Капитан Т.Т. Трезоров - Валентин Егоров

По поведению и настрою Трезора можно было судить, что ему не очень понравилось наши новые служебные квартиры, особенно, если сравнивать их с проживанием в жилом секторе академии. Мой пес или не выспался во время перелета, или его настроение было напрочь испорчено по какой-либо другой причине, но он долго выбирал, какую комнату отдать Белояру под спальню, а какую занять ему со мной. В конце концов, он плюнул на все и бухнулся на первую же попавшуюся койку, покрытую селедочным солдатским одеялом. Во всем аналогичная койка располагалась в спальне напротив. Не успев еще уютно расположиться на избранной койке, Трезор с громким воем подлетел вверх, его нежные косточки соприкоснулись с железными пружинами солдатской койки, которые остро заточенными наконечниками вонзилась в одно собачье место, которое, знаете ли, несколько неудобно упоминать.

Первые дни на новом месте меня с Белояром вывозили на учебных спарках, чтобы мы познакомились и научились ориентироваться на местности. Полеты были не просто скучными, а отвратительными, все время в ходе полета приходилось беспрестанно двигать руками и ногами, управляя спаркой и в душе проклиная нашего автопимлота-инструктора Иррека за то, что научил нас мыслить. Наши инструкторы с большим удивлением поглядывали на нас, не понимая, как это получается так, что такие супер асы, как мы с Белояром, они были непосредственными свидетелями прилета и посадки нашего звена во главе с Генералом, едва справляются с пилотированием учебных спарок.

К слову сказать, база ВКС была расположена на самом Дальнем Востоке страны, где кроме тундры, оленей, взлетно-посадочной полосы и нескольких высотных зданий, построенных вдоль этой полосы, ничего не было. Что можно сказать о тундре, тундра она и есть тундра, в ней было много было ягеля для оленей, но почему-то мало самих оленей. Окружающая нас местность больше напоминала страну мелких озер и непуганой птицы и рыбы, которую мы вытаскивали из этих озер ведрами и руками. Из живых разумных существ, помимо военнослужащих, в тундре можно было встретить местных аборигенов, которые нас одновременно очень любили и не любили. Любили за то, что у нас была "огненная вода" и не любили за то, что "огненной воды" часто не хватало. Животные, рыба и птица тундры, по словам аборигенов, не любили большого шума от рева двигателей самолетов и вертолетов и уходили от него подальше в тундру, чтобы не слышать шума и не видеть странные летающие машины.

Через месяц этих ознакомительных полетах на спарках, когда каждую ночь у нас ломило все кости и мускулы от постоянной работы по пилотированию древних учебных истребителей спарок, нам разрешили полетать на Х45.

Со временем Х45 должны были заменить истребители — летающие гробы, которые базировались на базе. Эти истребители, может быть, раза два в год поднимались в небо, да и то только по большим праздникам. Чтобы подняться в небо, им обязательно требовалась взлетно-посадочная полоса идеальной ровности и, желательно, в полтора километра длиной. А вечная мерзлота была штукой очень капризной, то и дело по собственному желанию уходила в бескрайнюю глубину тундры. Сколько времени, сил и средств требовалось на восстановление даже небольшого участка взлетно-посадочной полосы, несвоевременной скрывшейся в глубинах вечной мерзлоты. Когда эти летающие гробы совершали разбег и с натужным воем поднимались к небесам, то нам с Белояром казалось, что они рассыпятся при взлете и никогда не долетят до цели.

До появления нового командира базы, пилотам, находившимся в привилегированном положении офицеров на передовой линии фронта, так тяжела была служба в тундре, несли службу ни шатко ни валко и, отслужив положенные пять лет, с большими деньгами переводились в центральные, цивилизованные районы страны. Они всегда находили веские обстоятельства или аргументы, объясняющие причины, мешающие им заниматься своим непосредственным делом, то их истребители были в ремонте, то ремонтировалась взлетно-посадочная полоса. Особенно мешали полетам снежные заносы и местным пилотам часто приходилось ожидать, когда батальон аэродромного обслуживания очистит от снега эту полосу и можно будет полетать часика два.

Но с появлением нового командира, на базе кое-что изменилось.

Во-первых, Генералу каким-то образом удалось достать и смонтировать на базе тренажер-стимулятор Х45, а руководство по полетам на этих машинах уже имелось. На второй день тренажер-стимулятор был собран, отестирован и опробован нами. Местные пилоты еще до полного ввода этого тренажера приступили к изучению руководства. Они оказались отличными ребятами, очень любили летать и учились летать на Х45Ю изображая на руках взлет и заход на посадку.

Во-вторых, мы с Белояром на этом стимуляторе-тренажере стали вывозить наиболее подготовленных местных пилотов. Особенно трудно было убедить местных ребят, что пилотировать Х45 следует не руками и ногами, а, прежде всего, головой. Со временем и с неоценимой помощью Иррека нам удалось переубедить в этом пару местных пилотов, инструкторами которых мы стали по прямому распоряжению Генерала. И дело сдвинулось с места и пошло на лад. Парни осмелели, разобрались в непонятных вещах и под руководством профессионального инструктора Иррека стали осваивать машину. Несмотря на то, что полеты проходили только в виртуальной реальности, наши партнеры вылезали из тренажеров-стимуляторов насквозь мокрыми от пота, хоть высотный костюм отжимай. Но время и вода камень точит, вскоре ребята стали серьезно гонять нас с Белояром в виртуалке таким образом, что нам приходилось подумывать о смене нижнего белья. К глубокому сожалению, было невозможно превратить наши Х45 в учебные спарки и вывозить на них местных пилотов.

Наши блины были нашим личным оружием и работали только на меня с Белояром.

Генерал тут же распорядился о том, чтобы подготовленные нами пилоты были назначены пилотами-инструкторами следующей группы обучающихся, а нас поставить на боевое дежурство.

ххх

Боевое дежурство начиналось в восемь часов утра, когда раннее весеннее солнце еще не всплывало над горизонтом. Птички, разумеется, тоже не щебетали, было довольно прохладно, где-то около минус десяти, и лужи были покрыты крепким ледком. Да и что может быть особенного в тундре, где и птица редко пролетит над головой.

Мы с Белояром поднялись рано, с удовольствием пробежали кросс по утреннему морозцу и, слегка позавтракав, направились к своим Х45, чтобы приступить к боевому дежурству.

В самом центре взлетно-посадочной полосы от снега был расчищен ледяной пятачок, на котором стояли мой и белояровский Х45. Командир батальона аэродромного обслуживания был сильно взволнован и ни на шаг не отходил от нас, все время заверяя, что, если потребуется, то его ребятушки в секунду очистят ото льда всю взлетную полосу. Но по его тоскливым глазам майора было видно, как он боится наступления минуты, когда ему прикажут расчищать взлетно-посадочную полосу для разбега и взлета летающих гробов. Ведь в батальоне, кроме лопат и ломов, другой техники не было и в помине. Белояр отвел его в сторону и минут пятнадцать заверял парня в том, что нашим истребителям разбегаться для взлета не надо, поэтому и взлетная полоса, как таковая, нам не нужна. Майор внимательно слушал, но не верил Белояру, на всякий случай, держа под рукой команду особо доверенных и физически выносливых солдат.