Засекреченные войны. 1950-2000 - Николай Ачкасов

Вся полнота власти в стране оказалась в руках таинственного «генерала Трофимова», который на людях появлялся почему-то в мундире полковника. Только немногие знали, кто этот человек, страстно желавший остаться неизвестным. Роль простого армейского генерала играл член Политбюро ЦК КПСС, заместитель Председателя Совета Министров СССР К. Т. Мазуров. Отправляя своего соратника на «боевое задание», Брежнев напутствовал его:

— Надо послать в Прагу одного из нас. Военные могут там натворить такое… Пусть полетит Мазуров.[116]

Генерал И. Г. Павловский, руководивший операцией «Дунай», так описывал события тех дней: «Назначение я получил 16 или 17 августа, за три — четыре дня до начала операции. Первоначально во главе союзных войск предполагали поставить маршала Якубовского. Он организовывал всю практическую подготовку. Вдруг меня вызывает министр обороны Гречко: «Ты назначаешься командующим соединениями, которые будут входить в Чехословакию».

Я вылетел в Легницу (на территории Польши), в штаб-квартиру Северной группы войск. Там застал Якубовского. Он показал на карте, какие дивизии и с какого направления выходят. Начало операции было назначено на 21 августа в ноль один час. Гречко предупредил: «Команда будет из Москвы, твое дело следить, чтобы ее выполняли». В назначенный час войска пошли.

И тут опять звонок Гречко: «Я сейчас говорил с Дзуром (министр национальной обороны ЧССР) и предупредил, что если чехи, не дай бог, откроют огонь по нашим войскам, это может кончиться плохо. Попросил дать команду чехословацким частям, чтобы никуда не двигались, никакого открытия огня, чтобы сопротивления нам не оказывали». После того как пошли войска, примерно через час, опять звонит Гречко: «Как дела?» Докладываю: такие-то дивизии там-то. Кое-где люди выходят на дороги, устраивают завалы. Наши войска обходят препятствия… Он меня предупреждал не покидать командный пункт без его разрешения. И вдруг новый звонок: «Ты почему еще там? Немедленно вылетай в Прагу!»

Подлетели к Праге, сделали два или три круга над аэродромом — ни единого человека. Ни единого голоса не слышно, ни одного самолета не видно. Сели. Со встретившим меня генерал-лейтенантом Ямщиковым с аэродрома поехали в Генеральный штаб к Дзуру. С ним сразу договорились: чтоб никаких драк между нашими солдатами и чтобы никто не думал, что мы прибыли с какими-то задачами оккупировать Чехословакию. Мы ввели войска, вот и все. А дальше политическое руководство пусть разбирается.

В советском посольстве порекомендовали встретиться с Президентом ЧССР Л. Свободой. Я взял с собой венгерского генерала, нашего, немецкого. Я сказал: «Товарищ президент, вы знаете, в Чехословакию вошли войска государств-участников Варшавского Договора. Я пришел доложить по этому вопросу. И поскольку Вы — генерал армии и я — генерал армии, мы оба военные. Вы понимаете, нас к этому вынудила обстановка». Он ответил: «Я понимаю…».

Через два десятка лет, в 1988 г., И. Г. Павловский признал тот факт, что «отношение населения к нам не было дружелюбным. Чего мы пришли туда? Мы разбрасывали с самолета листовки, разъясняли, что вошли с мирными намерениями. Но вы сами понимаете, если я, непрошеный гость, приду к вам домой и начну распоряжаться, это не очень понравится».

Чехословацкая армия сопротивления не оказала, показав свою дисциплинированность и верность приказам вышестоящего руководства. По этой причине больших жертв удалось избежать.

Однако потери все же были: в ходе ввода войск с 21 августа по 20 октября 1968 г. в результате враждебных действий отдельных граждан ЧССР погибло 11 военнослужащих, в том числе 1 офицер. Ранено и травмировано за этот же период 87 чел., в том числе 19 офицеров. С чехословацкой стороны с 21 августа по 17 декабря 1968 г. погибли 94 и получили тяжелые ранения 345 гражданских лиц.

С военной точки зрения это была блестяще подготовленная и проведенная операция, явившаяся полной неожиданностью для стран НАТО.

Всего в первые три дня, согласно плану, на территорию Чехословакии вошло 20 иностранных дивизий (советских, польских, венгерских и болгарских), в последующие два дня — еще 10 дивизий.

Однако, несмотря на военный успех, достичь сразу же политических целей не удалось. Уже 21 августа появляется заявление XIV Чрезвычайного съезда КПЧ, в котором осуждается ввод войск. В этот же день представители ряда стран[117] выступили в Совете Безопасности с требованием вынести «чехословацкий вопрос» на заседание Генеральной Ассамблеи ООН, но рассмотрение этого вопроса было блокировано «правом вето» Венгрией и СССР. Позже и представитель ЧССР потребовал снять этот вопрос с повестки дня Генеральной Ассамблеи.

С осуждением «военного вмешательства пяти государств» выступили Румыния, Югославия, Албания и Китай. Однако большинство этих «протестов» носило чисто декларативный характер и заметного влияния на обстановку оказать не могло.

Главы основных государств Западной Европы, да и Соединенные Штаты считали Пражскую весну и связанные с ней разногласия внутри Восточного блока «домашней сварой коммунистов» и избегали такого вмешательства в дела Восточной Европы, которое могло быть расценено как нарушение итогов Ялты и Потсдама. Еще одним аспектом явились начавшиеся переговоры об ограничении вооружений, которые начали приобретать реальные черты (в 1972 г. будет заключен договор по ПРО), а вмешательство во внутренние дела стран — участниц ОВД могло свести на нет весь ход этих переговоров.

Но, несмотря на «невмешательство» Запада, быстрой нормализации обстановки не произошло. Расчет на получение широкой поддержки со стороны оппозиционных группировок также не оправдался. Успешная военная акция, как отмечалось в одном из документов, «не сопровождалась мобилизацией здоровых сил в КПЧ».[118] Более того, по выражению одного из чехословацких реформаторов М. Миллера, «здоровые силы» оказались подавлены и напуганы, столкнувшись с единодушным осуждением «интервентов» и их помощников со стороны чехословацкого общества.

Оказавшись по этому вопросу в политическом тупике, советская сторона вынуждена была вернуться к прежней политике. Так как не удавалось сформировать «революционное рабоче-крестьянское правительство», то пришлось вернуться к попыткам оказать давление на А. Дубчека и его коллег, дабы направить его внутреннюю политику в нужное русло. Но теперь позиции советской стороны были уже значительно сильнее — доставленными в Москву чехословацкими лидерами было подписано соответствующее соглашение, да и присутствие союзных войск на территории Чехословакии давало определенный карт-бланш.

Новая линия на «нормализацию» стала осуществляться немедленно, во время визита премьер-министра ЧССР О. Черника в Москву 10 сентября. Чешским товарищам была обещана не только существенная экономическая помощь, но на них был оказан и определенный политический нажим. Требуя от Черника немедленного выполнения Московского соглашения, Политбюро настаивало на том, что предварительным условием вывода или сокращения контингента союзных войск является «полное прекращение подрывной деятельности антисоциалистических сил и предоставление лидерам консерваторов более активной роли в политической жизни».

По прошествии трех недель обстановка в Праге и других крупных городах Чехословакии почти полностью стабилизировалась: президентом ЧССР Л. Свободой было назначено новое правительство, которое сразу же заявило о важности дружбы и тесного сотрудничества со странами социализма.

10–12 сентября основные соединения и части советских войск и войск стран — участниц ОВД были выведены и направились к местам постоянной дислокации. К 4 ноября 1968 г. из страны было выведено 25 дивизий.

А на территории ЧССР до 1991 г. задержалась Центральная группа войск Советской Армии, в которую вошли 15-я гвардейская и 31-я танковые дивизии, 18-я, 30-я гвардейские, 48-я мотострелковые дивизии. При подписании договора о временном пребывании в Чехословакии группы советских войск (это произошло 16 октября) было определено, что ее численность не может превышать 130 тыс. чел. Этой силы было вполне достаточно для стабилизации обстановки с учетом того, что армия Чехословакии насчитывала в это время 200 тыс. чел. При утверждении на должность командующего генерал-полковника А. Майорова Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев сказал ему в качестве напутствия: «Войска Группы по договору будут размещаться временно. Но недаром же говорят: нет ничего более постоянного, чем временное. Речь идет, Александр Михайлович, не о месяцах — о годах».[119]