Инкубатор тьмы - Тимур Темников

– Потому что для меня это был удар. Анна ведь с ним все время общалась. Нет, не виделась. Только по переписке. Ну, вы помните, когда ее телефон вскрыли после смерти. Все нашли. Я знал только, что он, Борис, существует. Потом она сказала, что тот пропал. Я предположить не мог, что Борис убийца. А узнал – опешил. Она мне сказала: не хотела предавать сына второй раз. Она и так всех своих детей предала. Понимала, что его нужно остановить. Но не могла это сделать своими руками. А в полицию сдать – это все равно что самой подписать сыну второй приговор.

Егор вздохнул и махнул рукой.

– Первый, как сказала Анна, она ему еще в детстве вынесла, когда от него отказалась. Она знала, что он творит ужасные вещи. Но ничего с собой поделать не могла. Даже когда про дочку ее все стало ясно. – Егор вытер накатившие слезы. – Она говорила, что жить не хотела, после того как он, Борис, сообщил о гибели ее дочери. От его руки. И рассказал почему. Он ее обвинял во всем. Плохо ей было. А я не замечал. Всегда видел в ней цветущую, яркую и лучшую.

Он шмыгнул носом и вытер лицо широкой ладонью.

– Но вы не думайте, Сережа, она мне все это рассказала только утром, в день ее смерти. Долго рассказывала. Тяжело ей было. Она совсем слабая была. Первый раз видел, как она плачет. Тихо так плакала. Слезы катились из уголков глаз, – он машинально провел пальцем по своему лицу, показав где. – Она говорила, а я слушал и не хотел верить, но знал, что все так и было. Человеку умирающему незачем врать. Она сказала, что нашла способ, как все разрешить. Узнала, кто расследовал дело о ее дочери. О вас то есть. Посчитала, что вы должны.

Сергей уставился на камин, который зиял своей пустой черной дырой топки. Провел ладонью по волосам. Стиснул зубы в кривой ухмылке.

– Да понимаю я, Егор Ильич, что это была моя ментовская недоработка. Урок запомню. Но винить себя за это не буду. – Он сделал паузу. – Я вас не пойму, Егор, а если бы в тот последний день оказалось еще больше жертв? Та бедная девочка, Лиза, тот банкир, не помню, как его имя… – Он щелкнул пальцами. – Еще и грудной ребенок? – спросил Сергей, уныло прищурившись.

– Я все полиции рассказал. Если я виноват, то отсижу. Вина моя только в том, что Анне предан был. Восхищался ею. Но день ее смерти душу мне вытянул. Она в тот день просила меня не вмешиваться. Она хотела и не хотела в то же время, чтобы вы его поймали. Хорошо, что успела умереть раньше. Наверное, она хотела дать ему шанс, а может, себе как матери. Мне казалось, что я знал о ней все. Ошибался.

Он так и не прикоснулся к чашке. Сидя в кресле, уставился влажными глазами на цветочную горку.

– Что мне еще сказать?

Тишина в гостиной зазвенела. Казалось, было слышно, как медленно растут цветы в горшках. Прорезают воздух своими листьями.

Сергей встал, подошел к Егору. Положил ему ладонь на плечо. Тот поднял голову. Их взгляды встретились.

– Да ничего не говорите, – попросил его Сергей. – Все уже в прошлом. Оставайтесь здесь жить. Мне необходим помощник. Работать нужно много, чтобы такой дом содержать, а мне за ним ухаживать некогда. Помню, как вы сказали, что дом без жильцов – что ребенок без матери. – Он улыбнулся.

Егор перевел взгляд на цветы.

– Знаете, Сережа, мне тут все о ней напоминает. Вот думаю, зло она, что молчала все эти годы, или просто человек несчастный? Виноватый по жизни. И из-за этой вины еще больше зла натворивший. Молчанием своим. А если она – зло, то и я вместе с ней. Ведь сколько их, убитых, оказалось?

Сергей пожал плечами.

– Не знаю. Следствие разбирается. Зло сегодня – это Борис. Ему, несмотря на его болезни, все равно пожизненное дадут. А остальные мертвы. Мертвых, как и победителей, не судят. Первых невозможно, вторых не за что. Поэтому оставайтесь, – добавил он.