Лайла. Исследование морали - Роберт Пирсиг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В каюте стало довольно жарко, так что она приподняла подол свитера, чтобы снять его.
Я же ведь тебе действительно нужна, ты знаешь, — произнесла она.
Когда она сняла свитер, то обратила внимание, что он следил, как она это делает. Этим своим особенным взглядом. Она знала, что это значит. Ну вот, начинается, — подумала она.
Капитан сказал: «Сегодня, пока ты спала я надумал, что хотел бы задать тебе несколько вопросов, которые помогут мне прояснить кое-что.»
Какого рода вопросы?
— Я ещё не знаю, — ответил он. — Главным образом, о том, что тебе нравится и что не нравится.
Ну, разумеется, можно будет заняться и этим.
Он сказал: «Я подумал было спросить тебя о том, как ты относишься к некоторым вещам. Каковы твои ценности, и как ты приобрела их. Вот такого рода вопросы. Я просто люблю задавать вопросы и записывать ответы, толком даже не представляя себе, к чему это может привести, и только позже что-нибудь возможно сложится.»
— Ну да, — согласилась Лайла. — Какие вопросы? — Сейчас он и начнёт, — подумала она. — Стакан у него почти пустой. Она потянулась через люк, взяла стакан и наполнила его.
Человек представляет собой структуру симпатий и антипатий, — заговорил он. — И общество тоже держится на том, что нравится и не нравится. И весь мир также стоит на структурах предпочтений и антипатий. История выводится из биографий. То же самое со всеми общественными науками. В прошлом антропология сосредотачивалась на коллективных объектах, а я пытаюсь выяснить, не лучше бы это было выразить в плане индивидуальных ценностей. У меня возникает ощущение, что конечная истина в мире всё-таки не в истории или социологии, а в биографии, — закончил он.
Она ничего не поняла из того, что он говорил. У неё на уме была только Флорида.
Она подала ему стакан. Синее пламя примуса шумело под кастрюлей. Она сняла крышку и увидела, что жидкость так и бурлит от жара, но было слишком темно, чтобы понять, пора ли засыпать картошку.
Ты в некотором роде из другой культуры. — продолжил он. — Культуры одного человека. Культура — это развитая статическая структура качества, способного на Динамические изменения. Вот что ты такое. И это самое лучшее определение тебя из всех когда-либо придуманных.
Ты можешь считать, что всё, что ты думаешь, и всё, что говоришь, — это просто ты сама, но язык, которым ты выражаешься, и ценности, которые есть у тебя, — результат тысячелетий культурной эволюции. Всё это как бы свалено в кучу, детали которой кажутся совсем несвязанными, а в действительности это часть громадной ткани. Леви-Штраусс постулирует, что культуру можно понять только путём совмещения процессов мысли с остатками её взаимодействия с другими культурами. Есть ли в этом смысл? Мне хотелось бы записать остатки твоей памяти и попытаться с их помощью восстановить кое-что.
Она посетовала, что у него нет градусника на жаровне. Отломила кусочек картошки и бросила его в кастрюлю. Он медленно завертелся, но не зашипел. Она выловила его и откусила еще латука.
Ты когда-либо слыхала про Генриха Шлимана? — спросил он.
Какого Генриха?
Он был археологом, изучавшим руины города, который люди считали мифическим: Трои.
До того, как Шлиман начал применять так называемую стратиграфическую технику, археологи были просто образованными гробокопателями. Он же показал, как можно раскапывать осторожно слой за слоем и отыскивать руины древнейших городов под более поздними наслоениями. Вот это, мне думается, можно сделать и с отдельным человеком. Я могу взять части твоего языка, твоих ценностей и проследить по ним древние структуры, заложенные столетия назад, то, что сделало тебя такой, как ты есть.
— Вряд ли тебе удастся получить многое от меня, — заметила Лайла.
Спиртное на него всё-таки действует, — подумала она. — Весь день он был так спокоен, а теперь не может заткнуться.
Она сказала: «Ну, парень, я попала в точку, когда попросилась ехать с тобой во Флориду».
То есть как это?
Я весь день думала, что ты из молчунов, а теперь ты и слова мне не даёшь вставить.
Вид у него стал как бы обиженный.
Ну да ладно, — продолжала она, — можешь задавать мне сколько хочешь вопросов.
Наконец, масло вроде бы достаточно прогрелось. Она ложкой с прорезью насыпала первую порцию картошки в кастрюлю. Зашипели пузыри и поднялось облако пара. — Как там наши бифштексы, подходят?
Ещё несколько минут.
Хорошо, — ответила она. Запах бифштексов, смешавшись с ароматом картошки от жаровни, вызывал у неё чуть ли не головокружение. Она даже припомнить не могла, когда ещё была так голодна. Когда пузыри поутихли, она вынула картошку ложкой, разложила её на полотенце, посыпала солью и запустила следующую порцию. Когда и эта была готова, она подождала, пока капитан не сообщит ей, что бифштексы готовы. Затем она подала ему тарелки, чтобы он положил бифштексы.
Когда он подал их ей вниз, она подумала: «Божественно!» и ссыпала с полотенца картошку на тарелки.
Капитан спустился в каюту. Они раскрыли откидные крышки стола, переставили тарелки, виски, воду и остатки картошки на стол. И вдруг всё стало готово. Она посмотрела на капитана, а он глядел на неё. — А ведь так может быть каждый вечер, — подумалось ей.
Ух ты! Бифштекс настолько хорош, что ей даже захотелось плакать. Жареная картошка! Ах! Салат!
Ты даже не представляешь, как это на меня действует, — пропела она.
Ну и как же? — спросил он с улыбочкой.
Это один из твоих вопросов? — Рот у неё был полон картошки, так что пришлось помедлить.
Да нет, — рассмеялся он, — вовсе нет. Мне просто хотелось узнать побольше о тебе.
Как в отделе кадров?
Пожалуй, да, для начала.
Он встал и наполнил стаканы.
Она подумала. — Родилась я в Рочестере. Младшая из двух сестёр… Ты это хотел знать?
Минуточку, — прервал он. Встал. Взял блокнот и карандаш.
Ты, что, всё это будешь записывать?
Конечно.
Да брось ты.
Почему.
Не хочу я этого.
А что плохого?
Давай просто поедим, отдохнём и будем друзьями.
Он слегка нахмурился, пожал плечами, снова встал и отложил блокнот в сторону.
Откусывая следующий кусок мяса, она пожалела, что сказала это. Если уж хочешь поехать во Флориду… — «Да ладно, задавай свои вопросы. Я вообще-то люблю поговорить.»
Капитан подал ей стакан и подсел рядом.
Ну хорошо, что ты любишь больше всего?
Поесть.
А что ещё?
Ещё поесть.
Ну а потом?
Она подумала. — Да вот то, чем мы сейчас занимаемся. Ты обратил внимание на зарево города за мостом. Вдруг оно стало таким прекрасным.
Ну а кроме?
Мужчин, — засмеялась она.
Какого рода?
Всяких. Таких, которым я нравлюсь.
А чего не любишь больше всего?
Зануд… Как та продавщица в магазине. Таких, как она — миллионы, и я не люблю их всех и каждого. Вечно выпендриваются, пытаются унизить других… В тебе это тоже есть, знаешь?
Во мне?
Да, в тебе.
Когда же это?
Сегодня днём. Ты так распинался о корабле, которого никогда не видал.
Ах вот что.
Просто не будь занудой, и мы с тобой поладим. Я злюсь только на зануд.
Ну и кто же по твоему зануды? — спросил капитан.
Люди, которые считают себя лучше других.
А ещё что?
Много всякого.
Например.
Есть многое, чего мне не хочется. Не хочу стареть. Не терплю в людях занудства. Да я уже это говорила.
Она поразмыслила. — Иногда мне не хочется быть такой одинокой. Знаешь, мне думалось, что у нас с Джорджем действительно всё получится. И вдруг появляется эта Дебби, и он теперь со мной даже не хочет знаться. Я ведь ему ничего не сделала. Просто зануда.
Что-нибудь ещё?
— Тебе всё мало? Нет какой-либо определенной вещи, которая бы расстраивала меня всегда. Я даже и не знаю, что это до тех пор, пока оно не случится. — Она глянула на него. — Иногда на меня что-то находит, и мне становится страшно. Так случилось сегодня днём.
Что?
Когда ты завёл мотор.
Это был сильный ветер.
Не просто ветер. Ни на что не похоже. Как будто бы надвигается шторм, а у меня нет дома. Мне некуда деться. — Она откусила ещё. — Мне нравится твой корабль. У тебя здесь штормит?
— Да, бывает, но он как пробка. Волны просто перекатываются через него.
— Это хорошо. Мне такое нравится.
— Как это ты оказалась одна на такой реке?
— Я не одна. Я с тобой.
Ну тогда вчера вечером.
Да не была я одна, — рассмеялась она. — Ты что, не помнишь? — Она протянула руку и потрепала его по щеке. — Не помнишь?
До того, как мы познакомились.
До того, как я познакомилась с тобой, я была одинокой не больше пяти минут. Я была с тем ублюдком, Джорджем, забыл?
Всю весну я копила деньги, чтобы поехать с ним в это путешествие. А потом он так со мной обошёлся. Они даже не отдали мне мои деньги…. Ну да не будем больше говорить о нём. Его больше нет.