Венец Бога Справедливости - Елена Шихматова

После вечернего застолья все потихоньку расходились по своим комнатам, к часам двенадцати в огромном приемном зале практически никого не осталось. Королева Альчести отпустила своих подданных, когда министр просвещения Риданы закончил говорить с Адельбертом, драконы встали со своих мест.

— Мы можем поговорить, ваше величество? — спросила Альчести.

— Да, конечно, присаживайтесь! Или, если хотите, мы можем пройти в мой кабинет?

— Не думаю, что это так важно, хотя, важно, но здесь достаточно перейти на наш язык, вряд ли кто из оставшихся здесь его понимает.

— Хорошо.

— Вы не спрашивали Деметрия об их странном приезде? — спросил Даниил.

— Спрашивал.

— И что? Что он сказал вам?

— Сказал: они нашли предсмертную записку королевы, где она, предчувствуя смерть, благословляла их на эту поездку. Словом, для них это — выполнение ее последней воли.

Альчести глубоко вздохнула.

— О, если бы не наши личные неурядицы, мы бы тогда гораздо чаще с ней переписывались, да и непосредственно бы общались.

— И самое удивительное, — продолжал Даниил, — они даже ничего не сообщили всем, или к вам приходило официальное сообщение до делегации?

— Нет

— Могли бы уж написать какой-нибудь официальный ответ, в конце концов, — заключила Альчести, — это неуважение к памяти Амариллиды.

— И неуважение по отношению к другим странам.

— Значит, первая группа участников сообщила только о её болезни… Странно, очень странно! Амариллида ничем таким не болела, значит, что-то случилось, какой-то несчастный случай.

— По-видимому, — говорил Адельберт, — а эта Алисия, что она из себя представляет? Вы, ведь, жили какое-то время при дворе.

— Да, Алисия — младшая сестра Амариллиды, завистливая, я бы даже сказал жестокая.

— Да?! Внешне она производит вполне благоприятное впечатление. Хотя первое впечатление обманчиво, а видел я ее буквально два раза, да и то на официальных приемах.

— Нет, Адельберт, вы правы, — сказал Даниил, — она, действительно, производит благоприятное внешнее впечатление, но оно мгновенно рассеивается, едва узнаешь о заговоре, в котором она участвовала.

— К тому же ее роль так и не была толком выяснена, но Амариллида щедрой рукой простила всё.

— Хотя мы настаивали на более детальном расследовании, но Амариллиду, видимо тронуло, ее такое "искреннее раскаяние"!

— Мне… мне страшно думать об этом и уж тем более жутко будет, если смерть королевы, — Адельберт покачал головой, — действительно, окажется неслучайной.

— Это надо проверить, — сказал Адельберт. — вы согласны на создание чрезвычайной международной комиссии?

— Да, да, конечно.

— Вот, и хорошо, — подытожила Альчести. — Сейчас предпринимать какие бы то ни было шаги — не совсем разумно, на наш взгляд, это фактически второй срыв соревнований. А вот, после игр, когда все еще будут в сборе.

— Я с вами согласен. Вот только: будем ли сообщать еще кому-нибудь об этом?

— Думаю, лучше пока оставить это между нами, — предложил Даниил, — а то ведь и слухи могут пойти, а здесь всё надо, по возможности, сделать тихо.

— Что ж, договорились.

Вскоре после этого разговора Адельберт попрощался с гостями, но, словно забыв, о чем только что говорил, беспечным голосом попросил Даниила помочь в составлении подарка ко дню рождения Марисы — дракон, зная тэнийского властителя, не стал удивляться этому, разве что сам постарался забыть о несчастной Амариллиде, и последовал за Адельбертом. За столом уже практически никого не осталось, но были еще несколько тэнийцев, победителей сегодняшних "стоячих турниров": участники, не взирая на все препятствия, должны были удержаться на подмостках, и не упасть вниз. Тэнийцы, до того имевшие мало побед, ликовали, ходили, правда, недобрые слухи, что якобы они знали обо всех препятствиях заранее, поэтому успешно со всем справились. Но, любой, кто видел неподдельную радость на их лицах — переставал обращать внимание на всякие сплетни, о последних говорили, что они пошли от гномов, которым за весь день, за редким исключением, не удалось пройти и одного тура. Альчести решила отдельно поздравить тэнийцев с победами, поэтому не пошла сразу в свои покои. Риданцы, как и следовало того ожидать, засияли от восторга и польщения — сама королева драконов поздравила их! Они даже забыли обо всех своих неприязненных чувствах к этим странным существам, детям Неба и Земли. Тэнийцы также проявили предельную вежливость, поздравив королеву пусть и единственной на сегодняшний день победой Каримэны.

Альчести откланялась и неспешно направилась к выходу, у дверей на нее едва не налетел Антонио.

— Где король Адельберт? — резко спросил он, естественно, каких-либо вежливых обращений, хотя бы скромное "здравствуйте", от него не последовало. Но Альчести не растерялась и даже не обиделась: она была наслышана о трениях сына с королевским магом Риданы.

— Он ушел к себе в кабинет. Буквально только что, странно, что вы его не встретили.

— Спасибо, — сухо поблагодарил Антонио, и уже было развернулся, чтобы уйти, но не удержался и, как бы невзначай, заметил. — А все-таки из вашего сына плохой актер вышел: я сразу раскусил его.

— Ну, еще бы, мой дорогой Антонио, имея прекрасную память, коей вы милостиво одарены Природой, нельзя не вспомнить однажды увиденное.

Эльф чувствовал, что щеки его пылают. Он резко повернулся к королеве и, указывая на нее пальцем, запальчиво сказал.

— Я вам не "дорогой", и уж тем более не "мой"!

Альчести спокойно улыбнулась, и даже приподняла руки, словно пугаясь гневного тона мага, он в свою очередь увидел в этом насмешку.

— Простите, Антонио, я не знала, что шутка мальчишки вас так глубоко заденет!

Антонио хотел ей ответить, основательно дать понять, что он не потерпит усмешек с ее стороны, будь она даже королева Каримэны, но она не желала и начинать это слушать, и потому, спокойно обойдя раскрасневшегося мага, направилась в свои покои. Кричать что-либо в след он не стал: и спесь потихоньку отходила, да и изумленные лица припозднившихся героев сегодняшнего дня, заставили его одуматься. Но злость все еще кипела в его душе — он быстрым шагом пошел обратно в свой кабинет, начисто забыв при этом: зачем сюда шел и кого искал.

Была уже ночь, большая часть Тэнии, как и большая часть дворца уже отдыхала, но одному из гостей об этом страшно было и подумать. Александра VI одолевали чуткие мысли, а попытки уснуть сулили окончательно расстроить пошатнувшиеся нервы. На вечернее застолье он не пошел, поскольку предыдущий такой поход доставил столько волнений, что о спокойствии приходилось только мечтать, а ведь ему так хотелось забыться, не думать, не думать о том сыне, которого повелел, тогда, почти 14 лет назад отдать на съедение хищным зверям. После того разговора, ему только и мерещился грозный лук Азалии, иногда она представала ему с мечом в руках, в ночном полубреде и вовсе над его головой заносил карающий клинок сам Яромир. В этих полуснах он также выслушивал обвинения своей опальной жены, именно поэтому спать ему не хотелось: становилось по-настоящему страшно!.. Порой страх отступал и Александр начинал видеть себя сущим демоном: он представлял, как сам убивает Яромира, ведь убив мальчика, он уберет доказательство своего деяния, и тогда, вновь захочется жить, но, к великому горю, а может, совсем наоборот, к великому счастью, король понял, что в нем еще жива совесть, и вот уж она, точно так просто не оставит его. Только теперь понял он смысл выражения "угрызения совести", да тут целые прогрызания естества. Вдобавок ко всему Александра донимали видения вроде таких, где его королевский маг убивал Яромира, маленького Александра, словом, идеи смерти господствовали в уме властителя западных эльфов, а при таком раскладе не до трезвости мысли.