Этот мир не выдержит меня. Том 1 (СИ) - Майнер Максим

Остальные поддержали неожиданный пацифистский настрой одобрительными криками. Похоже, сейчас они боялись меня куда больше, чем Альба, раз были готовы ослушаться прямого приказа своего придурковатого командира.

Здоровяк уже встал на ноги и, кажется, действительно решил напасть на меня в одиночку. Пошатываясь, он побрёл к повозке, размазывая по лбу стекавшую с макушки кровь.

Когда Альбу осталось преодолеть последние пару шагов, я направил арбалет ему в голову и положил пальцы на спуск. Это не осталось незамеченным — Альб плотно сжал губы и стал двигаться ещё медленнее, чем раньше. Не удивительно, одно дело красоваться перед товарищами, и совсем другое — реально получить очередной болт в башку.

Такая безрадостная перспектива окончательно охладила боевой пыл парня — через мгновение он остановился и, посмотрев полным ненависти взглядом, произнёс:

— Тебе отрежут язык... Сломают пальцы... Один за другим... А потом...

— Знаю, — я перебил его. — И ты, наверное, хочешь насладиться этим моментом?

— Да!

В голосе Альба слышалась такая звериная ярость и такое безумное предвкушение, что у меня на мгновение появилась мысль: «А не лучше ли пристрелить его прямо сейчас?». И я бы, наверное, так и сделал, но мешал десяток свидетелей — крестьяне не ушли совсем, а лишь встали поодаль и наблюдали за происходящим с безопасного расстояния.

— Тогда, — произнёс я, — стой там, где стоишь. Сделаешь ещё шаг, и моих мучений уже точно не увидишь.

— Убьёшь меня на глазах людей?

— Убью.

— И не забоишься? — губы Альба скривились в улыбке. — Знаешь, что с тобой потом сделают?

— Дай угадаю: сломают пальцы, вырвут язык и как-нибудь нехорошо поступят с глазами? Если так, то чего мне бояться? Хуже уже не будет.

Судя по пропавшей улыбке, этот аргумент показался Альбу весьма убедительным. Он отшатнулся от меня как чёрт от ладана, сплюнул и зашагал в сторону деревни, гневно сверкнув напоследок глазами. Даже не попрощался, подлец — никаких понятий о вежливости.

Крестьяне тоже не стали задерживаться, и всей толпой поплелись за своим неудачливым предводителем. Они явно не хотели попасть под горячую руку, поэтому держались от Альба на некотором расстоянии — разумно, а то мало ли что взбредёт в его не самую крепкую голову.

Такие люди склонны обвинять в своих бедах окружающих и, имея силу, часто вымещают злость на собственных товарищах. В прошлой жизни видел подобное не раз.

— Я не волхв, — сообщил вдруг Фольки, — но уверен, что этот человек обязательно встанет на твоём пути...

— Ты не волхв, — согласился я. — Ты кучер. Поэтому, будь любезен, хватай поводья и вези нас к замку графа вил Кьера.

— Он возненавидел тебя... А я знаю таких людей — они всегда бьют в самый неподходящий момент. Стоит тебе ослабнуть, попасть в неприятности, и он сразу вылезет, как чирей на седалище...

— И что ты предлагаешь? Догнать и всё-таки пристрелить его на глазах изумлённой публики?

— Нет, — с ноткой торжественности в голосе произнёс Фольки. — Я предлагаю тебе задуматься о том пути, которым ты идёшь... На нём тебя ждёт много врагов, но их число зависит только от тебя!

— Благодарю, что поделился со мной этой невероятной мудростью.

— А пока, — тут северянин чутка сбавил накал торжественности, — не мог бы ты не заводить новых врагов хотя бы до конца этой седмицы, а? Из-за тебя у меня будет столько недоброжелателей, что придётся уходить из этих мест, когда срок нашего уговора подойдёт к концу...

— Говоришь так, словно тебя до нашего знакомства здесь сильно любили, — усмехнулся я. — Но постараюсь не портить тебе жизнь... Если ты, конечно, соизволишь доставить нас туда, куда мы собирались.

Фольки кивнул, и телега тронулась с места.

До приметного камня мы ехали полчаса, не больше, и всё это время северянин что-то нудил по поводу судьбы-злодейки, которая свела его со мной. Я слушал его бубнёж краем уха, продолжая осматривать окрестности. Это только молния не бьёт два раза в одно и то же место, а вот нападения могут следовать друг за другом без каких-либо ограничений...

Однако до гигантского валуна мы добрались без происшествий.

Я ещё издали увидел встречавшего нас легионера — его бронзовый шлем так задорно блестел на солнце, что разглядеть, наверное, можно было даже с орбиты. Добавлял «незаметности» великолепный пурпурный гребень, который возвышался над головой чуть ли не на полметра — в общем, мечта снайпера, а не боец. Здесь, конечно, другая война и другие реалии, но выглядело всё это до крайности странно и непривычно.

Кроме роскошного шлема, легионер был облачён в чернёную кольчугу и невзрачный (особенно на фоне шлема) коричневый плащ. На поясе поблёскивал металлическими ножнами кинжал — скорее декоративный, чем боевой, если судить по весьма скромным размерам. Никакого другого оружия видно не было.

Когда мы приблизились, ветеран шагнул вперёд, и я смог разглядеть его лицо, наполовину скрытое бронзовыми нащёчниками. Вот так встреча! Бойцом, который должен был организовать свидание с графом, оказался Марк — декан разведывательного контуберния и, по совместительству, человек, едва не угробивший меня сегодня утром.

В его взгляде не было злобы или агрессии, но это ничего не значило — перед тем как метнуть кинжалы, он тоже не проявлял ко мне неприязни. Настоящий профессионал умеет прятать чувства и эмоции, а Марк, безусловно, являлся хорошим профессионалом.

Я прикинул, мог ли разведчик видеть мою «беседу» с Альбом и его друзьями? Очень вряд ли. Расстояние и холмистый рельеф местности должны были надёжно защитить нас от его придирчивых глаз.

— Рад снова увидеть тебя! — Марк улыбнулся. И эта улыбка была настолько приторно дружелюбной, что у меня ни на секунду не возникло сомнений в её искусственности.

— Взаимно, — соврал я. — Прекрасно выглядишь... Помнится, в лагере ты был одет несколько по-другому.

— Прекрасно выгляжу? Не смеши меня! Пришлось напялить на себя всю эту сбрую, иначе наш любимый сеньор мог посчитать, что я недостоин звания ветерана девятого «стойкого» легиона...

— Ну, я уверен, перед таким шлемом он точно не устоит и придёт в полный восторг.

— Уж я надеюсь! Не терпится поскорее снять всю эту парадную ерунду... Не возражаешь, если положу кольчугу и шлем в твою телегу?

— Никаких возражений, — я протянул руки, чтобы принять шлем. — Ты разоблачайся, а я спрячу твоё сокровище, пока вороны не слетелись...

— Давай, я сам уберу — не хочу тебя утруждать.

— Ничего страшного, мне это только в радость.

— Но...

— Никаких «но», — я вернул Марку приторную улыбку. — Считай, что ты мой гость, и я, как хозяин, обязан проявить вежливость...

— Как скажешь, — разведчик хмыкнул и протянул шлем, оказавшийся довольно тяжёлым.

Носить такую бандуру постоянно — это, наверное, то ещё удовольствие. Наша родимая стальная каска образца 1960 года была раза в два легче, но и от неё иногда так ныла шея, что некоторые в Афгане предпочитали обходиться одной панамкой. Которая, понятно дело, защищала только от солнца.

И вообще, уверен, что всю эту ерунду Марк затеял лишь для того, чтобы незаметно осмотреть повозку. Ничего удивительного в его поведении не было — я бы и сам пользовался любой возможностью, чтобы получить хоть какую-то информацию, однако его любопытство мне не нравилось. Не люблю находиться в «разработке» — это всегда плохо заканчивается.

Тем не менее я не стал бы ему мешать, если бы не спрятанные под мешковиной самострелы. Наличие оружие всё существенно усложняло. Мало ли как ветеран отреагирует на запрещёнку — вдруг сдаст графу и глазом не моргнёт.

Поэтому я сам погрузил в телегу шлем и кольчугу, а заодно проверил, не торчит ли где-нибудь кончик болта или часть арбалетного ложа. Всё было в полном порядке, но за Марком определённо стоило присматривать — не нужно ему знать о моём арсенале.

Вскоре мы поехали дальше. Повозка покачивалась на неровностях дороги, которая извивалась между невысокими холмиками, солнце жарило с неимоверной силой, а нос щекотало запахом нагретой травы.