«Если», 1997 № 08 - Лоуренс Дженифер

— Бедная старушка Земля! — Ирунта печально помотал головой. — Я частенько по ней скучаю. Хотя, естественно, на ней не бывал. Там уже многие тысячелетия не ступала нога человека. Этого требовал договор.

— Минуточку, минуточку! — Кервин отчаянно жестикулировал, добиваясь внимания. — В каком это смысле «не ступала нога человека»? Кто же в таком случае мы?

Ирунта поджал толстые губы.

— Полагаю, вы считаете себя людьми, и тут уж ничего не поделать. На самом же деле вы пленники давней остановки исторического и социально-культурного развития.

Кервину надоел его снисходительный тон, будь он хоть трижды приятелем Рейла.

— Какая еще остановка развития? Да мы высшая раса! Вымерли-то не мы, а вы.

— «Вымерли»! — Ирунта деликатно хохотнул. — До чего забавно! Вы, кроманьонцы, всегда были по-своему занятными, хоть и неуклюжими созданиями. Мы не вымерли, дикарь, а улетели. Переехали. Поменяли адрес.

Кервин нахмурился.

— Что-то я не совсем понимаю…

— Так и было задумано. Живя на запретной планете, вы не могли иметь доступа к своей подлинной истории. Попробую немного приоткрыть вам глаза.

— Не уверен, что это разумно, — встревожился Рейл. — Что будет, когда я верну их домой?

— Им все равно никто не поверит, — отмахнулся Ирунта. — Традиционная кроманьонская черта, которая вряд ли изменилась с тех пор. Они не склонны верить чему-либо, чего сами не создали. — Он обернулся к Кервину. — История совсем простая, братец.

— Давай выкладывай все, как есть, — поторопил его Кипяток.

— Пожалуйста. Как и все планеты, где появлялась разумная жизнь, Земля какое-то время находилась под наблюдением изотатов.

— А это еще кто? — спросил Кервин. — Мы здесь с ними не встречались?

Ирунта улыбнулся, растянув толстые губы и показав внушительные зубы.

— Изотатов никогда никто не видел: ни пруфиллианцы, ни оомемианы, никто. Единственное, что мы наблюдали, это их гигантские корабли. Никто не знает, где их родной дом и обитают ли они там до сих пор. Вполне возможно, что они покончили с оседлой жизнью ради кочевого существования на борту колоссальных звездолетов, превосходящих скоростью все остальные известные средства передвижения. Иногда они нам что-то сообщают. Такое общение всегда имеет односторонний характер. Они дружелюбны, но отчуждены, заботливы, но только на расстоянии. Они вмешиваются в дела других разумных рас только тогда, когда принимают решение помочь развивающемуся виду, стоящему на пороге цивилизованности.

Одним словом, история говорит о том, что, наблюдая за Землей, они стали свидетелями конфликта, назревающего между двумя ветвями людей: моим народом, неандертальцами, и вашими предками, кроманьонцами. Видимо, их сильно удивил тот факт, что сразу две ветви, имевшие одного и того же человекообразного прародителя, почти одновременно стали разумными. Изотаты пришли к выводу, что более примитивные, более агрессивные и многочисленные кроманьонцы в конце концов уничтожат неандертальцев.

— Значит, вы всерьез мните себя высшей расой? — спросил Кервин.

— Ни в коем случае! У нас нет расовых предрассудков, как у вас, кроманьонцев. Полагаю, их не было и у наших предков. По поводу превосходства вам следовало бы навести справки у изотатов, но это, увы, неосуществимо.

Однако далеко не всегда высшая форма оказывается доминирующей. Мы были гораздо более мирными и созерцательными, чем наши воинственные недруги. Мы проявляли открытость и покладистость, а вы коварство и замкнутость. Мы были правдивы, искренни, а вы изворотливы и лживы. Изотаты рассудили верно: мы не смогли бы противостоять столь мощным инстинктам. Отдельный неандерталец был сильнее отдельного кроманьонца, но на поле боя мы проигрывали. К тому же кроманьонцы плодились, как мухи.

Посему было принято решение: обе ветви заслуживают дальнейшего развития, но сосуществовать не смогут. Изотаты понимали, что более тонкие, чуткие неандертальцы будут затоптаны бездушными кроманьонцами.

— Все, что вы утверждаете, можно оспорить, — заметил Кервин.

— Боюсь, историческая часть ревизии не подлежит. Изотаты вмешались и пресекли на корню любые споры. Примерно шестьдесят тысяч лет тому назад они прибыли на Землю на нескольких огромных кораблях и положили конец конфликту, попросту переселив моих предков на необитаемую планету. Насколько я понимаю, сперва предполагалось переселить кроманьонцев, но пока операция готовилась, их стало так много, что проще оказалось «изъять» нас, а не вас.

Итак, как вы сами видите, вопрос решался в практической плоскости, а вовсе не с точки зрения того, кто более достоин владеть планетой, породившей и нас, и вас. Переселение не травмировало нас, поскольку мои предки, как и ваши, были еще слишком примитивны, чтобы понять, что Земля — их дом. Дом ограничивался пещерой. Мы устроились со всеми удобствами и добились включения в галактическое сообщество. Теперь мы считаем своей родной планетой мир, подаренный нам изотатами. Ни о какой ревности речи не идет, и если кому-то из нас хочется посетить Землю, то только из антропологической любознательности. К сожалению, нам не предоставлено даже этой возможности, ибо Земля по сей день классифицируется как необитаемая планета. — Ирунта кивнул в сторону Рейла. — Об этом он вам, наверное, говорил.

— Пришлось сказать. Оомемианы вот-вот схватили бы меня, если бы не эти трое.

Ирунта понимающе кивнул.

— Не беспокойся. Повторяю, им никто не поверит, если они, возвратившись, вздумают рассказать о своем путешествии. Такое уже случалось. Путешественников неизменно высмеивают — и только.

— Почему вы так уверены, что изотаты не снабдили вас версией о вашем превосходстве исключительно ради того, чтобы вас было проще переселить? — спросил Кервин.

— Потому что они могли бы обойтись и без этого. Не забывайте, все происходило десятки тысячелетий назад с самыми что ни на есть первобытными людьми. Когда спустившиеся с небес боги предлагают перенести вас в рай, какая первобытная душа вздумает этому воспротивиться? Разумеется, кое-кто возражал. Этим немногим хватило смекалки, чтобы сбежать с кораблей изотатов. У вас, кроманьонцев, осталось, кого травить. Вы никогда не задумывались, почему мы так быстро «вымерли»? — Он оглянулся на Рейла. — Вряд ли они изменили своим привычкам.

— Боюсь, что они сохранили свою прежнюю неуживчивость, — с осуждением в голосе ответил Рейл. — Не представляю, чтобы они в обозримом будущем смогли стать частью галактической культуры. Какое-то время назад у них появилось атомное и водородное оружие. Дальнейшее — дело времени.