"Фантастика 2023-185". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Буторин Андрей Русланович

А что-то я не видел среди свиты Гитлера герра Генриха Гиммлера. Куда подевался ближайший соратник фюрера? Да-а… Интересно, каким образом Штирлиц сумел самого Гиммлера опорочить, нейтрализовать и погубить? Тут уж фокус с подвязкой не удался бы. Да-а-а, хитер и пронырлив майор Исаев. Знает свое дело. Как-то бедному Степану Федоровичу придется в его шкуре? Сможет ли соответствовать? Ужас! Положительный момент только один — Степан Федорович, кажется, больше не страдает хроническим невезением, не притягивает к себе неприятности из всех мыслимых и немыслимых сфер. Чудовищная неп-риятность, свалившаяся на нас, перевесила все остальные. Закон Вселенского Равновесия работает!

Полнозвучный медный «бамс! » прервал мои мысли. Степан Федорович, завязший в корзине для бумаг, со смущенным стоном стаскивал с головы свалившийся на него с полочки здоровенный шлем:

— Я нечаянно…

Да, хроническое невезение — штука прилипчивая. Рано еще радоваться.

— Да о чем я тут толкую! — воскликнул я так громко, что Степан Федорович вздрогнул и рывком освободил голову. — Действовать надо!

— Надо, — подтвердил мой клиент, потирая ушиб на макушке. — А как?

— Перво-наперво, выбраться отсюда!

— Отлично! — оживился Степан Федорович. — Я и сам так считаю. Мне — как настоящему русскому человеку — претит братание с Гитлером и нахождение в ставке фашистов. Если уж так все получилось, я готов вступить в ряды Красной Армии и кровью искупить свою вину перед человечеством!

— В человеке крови — всего литров пять. Или шесть. Не больше, — припомнил я. — А вам, чтобы полноценно искупить, надо, по меньшей мере, наполнить жидкостью из своих вен Цимлянское водохранилище!

Степан Федорович снова поник.

— Герой в тылу врага, — заметил я, — принесет больше пользы, чем какой-то новобранец. Штирлиц — советский шпион, то есть разведчик… Забыли?

— И Гитлер, и воевода-партизан, и охотники за головами — все от меня что-то хотят. Всем я что-то наобещал, со всеми у меня отличные отношения. И всякие интриги, в которые я не по собственной воле оказался втянут…

— Ваши интриги!

— Мой предшественник был, наверное, асом шпионажа…

— Да нет никакого предшественника! — закричал я. — Посмотрите на портрет! Что там написано? Штирлиц! Посмотрите в зеркало! Кого вы там видите? Запомните: Штирлиц — это вы. А вы — это Штирлиц, Понятно? Это факт! Извольте теперь привыкать к нему. Вы перекроили историю, как старые брюки! Никакого Степана Федоровича Трофимова больше нет, не было и — скорее всего — не будет. Есть Штирлиц — такой, каким он изображен в пьесе «Будни рейхстага». Кстати, этот ваш режиссер-сценарист Михалыч, он человек компетентный? Я надеюсь, он не слишком отступал от исторической правды? Надеюсь, «Будни… » заканчиваются тем, чем и должны закончиться, — дружным распитием цианистого калия в подземном бункере?

— Михалыч считается прогрессивным автором, — замялся Степан Федорович, — он называет себя авангардистом. Так что правду в его постановках найти трудно. Я имею в виду — историческую. Он в прошлом году ставил «Муху-цокотуху», так у него в финале Паук объявляет себя Мессией Катарсиса и пожирает всех остальных персонажей. Постановка имела бурный успех, между прочим! Михалыч ставил потом «Цоко-туху-2», «Цокотуху-3» и «Паук возвращается»… А в «Буднях рейхстага», насколько я помню, Штирлиц втирается в доверие к Гитлеру, который, как каждый великий исторический деятель, чудовищно одинок, а сам Штирлиц обладает природным дарованием завоевывать человеческие сердца.

— Так, втереться в доверие к фюреру Штирлицу, то есть к вам, Степан Федорович, уже вполне удалось. Гитлер в нем, то есть в вас, Степан Федорович, души не чает!

— … И, пользуясь безграничным доверием фюрера, путем интриг безнаказанно губит всю рейхсканцелярию, — продолжил мой клиент, — потому что оказывается инопланетным наймитом. Что было дальше, я, к сожалению, не помню. Помню только, что последний акт называется «С бластером наголо». Какая-то кровавая разборка, наверное, в финале. Михалыч славится именно такими поворотами сюжета. Он просто обожает беспросветно-мрачные концовки. А от хэппи-энда у маэстро, по его собственному признанию, возникает депрессия, диарея и мигрень…

— Какой маразм!

— Напротив — авангард! Прогрессивная трактовка банального сюжета!

На столе зазвонил телефон. Одновременно со звонком забарабанили в дверь. Штирлиц — Степан Федорович заметался.

— Сюда идут! Открывать? Не открывать? Отвечать на звонок? Не отвечать? Как мне себя вести с этими фашистами? Что мне вообще делать? Что нам делать?

— Рассуждая здраво, единственно верное решение — драпать из этого временно-пространственного периода. Но вот незадача — машины времени у нас нет. А раз уж мы тут застряли надолго, придется жить по здешним законам…

— Какие тут законы! Тут же все… перевернуто! Здесь все ненастоящее!

— О чем я и говорю! Историю нельзя переиначивать! Существенные изменения ведут к Временному Катаклизму и, следовательно, к полному апокалипсису! Очень скоро этот мир разлетится на части, как поезд, сошедший с рельсов!

— А мы? А что нам делать?..

— Сохранить человеческую историю в ее первозданном виде, — сформулировал я. — То есть расхле-бать то, что вы невольно наворотили. Единственный способ ликвидировать глобальную катастрофу — это… ликвидировать ее как можно скорее. Конечно, никаких инопланетян с бластерами. Штирлиц — есть Штирлиц. Вы «Семнадцать мгновений… » смотрели? Вот вам и инструкция к действию. Разогнать к едрене фене партизан с секирами. Чего они тут напартизанят? Еще угробят фюрера раньше срока, и история пойдет по другому пути. И не будет тогда никакой мировой цивилизации, то есть будет, но совсем другая, где нет места для Степана Федоровича в частности и для всех его современников в общем. Так, что еще? Зулусы? Зулусов — в шею! Тут и без них, извергов, охотников за головами хватает. Паулюс по вашей милости поехал сложить свою голову под Сталинград? Ну, это, пожалуй, оставим, это — исторически достоверно. Но Гиммлера вы, Степан Федорович, рано выключили из игры. Это вы погорячились. Кто будет главнокомандовать «вервольфом», «фольксштурмом» и «Вислой»? Кто будет интриговать с заокеанскими империалистами?

— Штирлиц! Что с вами, Штирлиц?! — Я узнал тенорок своего тезки фюрера. — Вы живы? Вы здесь? Я беспокоюсь!

— Я не могу с ним разговаривать! — зашипел Степан Федорович. — Что, если он уличит меня в некомпетентности? Что-нибудь заподозрит и велит запытать насмерть в гестапо? Мне нужно хоть немного войти в курс дела! Не могу же я… импровизировать. Я же не шпион какой-нибудь. И даже не актер. Я бывший учитель и уборщик!

— Штирлиц! Отвечайте!.. Да замолчите вы, Геринг, вас не спрашивают! Что-о? Это мой-то Штирлиц спрятался в своем кабинете от опасности! Это он-то — паршивый трус?! Думайте головой, о чем говорите, а то велю ее срубить! И не посмотрю на то, что она недавно травмирована… Штирлиц!

— Может, все-таки стоит открыть дверь? — предложил я. — Хотя бы для того, чтобы меня представить рейху. А то ведь что получается: вас каждая собака знает, а меня то рогатым назовут, то уродом, то нечистью, а то — подозрительным типом в американских штанах. Давайте я буду вашим, к примеру, телохранителем, Степан Федорович? Степан Федорович?!

Степан Федорович исчез. Только что стоял посреди кабинета — и нет его. Лишь подрагивает дверца высокого шкафа, расположенного рядом со столом.

— Штирлиц!

— Степан Федорович!

Что такое? Ни под столом, ни за креслом, ни даже за занавесками его нет.

— Степан Федорович!

Взывая к клиенту, я шагнул в шкаф, намереваясь вытащить оттуда злостно уклоняющегося от своих обязанностей шпиона за шиворот. А дальше… Я даже не понял, что произошло. Копыто провалилось в пустоту, вслед за копытом провалились все прочие мои части в комплекте с собственно телом. Сырой сквозняк засвистел у меня в ушах. Пролетев несколько метров в тесной темноте, я грохнулся на что-то мягкое, дергающееся и пыхтящее.