Лайла. Исследование морали - Роберт Пирсиг

Тебе надо было учится на танцовщика. Вчера вечером ты был просто великолепен.

Лайла вдруг вспомнила, кого он ей напоминал. Сидни Шедара.

Ты не очень-то увлекаешься женщинами, а?

Нет, совсем нет.

И тот человек тоже.

Химия — не такое уж плохое дело, если заняться ею серьёзно, — заговорил он. — Даже увлекательно. Мы с одним пацаном достали ключи от школы и иногда приходили туда в десять или одиннадцать вечера, забирались в лабораторию и химичили там до утра.

Мрачновато.

Да нет. Нам было даже очень интересно.

И что же вы делали?

Подростковые бредни… Секрет жизни. Я усердно этим занимался.

Тебе всё же надо было стать танцовщиком, — заметила Лайла. — Танцы — вот секрет жизни.

Я же был уверен, что найду его, исследуя протеины, генетику и подобные вещи.

Да уж, мрак.

И что, тот человек был таким?

Сидни? Да, пожалуй. Он был настоящий болван.

Вот как? И я напоминаю тебе его?

Вы оба разговариваете одинаково. Он тоже задавал множество вопросов. И у него всегда была масса больших идей.

Ну а как человек, какой он?

Да его никто особенно не любил. Он был очень умный и всегда пытался разговаривать о том, что тебе неинтересно.

О чем же он разговаривал?

Кто его знает! В нём был нечто такое, отчего все сердились на него. Он в общем-то не делал ничего плохого. Он просто… не знаю как и сказать… он просто не… Он умён и в то же время дурак. И он никак не мог понять, до чего же он глуп, потому что считал, что знает всё. Его все звали Грустный Сидор.

И я по-твоему похож на него?

Да.

Раз уж я такой зануда, зачем же ты танцевала со мной вчера? — спросил капитан.

Ты же пригласил.

Я полагал, что меня пригласила ты.

Может и так, — отозвалась Лайла. — Ну, не знаю. Наверное, ты показался мне другим. Все они вначале кажутся другими.

Знаешь, Сидни — действительно толковый, — продолжала она. — Года два назад я сидела за столиком в ресторане, глянула вверх и увидела его, он стал гораздо старше, в очках, и начала появляться лысина. Теперь он педиатр. У него четверо детей. Он был очень любезен, поздоровался, и мы долго беседовали.

И о чём же он говорил?

Он поинтересовался, как у меня дела и прочее, замужем ли я. Я ответила: «Нет, пока ещё не нашла подходящего», он рассмеялся и заметил: «Когда-нибудь появится…». Ну вот такого рода разговор, понимаешь?

Она извинилась и пошла в гальюн. На пути обратно она держалась за стенки, чтобы сохранить равновесие. Но это неважно. Ей ведь никуда не надо было идти. Она снова села рядом с капитаном, и он спросил: «Как давно ты знакома с Ричардом Райгелом?»

Со второго класса.

Со второго класса?

Удивлён?

Боже! Вот это да! Представить себе не мог.

Она разгладила одеяло, откинулась назад и посмотрела на небо. Городское зарево было так сильно, что звезд совсем не было видно. Всё небо было оранжевым и чёрным. Как в праздник всех святых.

Надо же! — воскликнул капитан.

В чём дело?

Да я так удивлён, — ответил он. — Со второго класса! Просто невероятно!

Отчего же?

То есть, он сидел позади тебя, строил рожи учителю и всё в таком роде?

Да нет. Мы просто были в одном классе. Отчего же это кажется невероятным?

Не знаю, — заметил капитан. — Он, похоже, не такой человек, у которых бывает детство…. Но, пожалуй, должен был иметь.

Мы дружили.

Детская любовь.

Нет, просто дружили. Мы всегда были друзьями. Не понимаю, отчего это так тебя удивляет.

Да как же, из целого класса ребят ты выбрала себе в друзья такого человека.

Он пришёл к нам во второй класс, и только я обошлась с ним любезно.

Капитан лишь покачал головой.

Чуть погодя он только цыкнул языком.

Ты его не знаешь, — сказала Лайла. — Он был очень тихий и застенчивый. Заикался. Все смеялись над ним.

Ну, теперь-то он уж больше не заикается, — заметил капитан.

Ты просто его не знаешь.

Вы так вместе и проучились в начальной и средней школе?

Нет, после шестого класса он перешёл в специальную школу, и мы виделись потом уж довольно редко.

А кто у него отец?

Не знаю. Родители были разведены. Он жил где-то в штате Нью-Йорк. Кажется в Кингстоне. О, да это там, где мы были вчера…

Вот тут мне кое-что непонятно, — заметил капитан, — раз уж вы знакомы со второго класса и такие добрые друзья, то почему же он на тебя так набросился вчера?

Я ему нравлюсь, — ответила она.

Нет. Неправда, — перебил капитан. — И это сбивает меня с толку. Почему он нагрубил тебе? Не стал с тобой разговаривать?

О, это долгая история.

Ведь вчера он даже не поздоровался с тобой.

Знаю. Он просто такой человек. Он не одобряет, как я живу.

Да, это верно.

Лайла взяла бутылку и показала её капитану. — Знаешь что?

Что?

Думаю, что мы уж изрядно поднабрались… По крайней мере я. Ты-то не очень налегаешь.

Но чего-то всё-таки не хватает, — продолжал капитан.

Чего?

Ты ведь не виделась с ним после начальной школы?

Мы частенько встречались с ним.

То есть, вы с ним гуляли?

Да я гуляла со всеми, — ответила Лайла. — Ты не можешь себе представить, какой я тогда была. Жаль, что ты не видел меня, когда я была помоложе. Я была ещё та штучка… Может показаться, что я хвастаюсь, но так оно и было. Сейчас я выгляжу неважно, но надо было видеть меня тогда. Со мной все хотели гулять. Я тогда была нарасхват…. Да, действительно нарасхват.

Итак, ты гуляла с ним.

Иногда мы ходили гулять, а затем его мать узнала об этом и запретила ему.

Почему?

Ну, ты понимаешь почему. Она очень богата, а я не из их круга. Да женщины не очень-то жалуют таких как я. Особенно маменьки с сыночками, которые интересуются мной.

Спиртное теперь уж сильно повлияло на неё. Ей пришлось остановиться.

Как бы то ни было, — заметила она, — Ричи — милый парень.

Капитан ничего не ответил.

…А ты — нет, — добавила она.

Райгел говорил, что из-за тебя у некоего Джима были неприятности.

Он стал рассказывать и об этом? — Лайла покачала головой.

В чём там дело?

О, Боже. Лучше бы он об этом и не говорил.

Так в чём же дело?

Ни в чём!

Мы ничего не делали такого… ничего хуже, чем мы с тобой сейчас занимаемся на этой яхте. Я просила Джима никому не говорить о нас. А он рассказал Ричи, Ричи — своей матери, а та сказала жене Джима. Вот тогда-то и начались все беды. Боже, какая же началась заваруха… И всё потому, что мать Ричи не могла оставить нас в покое.

Его мать?

Видишь ли, Ричи обожает свою мать, безоглядно. Она источник всех его доходов. Он чуть ли не спит с ней! И она ненавидит меня от всей души!

И с чего бы ей ненавидеть тебя?

Я же говорила. Она боялась, что я заберу у неё её сыночка. И она надоумила жену Джима нанять сыщиков.

Сыщиков!

Мы были в мотеле, они стали стучать в дверь, я говорила Джиму: «Не открывай дверь!», но он не послушал. Он сказал: «Я лишь поговорю с ними». Ну конечно… им только этого и надо было. О, как он сглупил. Это было ужасно. Как только он открыл дверь, они ворвались со вспышками и камерами и сняли всё. Затем они хотели, чтобы он подписал признание. Заверили, что не будут возбуждать иска, если он подпишет.

И знаешь, что он сделал. Подписал…

Он не захотел слушать меня. Если бы он послушался, они ничего не смогли бы сделать. У них не было ни ордера, ни чего-либо ещё.

Потом они ушли, и знаешь, что он сделал? … Он расплакался… Вот это я запомнила больше всего, как он сидит на кровати, а его большие глаза полны слёз.

Это мне надо было плакать! И как ты думаешь, о чём он плакал?… Он не хотел, чтобы жена его подала на развод… Мне стало так противно… Всем стало противно.

Он был слабак. Всегда жаловался на то, что она им вертит, как хочет, но в действительности ему этого и хотелось. Поэтому он и хотел вернуться к ней.

Все толкуют о том, как собираются уйти от своих жен, но никогда этого не делают. Они всегда возвращаются к ним.

И жена приняла его обратно?

Нет… она не дура. Вместо этого, она забрала его деньги. Около сотни тысяч долларов… После такого она его так же не могла терпеть, как и я.

А ты с Джимом встречалась после того?

Несколько раз. Но я перестала его уважать. Затем его уволили из банка, я устала от него, встретилась с приятелем из Нью-Йорка, Джейми, и переехала на время сюда с ним.

Райгел, кажется, говорил, что он адвокат у Джима.

Он им и был, но после того, как они сделали фотографии и получили признание, он мало что мог сделать.

А почему он вообще взялся за это дело?

Из-за меня. Это я попросила его.

Капитан снова цыкнул, закинул голову и посмотрел на небо.

Долгое время он ничего не говорил. Он просто смотрел в небо, как будто выискивая какие-то звёзды.