Рейтинг (СИ) - Гищак Татьяна

Майя пожалела, что не проследила за показателями навигатора с самого начала, как только Тина и брат отправились за билетами.

— Они не могли разойтись без предупреждения. Что-то случилось. — Подняла взгляд на отца, который с не меньшим беспокойством смотрел на показатели прибора, стоя у Майи за спиной.

— Твоего брата даже за билетами нельзя отправить так, чтобы с ним ничего не случилось, — сказал Владимир Линник.

Пока решали, кого следует искать раньше, маячок Тины начал удаляться. Учитывая это, выбор стал очевидным — если она исчезнет с поля зрения радара навигатора, встретиться им будет гораздо сложнее. Первой надо найти Тину.

На сборы и раздумья не было времени.

Владимир Линник оставил дочь с вещами, дав указания из дома ни на шаг, быстро проверил, есть ли с собой деньги, и поспешил вниз по лестнице вслед движущемуся значку на экране навигатора.

Оставшись одна, Майя какое-то время провела у окна, выглядывая, не появится ли кто-нибудь из родных. Время тянулось медленно, и для того чтобы хоть как-то скоротать его и побороть тревогу, достала планшет. Она всегда рисовала, когда рядом никого не было, особенно когда накапливались переживания. Вспомнила, что хотела выразить в рисунке свое впечатление о встреченных в лифте «аборигенах». Сделала несколько набросков, но дальше работа не пошла. В то же время на противоположной стороне улицы, как раз напротив окна, заметила еще одну, колоритную с точки зрения художника, фигуру. Настолько интересные черты лица на верхних этажах встретить было практически невозможно, и она стала рассматривать это лицо и рисовать очертания нового образа.

Неряшливо одетый мужчина с неправильной формой выбритой наголо головы, несколько раз бросил взгляд на окно Майи, и продолжал стоять на том же самом месте, иногда переминаясь с ноги на ногу. Майя отошла от окна, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но через короткое время не удержалась и снова выглянула. На этот раз мужчина смотрел конкретно на ее окно. Майя ни на шутку испугалась и отпрянула от окна как ошпаренная.

Последовавшие вслед за этим шаги на лестничной клетке ввели ее в настоящий ужас.

Как и следовало ожидать, скоро странная фигура появилась в проеме дверей.

— Убирай, что ты там калякала, а то я за себя не ручаюсь, — заявил незнакомец, приближаясь. Майя подумала, что он собирается забрать у нее планшет с рисунком. После досадной потери камеры она не могла допустить лишиться еще и планшета, поэтому обеими руками крепко прижала его к себе, приготовившись на самые отчаянные поступки — кусаться, брыкаться и орать во все горло.

— Сейчас же уйдите! Или я позову полицию! — сказала очень громко.

Но незнакомец только рассмеялся, оголив нездоровые черные зубы.

— Ша, детка. Полиции у нас днем с огнем не найдешь, а картинку мою убери, не к чему мне позы всякие выставлять. — Он стал рассматриваться по сторонам, остановив взгляд на разложенных в ряд спальных мешках в углу комнаты.

— Я уберу, только уйдите! И ничего вам не отдам, — Майя в очередной раз подумала, что абориген хочет что-то украсть. Хотя навряд ли ее отваги хватило бы на то, что бы помешать ему это сделать.

— Я Санькин спальник возьму. Ему он уже без надобности, да и вам лишний зачем? А мне пригодится. Хороший спальник, дорогой.

Упоминание имени брата вызвало недоумение:

— А откуда вы…

— Слежу за вами. Вот как. — Незнакомец подошел ближе к спальнику. — И отказаться нельзя, и вас бестолковых жалко. Ты кто, сестра ему небось?

— Да, — опешила Майя.

— Так отдашь спальник? А я тебе про Саньку скажу. Обмен, стало быть, на информацию.

— Он будет против того, чтобы я вам что-то отдала, когда вернется, — растерянно сказала Майя. А когда услышала в ответ от непрошеного гостья «не вернется Санёк», то совсем сникла, ошарашенно уставившись на него.

Хорошо, что отец подоспел вовремя.

Он и без того был расстроен, вернувшись ни с чем, а когда увидел подозрительную фигуру рядом с дочерью, совсем пришел в ярость. Набросился на него, схватил за шею и чуть не удушил.

— Только не убивайте… Я хочу помочь, — еле вырвались сиплые слова из сдавленного железной хваткой горла.

Владимир ослабил хватку, но не отпустил совсем.

— Меня поставили следить за вами. Парня вашего забрали, а меня поставили следить…

— Ты кто такой? — Владимир снова сжал шею незнакомцу.

— Андрюха я… Пусти…

Андрюха знал немного, но и того, что он сказал, было предостаточно, чтобы почувствовать серьезность происходящего.

— Я ведь к Саньке вашему хорошо относился, да и сейчас отношусь. Помогал он мне, и я тоже. Что я, совсем не человек, что ли? Не надо было ему мне порошок приносить. Я рассказал боссу, а он как вскочит! Притворяется, гад, говорит. Следи, говорит, за ним, а то тоннельным червям скормлю. А я же не скажу «нет». Я вот про вас ничего не сказал, так вы мне спальник за это отдайте.

— Где он сейчас? — прервал его рассказ Владимир, добавив для острастки: — а то я тебя сам этим червям скормлю.

— Не знаю, — искренне сознался Андрюха.

Майя достала навигатор:

— Где это? — показала на маячок.

Андрюха потер подбородок, размышляя о том, что он еще может выторговать в обмен на помощь, но Владимир пригрозил в очередной раз удавить его и даже сделал несколько решительных шагов к этому, отчего Андрюхин коммерческий интерес утих, и снова проснулась совесть.

— Нельзя вам туда влом. Погубите себя и ему не поможете, — предупредил он. Посмотрел на экран навигатора.

В электронных картах Андрюха не разбирался, но окрестности знал хорошо, что дало возможность выудить из него приблизительное местонахождение Саши.

Собираясь оставить отца и дочь переваривать информацию без него, Андрюха забрал желанный спальник, пообещал «никому ничего», во что мало верилось, и направился было к выходу из комнаты, но Майя остановила его еще одним вопросом:

— А кто такой Григорий Лазарев, вы не знаете? Говорят, его можно найти в Пристанище.

Остановившись в дверном проеме, Андрюха перевел настороженный взгляд с пустого лестничного пролета на Майю и обратно.

— Если деньжат подкинете, то скажу. Отчего не сказать?

Монотонный звук возник неоткуда и нарастал все больше и больше. Он был то сильнее, будто ввинчиваясь в уши, то ослабевал, превращаясь в шум выдыхаемого воздуха. Когда гул затихал, сквозь него слышались чьи-то голоса. Некоторые — узнаваемы.

«Что они хотели?» — пульсировал голос Ломова.

«Он снова не сказал, — гудел собственный ответ. — Только слова, ничего конкретного».

«Мало тебя били. Я бы добавил». — Голос Ломова все больше фонит.

«Меня не били, как будто… Только суставы болят, тошнота, сухость, горло огнем печет, и дрожь по телу».

«Это ломка», — от слов Ломова раскалывается голова.

Ломка — Ломов, Ломов — ломка.

Это бред, просто страшный сон.

Это не может быть реальностью. Тина была жива, она не утонула.

Почему темно? Коридоры с красными огнями расходятся в четыре стороны. Или их пять? Нет, восемь. Или… Их больше десяти. Куда идти? Кажется справа мелькнула тень. Надо бежать, но бежать некуда. Все коридоры заканчиваются тупиком.

— Сколько уже? — пробивается незнакомый голос сквозь гул.

— Еще раза три, и будет как огурчик.

Гул превращается в боль. И тело как не свое. Это чей-то другой желудок печет огнем, будто в него налили расплавленную лаву. Лава вокруг. Надо прыгать с кочки на кочку, иначе не успеть. Лава заполняет все, выливается со всех сторон — из брандспойтов. Кипящий металл начинает бурлить, и Тина падает в этот поток. Последнее, что он видит, это ее глаза. Большие, полные ужаса.

Нет!

Это бред, это сон. Это не может быть реальностью. Это виртуалка-ужастик.

— Ну что?

— Проверим.

Тело тяжелое. Руки и ноги не двигаются. И веки. Глаза открыть невозможно. Только яркий свет.