Путь ведьмы (СИ) - Шкарупа Тома

Воины среагировали, как один, когда заметили, как заколебалась вокруг энергия. Этот клубок метился в нас. Я не выдержала, и бросила в мага бомбой.

Таких криков нельзя услышать и на войне. Бомба взорвалась туманом. Все, что мы могли понять — маг оставался живым. Пока что.

— Магистр тебя убьет, — напугал меня Ант, шепнув на ухо. И как только отыскал в толпе?

— Не убьет. Этот не умрет. Скорее всего.

Наши маги затихли. Раздавались только крики. А потом другие крики. В этот раз восторженные, они принадлежали Цивваре.

— Это наша? Это наша? — спрашивала она у меня. — Чудесно! Рия, я тебя люблю! Это прорыв, — сказала она, чмокнула меня в щеку (немыслимое проявление нежности для нее), и чуть не поскакала к месту взрыва.

— Надо пойти, попробовать ему помочь, — сказал Ант.

И оправдался в ответ на мой осуждающий взгляд:

— Его допросить надо потом. И чего это, ты тоже метишься в ту сторону!

— Я тоже хочу посмотреть, как моя бомба сработала! — отгавкивалась я.

Сзади на наш гвалт подоспела и Тара. Я успела расслышать, как пират пробормотал:

— Они сумасшедшие.

— Они определенно сумасшедшие, — ответила Тара. — Ой, я забыла ядовитых тараканов покормить, они же перемрут! — добавила потом и поспешила к своим агрессивным насекомым.

Пират, мне показалось, на секунду завыл. И для чего он вообще сюда пришел? Неужто хотел поговорить с Цивварой? То-то он с первой встречи на нее косится с восхищением и звериным страхом одновременно.

Магистр меня не убил за такую выходку. Но через Анта передал, с экстренного заседания профессоров (Анта туда пустили, как временного преподавателя), что убил бы, если бы бомба прикончила нашего нового пленника.

— И снова начинается что-то интересное, а я что? А я буду лечить больные зубы… — пробубнела я Анту в ответ.

— О, и не мечтай. Магистр озверел, он хочет наконец-то понять, кто за этим хаосом стоит. Особенно за сетками. Беспорядки были не только у нас, а у тебя дипломатические связи с половиной правителей…

— К чему ты клонишь? — наморщившись, спросила я, но Анта как ветром сдуло.

Коридоры наполнились шепотками. Никто не мог поверить, что нашлись достаточно отчаянные, чтобы вламываться в Высшую Школу. Это была не опасность, это было заявление. И коалиции оно явно не понравилось.

***

Оказалось, Циввара и правда мирно договорилась о том, что я уйду с дневного дежурства. И отработаю его на ночном. Об этом условии она меня предупредить забыла.

Я угрюмо отправила Анту весточку о том, что на ночь дома не появлюсь. Тот, хвала ему, принес еды. Посмотрел на красивый нарос у дедка на ноге. Под моим наблюдением его срезал тщательно отмеренный зарядом энергии, и, крайне довольный, отправился домой.

Можно бы подумать, что ночью посетителей станет меньше? Как бы не так. Нормальных, спокойных больных поубавилось, а вот сумасшедшие ипохондрики и психи с открытыми ранами прибегали еще как.

Всё это я выдерживала, иногда даже скаля улыбку некоторым особо навязчивым пациентам, представляя, как прибью Циввару. И, чего уж врать, радуясь, что сделала за день хоть что-то полезное.

Глава 22. Когда болеет целитель

Залы наполнились больными. Студенты; бывшие ученики, которые плелись в Школу при первых симптомах; даже несколько людей из соседней деревеньки чудом у нас оказались. Профессора хватались за головы в попытках понять, что косило людей, а ученики-целители спали стоя, падая, на ходу и в самые неудачные моменты. И о мгновении отдыха приходилось только мечтать — но мечтать было некогда.

Я выходила из временно возведенных палаток — места для больных не хватало. В голове крутились какие-то мысли и идеи, касающиеся этой болезни. Может, от них и мог бы быть толк, если бы в голове не была такая каша и мысли не кружили, обрываясь. Все-таки три дня подряд с больными это не пустяк. Нам приходилось поддерживать вокруг головы купол из воздуха, чтоб не заразиться. Иногда приходилось держать себе и старшему целителю, который сам слишком занят лечением.

Пройдя несколько шагов, я врезалась во что-то твердое. Не хотелось открывать слипающиеся глаза и проверять. Хотелось опереться и спать.

— Рия, у тебя жар! — воскликнули голосом Анта.

Но отдых был настолько соблазнительным, что не осталось сил удержаться в сознании и узнать, что происходит.

Смотреть вверх было больно. Впрочем, смотреть в любую другую сторону — тоже. Отчетливо гремела мысль, что нужно было куда-то спешить, но вот куда никак не вспоминалось. Ноги, руки, спина — всё невыносимо ныло. Живот крутило, и подкатывала тошнота. В голове начала зарождаться смутная догадка.

В комнату кто-то зашел. Я услышала шаги, но повернуться казалось непосильной задачей. И все же ее осилив, я увидела Анта. Тот мягко улыбнулся, когда наши взгляды встретились. Догадка приобрела вполне реальные очертания.

— Уйди, дурак! — крикнула я. — Заражу же, чем ты думаешь?!

— Тише, тише, — бормотал Ант, упорно подходя.

— Ты совсем мозгов лишился? Если бы я могла, я бы сейчас тебе…

— Коек не хватает, — своим мерзким, приторно спокойным голосочком продолжал он. — Они нашли какую-то смесь, которую дают целителям, которые смотрят за больными. С ней не заразишься несколько дней. Мне тоже дали, успокойся.

— Почему всем ее тогда не дали? — заинтересовалась я. Позлиться можно и позже.

— Ингредиенты редкие — их и не разглашают даже. Побочные есть. И если просчитаться с количеством — будет неисправимо.

— Понятно… А мне практику засчитают? — спохватилась я.

— Демоны! Рия, — выдохнул Ант, присаживаясь рядом, — как ты себя чувствуешь?

— А тебе практику засчитают, если ты со мной возишься? — я, не задумываясь, продолжала, пытаясь найти причину, по которой Анту срочно нужно заняться чем-то более полезным.

Ант молча потрогал мой лоб. Прищурился.

— Похоже, очень плохо. Любовь моя, у меня практики уже нет.

— И работы нет?

— Моя работа это сейчас заботиться о тебе. Коек больше нет. Ты чего от меня избавиться пытаешься?

— Не знаю, — ответила честно. — Просто очень странно, я привыкла возиться с вреднющими больными, а теперь возятся со мной.

— А ты будешь вреднющей?

Ответ пришел сам собой. Ант возился с чем-то в уголке, служившим кухней. Я валялась без дела и чувствовала себя отвратительно, когда суставы начали сильно ныть, запястья выкручивались. Секунды это все усиливалось, а потом я услышала крик. Узнать свой голос получилось не сразу.

Ант оказался рядом в миг. Сжал, фиксируя, мои запястья. Ногами придавил ноги. Целители делали так же. В этом и была проблема, на каждого больного с приступом уходило по целителю, иногда и по два — нас не хватало. Просто привязать больного нельзя, это ничуть не помогало, а пациенты выкручивались так, что могли с легкостью себе навредить.

Тогда я на них бурчала. Понимала, что сделать они ничего не могут, но про себя бурчала. Сейчас я понимала их в полной мере. Кости ныли изнутри невыносимо. Конечности напрягались неконтролируемо. Я кричала — и собственный голос казался чужим.

— Хватит, хватит, отпусти! Я больше не могу! Хватит! — крикнула Анту, когда приступ начал проходить и речь получалось контролировать.

Ант дождался, пока мои руки обмякнут — всё по протоколу. Я помнила, как больные потом часами не могли шевелиться. Ант смахнул пот со лба. Даже воину было нелегко удерживать пусть и хрупкую девушку. Он протянул руку — она тряслась, — и взял мою.

— Ты как?

— Больно, — кратко ответила я. Что еще можно сказать? — Стоп, подожди…

Ант выразительно посмотрел на меня. Он точно не хотел знать, что пришло мне в голову.

— Мне сейчас не больно в ту руку, за которую ты меня держишь, — продолжала. — Только в одну. Больных нельзя привязывать, только если держать их можно успокоить приступ — что если это из-за тепла?

— У тебя жар? — бросил в ответ Ант.

— Тащи грелку, будем проверять! — воскликнула я.