Империя Тени. Эормия (СИ) - Анна Таира

С одной стороны, это хорошо — никто не посягает на молодой мир. С другой это плохо — такие миры сами по себе. И человечество в них развивается по-своему, уникально. Но стоит оболочке рухнуть, всё резко меняется. Технический прогресс останавливается, сменяясь прогрессом магическим. Вся приобретённая уникальность сглаживается, делая миры похожими между собой.

Но практически каждый мир проявляет одинаковую особенность. Империи нигде не рады. Многие правительства миров проявляют дипломатичность перед могущественным врагом, но стоит вторжение остановить и Империю просят вернуться туда, откуда она пришла. Даже пытаются сами заблокировать основной портал, не понимая, что путешествие между мирами не их компетенция.

Порой начинаются войны, если Империя находит в молодом мире что-то ценное. В одном мире были найдены огромные жилы алистия — редкого металла в Эормии, из которого делались могущественные магические артефакты. Империя силой присвоила жилы себе, правда хорошо платила при этом щедрый налог на добычу в местную казну. Но забрала всё до последней крупинки, истощив жилу менее чем за тридцать лет.

Империя была большой, жадной и бескомпромиссной. Многие ненавидели Императора за его тираническое правление. Но если бы не он, то Империя разрослась бы и стала настоящим чудовищем. И Доран был уверен, что именно таким чудовищем станет Империя, если Торх взойдёт на трон.

Не многие это понимали, а те, кто осознавал всю сложность правления необъятной Империи, своего истинного правителя любили. Также, как и Доран. Почти.

Для Дорана Император был близким другом. Он был его семьёй, и даже Торх воспринимался Дораном как раздражающая родня и поэтому не мог позволить себе ссорится с ним в открытую. Сплетни, разносившиеся по Центру со скоростью и опасностью искр, огорчали, злили и даже пугали. Но поделать с ними Доран ничего не мог.

У входа в сад появился слуга, так и не дав Дорану ответить Огелану более подробно. Не посмев приблизиться, слуга отправил послание телепатией. Доран недовольно скривился.

— Что такое? — обеспокоенно спросил Огелан.

— Аммия пришла, просит аудиенции, — пояснил с раздражением Доран.

— Аммия? — Огелан удивился. — Что ей нужно?

— Тоже, что и всем — новости.

Доран намеренно избегал встреч с фавориткой правителя после того, как Император ушёл на войну. Аммия была любовницей Императора много лет, но в последний год их отношения не ладились. Он всё реже проводил с ней время, ссылаясь на государственные дела.

Аммия терпела равнодушие Императора с истинной гордостью дочери герцога. Что творилось в голове этой женщины Доран не знал. Аммия ему нравилась, и даже иногда восхищала: она была очень красива, грациозна, тверда характером и в меру капризна. Достаточно капризна чтобы Императору не было с ней скучно, но и не слишком, чтобы он устал от неё. Она умела вести себя с правителем именно так как тому было нужно. Возможно, поэтому Доран ей не доверял, она никогда не являла миру себя настоящую. Хотя, кто знает, какой она была, когда они с Императором оставались наедине.

— Ты не примешь её?

Доран недовольно поморщился, но кивнул своему слуге.

— Приму. Хоть и не вижу в этом смысла.

— Мне уйти?

— Нет. Не думаю, что она задержится надолго.

В скором времени появилась и сама Аммия, в сопровождение слуги. Доран с Огеланом встали с кресел, встречая её. Двигалась она грациозно, с гордой осанкой смотря прямо перед собой. Слуга оставил её у арки, и она уже в одиночестве подошла к Дорану с Огеланом.

— Верховный маг, — поприветствовала Аммия, плавно присев в знак почтения. А затем так же почтительно, но лишь спустя паузу поприветствовала и Огелана. — Герцог.

— Аммия, — равнодушно отозвался Доран. — Чем обязан визиту?

— Я всего лишь хотела спросить, не слышно ли что от Императора? Ты же понимаешь, я волнуюсь. Скажи, тебе удалось связаться с ним?

Доран пригласил Аммию к столу, расторопные слуги уже принесли дополнительное кресло и набор столовых приборов. На самом деле такой визит без приглашения в ранние утренние часы был грубым нарушением этикета, но Аммия не постеснялась его нарушить.

— Я же сказал тебе, если у меня появятся новости, то обязательно сообщу тебе в первую очередь.

Аммия коротко покосилась на Огелана и в нерешительности сказала:

— До меня дошли слухи.

Кем точно не была Аммия так это нерешительным человеком. Её робость сейчас, не более чем притворство. Доран чётко это осознавал. Она была хитра, проницательна и добивалась своих целей любой ценой. Лишь своими усилиями она продержалась в качестве фаворитки столько лет. И такая целеустремлённость сейчас могла быть на руку и Дорану.

— Ты про то, что Император мёртв? — уточнил Доран. — Могу тебя уверить ЕЩЁ раз что они не имеют под собой основания.

— Я знаю, но… У меня сердце не на месте. Если тебе что-то известно, прошу, скажи мне.

— Других новостей у меня нет.

Аммия посмотрела на Огелана и улыбнулась как настоящая лисица.

— Нет новостей, говорите, — сказала она. Огелан стал походить на статую, опершись ладонью о подлокотник садового кресла. И если до этого он говорил вполне мягко и участливо, то теперь в его глазах застыла железная строгость, — а как же ваша племянница, герцог? Вся знать только о ней и говорит.

— Тара их не касается, она приехала для учёбы, — ответил Доран, опередив Огелана.

У Огелана была одна особенность, которую знали не многие. Он был спокоен большую часть своего времени. Вывести его из себя — дело сложное. Истинный маг земли с непоколебимым характером. Но в том, что касалось его семьи открывало в нём вторую его стихию — воздух. Разозлившись, он превращался в песчаную бурю, беспощадную и стремительную.

Аммия была одним из немногих людей, кто знал эту особенность герцога Целеардинского.

— И та, что прибыла с ней? — спросила она уже без недовольства в голосе, стараясь не смотреть на Огелана. — Кто она? Она тоже из дворянства Марикота? Я спрашиваю это не из праздного любопытства, Доран.

— А из какого же? — недовольно спросил Огелан.

У герцога Абела — отца Амии, были весьма натянутые отношения с Огеланом. Если бы не желание Аммии стать Императрицей и дружбы Огелана с Императором, то их натянутые отношения вполне могли превратиться в настоящую торговую войну.

Абелу принадлежал восточный порт, Огелану — золотые жилы восточных гор. Герцогство Целеардин было ближайшим к Эормии, а город Абел был главным торговой точкой всей Империи. Одно герцогство зависело от другого и герцогу Абелу это не нравилось.

Огелан во многом шёл на уступки по просьбе Императора.