечение не очень-то помогало ей воспринимать реальность. В периоды депрессии ее с трудом удавалось поддерживать электрошоковой терапией и хлозарилом, а в последнее время еще и присутствием Красотки. И когда я сказал ей, что Бетти собирается принести из приюта для животных еще с полдюжины котят, Бэсс слегка оживилась. Но пока мы не добьемся серьезных успехов в лечении параноидальной шизофрении и депрессии, Бэсс мало чем можно помочь. Мне стало даже немного жаль, что она не хочет лететь на КА-ПЭКС.

Кстати говоря, котенок совершенно прижился у Эда. Единственной проблемой стало то, что в психопатическом отделении теперь каждый хотел иметь животное. Один даже требовал, чтобы ему привели лошадь!

Во вторник, четырнадцатого августа, прот собрал всех в комнате отдыха. Предполагали, что он собирается произнести прощальную речь и объявить результат организованного Чаком конкурса эссе. Собрались все пациенты первого и второго отделений, некоторые из третьего и четвертого, включая Эда с Красоткой и Чокнутого, и весь медицинский персонал, включая санитаров, а прот вдруг исчез. Но тут же снова появился – со скрипкой! Он протянул ее Хауи и попросил:

– Сыграй что-нибудь.

Хауи замер.

– Я не помню, как играть, – сказал он. – Я уже все забыл.

– Ты вспомнишь, – заверил его прот.

Хауи, не отрываясь, смотрел на скрипку. Наконец он пристроил ее под подбородком, провел по ней смычком, тут же потянулся за канифолью, предусмотрительно приготовленной для него протом, и вдруг зазвучал этюд Фрица Крейслера. Хауи несколько раз прерывал игру, но ни разу не начал играть сначала и не пытался исполнить этюд совершенно. А потом, почти без паузы, со счастливой улыбкой на губах, разразился сонатой Моцарта. Исполнял он ее не самым лучшим образом, но как только в полной тишине смолк ее последний звук, комнату сотряс гром аплодисментов. За всю карьеру Хауи это выступление было самое потрясающее.

Целый день после этой сцены все пациенты, за редким исключением, были в прекрасном настроении. И вели себя самым примерным образом, чтобы, не дай Бог, не упустить шанс абсолютно бесплатного путешествия в рай. Но прот не произнес никаких речей и не объявил, кого он берет с собой. Он явно не терял надежду уговорить Роберта.

Как это ни странно, но никто из пациентов, похоже, не был особенно расстроен. Все знали, что до отбытия остается еще несколько дней, и ничуть не сомневались, что к тому времени выбор будет сделан.

БЕСЕДА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Несмотря на то, что проту предстояло долгое и, очевидно, нелегкое путешествие, он выглядел, как всегда, раскованно. Он вошел ко мне в кабинет и стал оглядываться в поисках корзины с фруктами. А я в это время включил магнитофон и удостоверился, что он работает как следует.

– Фрукты принесут в конце беседы, если вы не возражаете.

– О, что вы! Это замечательно.

– Садись, садитесь.

– Покорнейше благодарю, сэр.

– Как подвигается ваш доклад?

– К отъезду я его закончу.

– Можно мне будет взглянуть на него до вашего отъезда?

– Когда я его закончу. Хотя сомневаюсь, что вам он будет интересен.

– Поверьте, мне хотелось бы его увидеть как можно скорее. А как насчет вопросов доктора Флинна?

– В дне всего двадцать четыре часа, джино, даже для КАПЭКСиан.

– Вы по-прежнему собираетесь вернуться на вашу родную планету семнадцатого?

– Я обязан.

– Но остается всего тридцать восемь часов.

– Вы сегодня в хорошей форме, доктор.

– И Роберт летит с вами?

– Не знаю.

– Как это?

– Он до сих пор со мной не разговаривает.

– А если он не захочет лететь с вами?

– Тогда я смогу взять кого-то другого. Хотите полететь, доктор?

– Пожалуй, я бы не отказался, но как-нибудь в другой раз. В данное время у меня дел тут по горло.

– Я так и думал, что вы это скажете.

– А как вы узнали, что Роберт хочет полететь с вами на КА-ПЭКС, когда вы прибыли на Землю пять лет назад?

– Интуиция. У меня было чувство, что он хочет покинуть этот мир.

– А что именно случится, если ни один из вас не полетит в назначенный срок?

– Ничего. Просто, если мы не вернемся на КА-ПЭКС в назначенный день, мы больше никогда не сможем туда вернуться.

– И это будет ужасно?

– А вы бы захотели остаться здесь, если бы могли вернуться на КА-ПЭКС?

– А вы не можете сообщить им, что ненадолго задерживаетесь?

– У нас это так не работает. Благодаря природе света… Ну, это все долго объяснять.

– Есть немало причин, по которым вам надо остаться.

– Вы зря теряете время, – сказал прот, зевая. Мне уже доложили, что последние три дня он не спал, работая над своим докладом.

Настала минута предпринять последний, отчаянный шаг. Интересно, пробовал ли такое Фрейд?

– Тогда, может быть, вы не против выпить со мной по рюмочке?

– Что ж, если у вас такой обычай, – произнес прот с загадочной улыбкой.

– Я полагаю, вы хотите что-нибудь фруктовое?

– Вы намекаете на то, что я – фрукт?

– Вовсе даже нет.

– Шучу, док. Я буду то же, что и вы.

– Тогда сидите на месте. Никуда не уходите.

Я удалился в свою заднюю комнату, где меня уже ждала миссис Трекслер – с сардонической улыбкой на лице и лабораторной тележкой, набитой льдом и спиртными напитками: шотландским виски, джином, водкой, а также всем традиционно прилагающимся к ним аккомпанементом.

– Я буду тут поблизости, если вдруг понадоблюсь, – проворчала она.

Я поблагодарил ее и вкатил тележку в свой кабинет.

– Я, пожалуй, выпью шотландского виски, – сказал я как можно небрежнее. – Обычно перед обедом я предпочитаю мартини, но в особых случаях, вроде этого, мне бы хотелось чего-нибудь другого. – И тут же – будто меня интервьюировали на должность директора – добавил: – Не то чтобы этих особых случаев было так уж много. А что вы будете?

– Шотландское годится.

Я бросил в рюмки лед, налил виски, и протянул одну из рюмок проту.