На пути в Дамаск. Опыт строительства православного мировоззрения - Сергей Юрьевич Катканов

такие иконы, не такое пение вполне соответствуют не таким душам. Все это надо терпеть, осознавая, что лучшего мы пока не заслужили. Искажение православной эстетики было одним из признаков, предвещавших крушение империи и революционное безумие. А разве мы сегодня уже преодолели то состояние души, которое породило революцию? Наши души все такие же раздерганные, дробные, далекие от цельной мудрости. Так что, когда приходим в храм, радоваться надо тому, что имеем, а то как бы и это не потерять.

Православный туризм

Когда я пришел к вере, мне нравилось сочетать это новое состояние души с вечным моим стремлением к перемене мест. Я всегда любил путешествия, ну а теперь у меня начались паломничества. Удалось побывать во многих святых местах Руси, о чем до сих пор вспоминаю с удовольствием. И вот теперь я спрашиваю себя: «Зачем ездил? Что хотел? Получил ли я от своих паломничеств духовную пользу? Или одни только приятные воспоминания?»

Как-то, еще в разгар моего паломнического зуда, мой православный друг иронично спросил:

– Ты что по монастырям-то мотаешься? Тебе дома-то чего не хватает? У нас же тут все есть: и литургия, и все таинства, и священники у нас есть хорошие, и хороших православных книг в наших лавках хватает. Что тебе еще-то надо для спасения души?

– Не мы с тобой паломничество придумали, не мы его и отменим, – столь же иронично ответил я.

Не правда ли, я очень красиво его срезал? Люблю так сказать, чтобы оппоненту было уже нечем крыть. Чаще всего у меня получается. И мой друг тогда молча кивнул, не имея, что возразить. А потом я задумался о том, что было основой наших разногласий? Да просто он не любил путешествовать, а я любил. Эта чисто психологическая разница между нами не имела ни какого отношения к нашим религиозным убеждениям, тем не менее каждый из нас объяснял свою позицию мотивами чисто религиозными. Он ссылался на отсутствие в этих поездках религиозного смысла, а я на православную традицию. Так в чем же смысл этой традиции, если смысла-то вроде бы и нет?

Как-то я сказал своему уже не православному знакомому, что ездил в Дивеево. А он в ответ спросил: «Помогло?» Сначала я растерялся, потому что не понял, о чем он спрашивает, а потом понял, и мне стало горько. Болезней у меня всегда хватало, но ни разу ни в одну паломническую поездку я не отправился, чтобы у какой-нибудь святыни молиться об исцелении. Не из каких-то принципиальных соображений, а почему-то и в голову не приходило. А тот мой знакомый был твердо убежден, что к святыням ездят только если болеют и только для того, чтобы помогло.

Действительно ведь, для многих это основной мотив, побуждающий отправиться в дорогу. В таком-то монастыре есть такая-то икона, хорошо помогающая от недуга пьянства. А в другом монастыре у мощей такого-то святого можно порешать проблемы со зрением. Или, если вы прониклись особым доверием к какому-либо святому, прочитав его житие, то поезжайте к его мощам, должно помочь.

Не стану говорить, что это неправильно. Ведь многим и правда помогает. Жития наших святых снабжены списками исцелений, которые произошли у их мощей. Но что-то тут не так. Почему человек едет за сотни километров к некой особой «целевой» иконе? Он считает, что эта икона «эффективнее», чем все прочие? Тогда это идолопоклонство. Почему человек о том же исцелении не может молиться у себя дома или в своем местном храме? И Господь, и Богородица, и любой святой услышат нас с любой точки пространства. Люди чаще всего мыслят просто: там много исцелений произошло, туда и надо ехать. Наивно? До чрезвычайности. Как будто есть некие особые пункты приема прошений, а если подать прошение в другом месте, то его, может быть, и примут, но толку не будет. Примерно по такому же принципу мы ищем хорошего врача. Нам трудно поверить, что у нас в райцентре есть хороший врач, все хорошие врачи – в Москве, а то и за границей. Но ни икона, ни мощи святого – не врач. Один у нас Врач – Господь. А на каком транспорте мы надеемся до Него доехать?

Конечно, Господь примет самую наивную простодушную веру и ни кому не вменит во грех логическую ошибку. Если мы считаем, что ради исцеления надо потрудиться, преодолеть тяжелую сложную дорогу и было бы просто нечестно, сидя дома в мягком кресле, просить Бога о чем-то очень важном для нас… Что ж, в этом есть свой смысл. Перед Богом имеет значение все, что мы делаем ради Бога. И сама дорога может быть вменена в молитву, если это по-настоящему молитвенная дорога. Тут, наверное, не обязательно все правильно понимать, тут наверное важнее «правильно чувствовать», что и есть православие. Одно и то же действие можно совершать с разным чувством. Я ни когда не скажу человеку, что он не прав, что-либо предпринимая, потому что не знаю, что у него в душе.

То есть, если человек едет в святое место за тысячу километров исключительно ради исцеления, я не скажу, что он не прав. Не знаю. Но меня всегда раздражало потребительское отношение к вере и магическое понимание святынь. Дескать, поезжайте туда, там энергетика сильнее. Там скважину пробурили, из нее благодать хлещет.

Но вот были мы недавно с дочкой в храме абхазского села Илор. Там семь мироточивых икон. Факт исключительный. Чтобы сразу семь икон замироточили – такое не часто случается. Конечно, хотелось побывать в таком удивительном месте, где так зримо явлена благодать Божия. И вот перед входом в храм наш не сильно православный экскурсовод говорит: «Это особое место, то, о чем вы будете молиться в этом храме, обязательно сбудется». Разумеется, я отнесся к этому весьма скептично. Будет то, на что Божия воля, а не то, о чем просят в Илоре. Не верю я в особые места, откуда молитва быстрее доходит, а уж когда мне гарантируют исполнение желания, это чистая магия. Впрочем, я был благодарен экскурсоводу за то, что он предложил молиться, а не «загадывать желания».

Молиться – всегда хорошо, а в святом месте – особенно. И я молился об исполнении одного моего желания. Конечно, я не думал о том, что оно обязательно должно исполниться. Ни один человек не может гарантировать проявление Божье воли. И после этого я отнюдь не пребывал в напряженном ожидании исполнения просимого. Тем более, что желание было выражено обобщенно, не конкретно, да и касалось не меня самого. Потом мы с дочкой выяснили, что не договариваясь, молились об одном и