Неделя: истории Данкелбурга - Сергей Жилин

Урод был не из слабаков – пришлось немного повозиться. В драке я даже потерял свою монету, которую так и не смог найти. Что ж, придётся идти делать новую…

Предатель получил своё: связал его, облил бензином и поджёг. Когда отошёл уже достаточно далеко, позади раздались его истеричные крики. Снотворное, что я вколол недомерку, перестало действовать, и догорал он, будучи в сознании.

Пожалуй, убийство достойно того, чтобы его запомнить. Коллекция моих самых красивых работ пополняется…

Уже почти четыре часа, как идёт треклятый снег. Белые звёздочки сыплют на шляпу и плечи. Пальто постепенно намокает. Ногам холодно. Сказываются корни – предки жили в тёплых южных странах…

Впрочем, не уверен, что бледнолицым местным намного теплее.

Темнокожий здоровяк с толстыми дредами, свисающими из-под желтоватой шляпы для Данкелбурга является зрелищем достаточно непривычным, несмотря на засилье иностранцев… Когда из темноты на человека надвигается чёрное лицо, тот непременно дёргается со страху. Альфред без конца шутит, что я могу по ночам становиться совсем невидимым, если разденусь догола…

Смешно.

Становится холоднее, и я поплотнее укутываюсь в пальто. Городские шумы доносятся со всех сторон, словно крик обожравшихся воронов на кладбище. Представляю их жёлтые глаза, пялящиеся на меня с глупым инстинктивным страхом и детским любопытством. Чёрные клювы лоснятся…

Арнвэстрабе – прямая, как дуло пистолета, улица, соединяющая центр с западом. Здесь не меньше двухсот домов: я сейчас нахожусь напротив сто восемнадцатого, а наш небольшой штаб располагается в пятнадцатом… Идти долго, а такси брать не хочется…

Люблю ходить пешком.

При этом я вижу только плитку тротуара да свои ноги: взгляд направлен в землю, а мотать головой по сторонам никогда не любил. К тому же так меньше возможностей у свирепого ветра забраться под шарф.

Полосатый, белый с чёрным, очень тёплый. Ношу его уже вторую неделю. Всё равно мёрзну…

Бороться им с лютыми морозами надвигающейся зимы практически бессмысленно, как и бессмысленна моя жизнь, да и жизнь абсолютно любого человека, дриджа или асилура на земле. Под всесжигающим взором Небожителя все мы представляем собой лишь никчёмные мелкие точки на схеме планеты…

Да не снизойдёт на меня гнев его…

Вдали раздались первые отголоски сирены. Заунывным воем очнувшегося ото сна сварца они расползлись по округе и принялись карабкаться вверх по небоскрёбам, стучась в окна мирно спящим. Со временем звук только нарастает, что свидетельствует о приближении его источника.

Вскоре он появился – из-за угла на бешенной скорости выскочила красная, как окровавленная слониха, пожарная машина. На её крыше попеременно вспыхивают две синие мигалки. Скрипя покрышками о первый снег, она совершила разворот и пронеслась мимо меня. Я не обернулся, чтобы посмотреть ей вслед: и так известно, куда направляется бригада пожаротушителей…

Около часа назад я вернулся в свою квартиру… очередную квартиру. Стараюсь менять берлоги почаще. Сразу заподозрил неладное – словно зверь, учуявший чужака. Гадина не испугалась мощного запаха мочи владельца и вторгнулась на мою территорию.

Замок был цел – открыли мастерски. На такое способен Дойл, хотя и другие члены банды тоже владеют навыками взлома. А в том, что произошло проникновение, я ни на секунду не сомневался, потому что в комнате оказалась включена лампа…

В свете, льющимся золотыми потоками из-под тёмно-зелёного абажура, лежал конверт. В конверте письмо. В письме короткая фраза «У Ротвейлера есть для тебя работёнка. В твоих интересах прийти поскорее»…

Меня нашли товарищи по банде. Если, конечно, можно назвать этих людей товарищами. Мы просто работаем на одного человека, подчиняемся некоему Ротвейлеру, проводим немало времени вместе, иногда они лезут ко мне с тупыми разговорами. Не уверен, что их можно назвать товарищами.

Коллеги…

Я им не доверяю…

И не желаю, чтобы они лезли в мою жизнь. Однако сборищу гомонящих детей, на лицах которых непонятным образом пробилась щетина, не сидится без копания в ней. О себе ничего лишнего не говорю, стараюсь не давать болтать обо мне за спиной. И уж тем более не хочу, чтобы знали, где я живу.

Сколько бы я не боролся с хвостами и не переезжал с места на место, меня всё равно отслеживают. Чувство, должно быть, как у улитки, к которой в раковину заползают чужаки. Насколько вообще можно судить о чувствах улитки…

С этой квартирой, как и со всеми предыдущими, я не церемонился: заткнул тряпками щели в окнах и дверях, открыл все газовые конфорки, после чего поставил в противоположном конце квартиры зажжённую свечу и покинул временное пристанище.

Когда газ добрался до ровного пламени свечи, грянул взрыв и начался пожар. Красно-белая машина пожарных, очевидно, понеслась тушить мою догорающую квартиру…

Теперь придётся искать новое место. Терпеть не могу переезжать, привыкать к новой квартире, осваиваться в новом районе города, уяснять взаимоотношения с соседями… За этот год я сменил более двадцати мест жительства, но привыкнуть всё никак не могу…

И они же ведь всё равно найдут. Тот же Альфред способен выследить хоть саму Стумму, а та даже не узнает о том, что рыжий коротышка следовал за ней по пятам.

В очередной раз задумался о необходимости незаметно свернуть ему шею и тщательно спрятать труп, а там уже подозрения упадут на Фуокозо. Искать в своих рядах предателя не станут.

Никто не думает, что я на такое способен.

И очень зря…

Сирены совсем стихли. Свет мигалок больше не может пробиваться сквозь пелену падающего снега. Улица вновь стала относительно тихой и пустой, словно коридор морга во время обеденного перерыва. Постоянно складывается впечатление, что на улицах Данкелбурга не рады совершенно никому…

Ах да, я же как-то упомянул сварцев, даже не потрудившись пояснить, кто же это такие. Легенды, которые поведала мне бабушка. Сварцы – это мертвецы, поднятые тёмной силой колдунов. Они ещё при жизни жертвы проводят над ней ряд кошмарных ритуалов, после чего делают из кожи, волос и даже костей и плоти специальную куклу. После смерти жертвы колдун вываривает куклу в особом отваре, который непременно следует выпить, чтобы заполучить контроль над мертвецом. Тот поднимается из могилы и становится рабом заклинателя, получая покой только с его смертью…

В моей семье никто не верил в рассказы бабушки, только я один знал, что жестокие колдуны и их слуги скварцы существуют…

В десять лет я видел одного из них. В одиннадцать мы переехали в маленькую деревушку неподалёку от Данкелбурга. В двадцать пять я потерял последнего из родных, которым оказался парализованный дедушка, и перебрался сюда.