Тигр, Тигр (ЛП) - Хэмилтон Керстен

― Попробуй спеть, Эйден.

Эйден взял руку, которую держала Тиган, и очень тихо запел, сначала колыбельные, которые отец пел ему в детстве, а затем песни, которые нравились Маг-Мелл. Мистер Уилтсон даже не взглянул в сторону Эйдена. Он просто продолжал рассказывать в воздух свои истории.

Тиган наклонилась.

― Папа! ― крикнула она. ― Пора домой!

Его лицо слегка повернулось к ней.

― Тигр, ― прошептал он.

― Папа?

Его глаза сосредоточились на… нет, не на ней. Он не смотрел на нее, он смотрел в нее. Его голос окреп.

― Тигр, Тигр, жгучий страх,

Ты горишь в ночных лесах.

Чей бессмертный взор, любя,

Создал страшного тебя?

― Мне это не нравится, папа! ― Эйден заткнул уши. ― Ты говоришь страшные вещи!

Мистер Уилтсон не сводил глаз с Тиган.

― В небесах иль средь зыбей

Вспыхнул блеск твоих очей?

Как дерзал он так парить?

Кто посмел огонь схватить?

Это было завораживающе, как будто слова резонировали в каждой ее косточке. Тиган заставила себя сделать вдох, отодвинуться от его взгляда. Его слова затихли, затем превратились в бессмысленные строки и детские стишки.

― Он предупреждает нас, ― Финн оглядел бесплодный сад.

― Я… я не уверена в этом. Может быть, ― она не понимала, что только что произошло, но знала, что сейчас у нее нет времени разбираться в этом. Разберется, когда все будут в безопасности. ― Нужно дать ему воды. У кого-нибудь осталось?

У Финна было немного. Он откинул голову мистера Уилтсона назад, придерживая, пока Тиган вливала воду ему в рот по капле. Мистер Уилтсон издал булькающий звук, когда вода, стекающая вниз, встретила слова, поднимающиеся вверх, но проглотил.

― Ему нужно еще, ― сказал Финн.

― За этими воротами есть хорошая вода.

Тиган обернулась, ища взглядом говорившего. Это был ворон, прикованный цепью к колючему дереву.

Его крылья были широко распростерты.

― Я сказал, ― ворон остановился, открыв клюв, чтобы отдышаться, а затем продолжил, ― что за этими воротами есть вода. Но возьмите ее для себя и покиньте это место. Будет милосерднее с вашей стороны позволить отцу умереть здесь, ― голова ворона поникла. ― Пожалуйста, Господи, дай нам обоим поскорее умереть.

― Это оборотень, ― произнёс Финн, подходя ближе к колючему дереву. ― Я слышал о превращении в собак, лосей, волков или что-то среднее, но облезлая черная птица? Хреново быть тобой, дружище.

― Знаю, ― выдохнул ворон.

― Тебе, должно быть, больно, ― Тиган подошла достаточно близко, чтобы увидеть, что шипы не просто удерживают ворона на месте ― они протыкали его перья, явно пронзая плоть под ними. Вокруг одной из липких ран жужжала муха, Тиган отогнала ее рукой.

― Что случилось с моим папой? Почему было бы милосерднее позволить ему умереть?

― Фэр Дорхэ пробил в нем дыру. Он опустошает твоего отца, крадет его душу, все, что ему дорого, с каждым его словом. Боюсь, он протянет еще несколько дней, ― ворон остановился, тяжело дыша. ― Но я уже почти все. Осталось недолго.

― Тебе ведь тоже нужна вода, да? ― спросила Тиган.

― Я пью, когда идет дождь.

Финн пнул ногой пыльную землю.

― Значит, ты не пил уже несколько дней?

― Да.

― Говоришь, вода есть за воротами? ― Финн снова оглядел сад. Эйден держал отца за руку, и, если не считать нескончаемого потока слов мистера Уилтсона, все было тихо. ― Далеко?

― Недалеко. В старом дворе есть родниковый фонтан, ― голова ворона опустилась, и его глаза-бусинки закрылись.

― Нам в любом случае нужно наполнить бутылки водой, ― сказал Финн Тиган. ― Никуда не уходи, пока я не вернусь.

Он собрал бутылки, пока Тиган пробиралась между колючими ветвями, чтобы добраться до ворона. Он все еще дышал, даже если его голова безвольно свесилась набок.

Золотая цепочка выглядела тоньше, чем легкая подвеска. Тиган взяла ее обеими руками, стараясь не тревожить птицу, и потянула. Ворон вскинул голову и ахнул от боли.

― Пожалуйста, ― взмолился он. ― Пожалуйста, нет. Только я могу ее сломать.

Тиган отступила назад.

― Если ты можешь разорвать цепь, почему ты этого не делаешь?

― Из-за обещания, ― объяснил ворон. ― Фэр вытащил его из моего тела звено за звеном и обернул вокруг меня, чтобы я чувствовал боль от него каждый день. Теперь самая длинная колючка впивается в мое сердце. Я чувствую боль с каждым его ударом, но обещание не нарушено. Наконец-то, наконец-то все закончится.

Тело ворона дернулось, он снова схватил ртом воздух, а затем повернул глаз-бусинку к Тиган.

― Твой отец сначала рассказывал о твоей матери, о том, как он любил ее, как она умерла. Фэру Дорхэ это нравилось. Он сидел на каменной скамье и слушал, поглощая слова, наслаждаясь болью. Но твой отец все понял. Он перестал рассказывать о своей жизни и начал рассказывать истории. Когда они закончатся, его воспоминания хлынут наружу. И когда уйдет последнее… он станет никем.

― Тиа, ― страх в голосе Эйдена заставил Тиган поднять глаза.

― Да поможет нам Бог, ― пробормотал ворон. ― Это он.

Через сад к ней шел мужчина. Он выглядел как волшебник, принц, кинозвезда. Божество. Он был самым прекрасным созданием, которое когда-либо видела Тиган. Каждое движение, каждая его черточка были совершенными ― и совершенно жестокими. В руке он держал скипетр с золотым шаром на конце, который сочетался с тонким золотым венцом на лбу.

Кайл шел рядом с ним. Он откинул волосы назад и сверкнул своей улыбкой модели «Аберкромби».

― Добро пожаловать в кошмар, кузина, ― поприветствовал Кайл. ― А где твой мерзкий дружок ― Фир Болг?

Тиган сдержала порыв бросить взгляд в сторону арки, куда ушел Финн. Фэр Дорхэ остановился перед ней, неторопливо оглядывая ее с ног до головы.

― Не смотри так на мою сестру, злодей, ― Эйден подбежал и встал рядом с Тиган. ― И отпусти нашего папу!

Фэр Дорхэ проигнорировал Эйдена. Он подошел ближе и провел кончиками пальцев по щеке Тиган. В его руке не было ни жизни, ни тепла. Это было похоже на ласку самой смерти.

― Я знаю тебя, дитя Эйлин, ― от его холодного дыхания веяло могилой, как будто он питался гнилой плотью. ― Я позвал тебя сюда.

Кайл тоже был отвратителен, но это совсем другой уровннь. У Фэра Дорхэ была сущность людей-теней, обретших плоть. Само зло.

― Ты меня никуда не звал, ― Тиган надеялась, что в ее голосе не было такого страха, который она испытывала. ― Я пришла за своим отцом и забираю его домой.

Она начала тянуть Эйдена к папе, подальше от бога гоблинов.

Фэр Дорхэ пропел одну-единственную ноту. Воздух вокруг них завибрировал, и она почувствовала, как что-то хлестнуло ее по лодыжкам. Корни выросли из-под земли и обвились вокруг ее ног. Она попыталась сделать еще один шаг, но не смогла.

― Я позвал тебя сюда, чтобы ты заняла место Ройзин, ― Фэр Дорхэ развел руками. ― Весь род Амергина у меня в руках. Я убью Ройзин, как только она выйдет из рук Иггдрасиля, Томас. Все, что мне нужно, есть прямо здесь.

― Нет! ― прохрипел ворон.

Фэр Дорхэ рубанул своим золотым скипетром, сбив ворона с тернового дерева. Тот шлепнулся под куст, как раненый голубь, запутавшись в своих все еще неразорванных цепях.

― Прекрати! ― крикнул Эйден. ― Оставь птицу в покое!

Кайл поймал руку Эйдена и вывернул ее за спину.

Фэр Дорхэ осмотрел пятно крови и черное перо, прилипшее к шару его скипетра.

― Я сказал, прекрати! ― взревел Эйден. Кайл рывком поднял его с земли, но Эйден пнул его и начал петь «Pádraig’s Shield». Кайл застыл. Зеленозубая Джинни явно солгала о том, что песни Эйдена не действуют на Сидхе. Кайл был неподвижен, как манекен.

Эйден вырвался из его рук и упал на землю. Корни, державшие ноги Тиган, начали корчиться.

― Продолжай петь, Эйден, ― одна нога была почти свободна. ― Продолжай петь!

Фэр Дорхэ рассмеялся. Он открыл рот и втянул слова Эйдена, словно вырывая их из горла мальчика, а затем снова проревел их, искаженные и нестройные. Маг-Мелл закричала в агонии, и корни сжались вокруг лодыжки Тиган. Кайл снова потянулся к Эйдену.