Когда боги смеются - Александра Маринина

На работу она возвращалась окрыленная. Скорей бы завтра! Завтра они сядут рядом, голова к голове, в темном кинозале, и будут долго смотреть на экран и разговаривать полушепотом. Они будут совсем одни, и Женя сделает все возможное и невозможное, чтобы в этой интимной обстановке привлечь к себе его внимание. Конечно, отец снова не отпустит ее одну, заставит ехать с Гришей, но пропуск-то выписан только на нее, Гришу в здание не пропустят, а в любом здании есть туалеты, которые можно посетить как на пути к кабинету Игоря, так и на пути к выходу. Жаль, что сегодня она до этого не додумалась, но если бы и додумалась, все равно не смогла бы эту идею использовать: она была на Петровке впервые в жизни, и сегодня за ней в бюро пропусков спускался какой-то дядька, который и проводил ее к Каменской. Было бы нелепо у него на глазах зайти в туалет и выйти в совершенно другом виде. А завтра она пойдет одна, она уже знает дорогу.

Весь остаток рабочего дня Женя пребывала в приподнятом настроении и на радостях переделала кучу работы, в том числе и той, которую давно надо было сделать, но которую она все время откладывала. Отец то уезжал, то возвращался, к нему приходили посетители, и Женя с милой улыбкой исправно подавала чай, кофе и напитки, ничего не уронив и не разлив. Воодушевление ее достигло апогея как раз в тот момент, когда позвонили из Австрии. Витая в облаках, где она находилась, разумеется, вместе с Игорем, Женя переключила телефон на линию отца и машинально продолжала разговаривать с невидимым абонентом. Только через три-четыре минуты она сообразила, что человек из Австрии уже давно разговаривает с отцом, а она синхронно переводит обоих. От ужаса у Жени мгновенно пересохло в горле, она стала запинаться и забывать слова, которые только что произносила легко и естественно. Ох, что отец с ней сделает за это беспардонное самовольничанье! Ей категорически запрещено было встревать в разговоры отца, не только в деловые, но и вообще в любые. К счастью, немецкоговорящий абонент уже прощался и под конец произнес:

- У вас приятные перемены, господин Рубцов. Наконецто у вас появился квалифицированный переводчик и нам больше не придется мучиться с нашим сомнительным английским.

Женя перевела и с бешено колотящимся сердцем стала ждать, что ответит отец.

- Спасибо за добрые слова, господин Витчи, мне особенно приятно их слышать, потому что этот переводчик - моя дочь Евгения.

В голосе отца она уловила гордость и удовлетворение и с облегчением перевела дух. Кажется, обошлось. Но не тут-то было. Как только абонент отключился, отец вышел из кабинета с таким выражением лица, словно Женя дочиста обокрала его фирму и сидит в приемной в ожидании увольнения.

- Кто тебе позволил встревать в мои разговоры без моего указания? Ты что о себе возомнила, а?

- Извини, папа, - дрожащим голосом пробормотала Женя, - я хотела как лучше. Я больше не буду, если ты против.

- Я не против того, чтобы ты помогала с переводом, я именно для этого и плачу деньги за твои курсы. Но я категорически против того, чтобы ты позволяла себе делать хоть что-нибудь без моего прямого указания или разрешения. Ты меня хорошо поняла?

- Да, папа. Прости меня, пожалуйста, это больше не повторится.

Ее будто швырнули с небес, таких чистых и нежных, на грязную землю. Настроение испортилось, даже об Игоре думать почему-то не хотелось. Ровно в шесть часов Женя стала собираться.

- Папа, - сказала она, робко заглядывая в кабинет к отцу, - я ухожу на курсы.

- Гриша тебя отвезет, - ответил он, не поднимая головы от бумаг.

- Ну зачем, папа, я сама доеду, - попыталась возразить Женя, но отец был непреклонен.

- Ты поедешь с Грищей. Это не обсуждается. И после курсов я за тобой заеду. Я больше тебе не доверяю, и тебе придется с этим смириться.

И Женя смирилась. Во время занятий она то и дело ловила на себе удивленные взгляды, бросаемые на нее справа и слева. Надо же, так измениться в одночасье! Такая стильная была девчонка, такая яркая, в глазах огонь, в каждом движении - с трудом сдерживаемый порыв, а сегодня вместо нее за столом склонилась над тетрадками примерная школьница в детских беленьких носочках, с косичкой и нежно-розовыми, без помады, губами. Чудеса, да и только!

По дороге домой отец оживленно разговаривал с водителем Гришей, не обращая на Женю ни малейшего внимания и не удостоив ее ни единым словом. Так же молча он съел приготовленный Женей ужин и уселся перед телевизором, не сказав своеобычное "спасибо", которое не забывал говорить даже в разгар самых жестоких конфликтов. Девушка поняла, что дело совсем плохо. Надо что-то предпринять, чтобы отец отошел от злости и снова начал с ней разговаривать.

- Папа, ты велел мне перечитать Радищева. Я бы хотела сегодня начать, но не могу найти книжку. Ты не помнишь, где она стоит?

- У тебя на стеллаже, наверное, - ответил он ровным голосом, не поворачивая головы.

- У меня нет, я два раза смотрела. Может быть, она в твоем книжном шкафу?

- Возможно.

- Ты не возражаешь, если я зайду в твою комнату и посмотрю?

Губы отца чуть заметно дрогнули в сдерживаемой улыбке, но смотрел он по-прежнему на экран телевизора, где как раз начался вечерний выпуск информационной программы. Никогда прежде Женя не спрашивала разрешения взять книгу из комнаты отца, в этом просто не было необходимости, они - одна семья, у них общий дом. Но после сегодняшней выволочки Женя решила продемонстрировать отцу, что урок усвоила. Лучше перестраховаться, чем снова выслушивать его нотации.

- Можешь зайти, - разрешил он.

Женя быстро нашла томик Радищева и вернулась в гостиную.

- Папа, а по какому атласу лучше смотреть маршрут его путешествия из Петербурга в Москву?

- Возьми несколько разных и сама посмотри, где масштаб подходящий, чтобы были видны все местности, которые он проезжал. Лучше всего Атлас офицера, он наиболее подробный. Но если ты хочешь сделать все как следует, я бы тебе посоветовал пойти в библиотеку и поискать старые карты, дореволюционные.

- А какая разница? - не поняла Женя

- Очень большая. Во времена Радищева не было и не могло быть поселков под названием "Путь Ильича" или "Красный Октябрь". В те времена эти местности имели другое название.

- Да, действительно, я об этом как-то не подумала. Я обязательно найду старые карты, - пообещала она.

Ну слава богу, отец снова с ней заговорил. Женя по опыту знала, что он никогда не выдерживает налагаемые на нее экстремальные ограничения слишком долго. Конечно, в его системе воспитания были свои принципы, и этих принципов он придерживался неукоснительно. В частности, к таким принципам относились правила внешнего вида, траты денег и проведения отпуска, и еще некоторые другие. Детей нельзя баловать, нельзя покупать им то, на что они пока не заработали сами и без чего могут обойтись, и так далее. Но иногда в виде наказания за проступки отец налагал и дополнительные ограничения, запрещая Жене выходить из дому одной, ходить к подруге, смотреть телевизор или, например, читать художественную литературу, не входящую в обязательную школьную программу (это в тех случаях, когда в школьном дневнике слишком часто начинали мелькать четверки. Отец требовал, чтобы дочь училась только на "отлично", и если этого не получалось, она должна была заниматься с утроенной силой и читать исключительно учебники, а уж никак не романы). Женя не особенно переживала в таких случаях, потому что с раннего детства усвоила простую закономерность: достаточно следовать такому запрету три-четыре дня, и отец переставал обращать на него внимание. А три-четыре дня всегда можно перетерпеть.

Поэтому Женя совсем не испугалась и даже не очень расстроилась, когда отец заявил, что теперь она не будет сама ездить туда, куда ей нужно, отныне ее будут сопровождать либо он сам, либо водитель Гриша. Такое уже бывало, и обычно через пару дней отец ослаблял контроль. Ну в самом деле, не может же серьезный человек, бизнесмен, постоянно водить за руку девятнадцатилетнюю дочь или отпускать с ней машину. День, два, максимум - три, и такое поведение начинает мешать деловой жизни. Отец искренне верил в то, что воспитательная мера возымела должное действие и дочь извлекла пользу из преподнесенного урока, а сама Женя молча терпела временные неудобства, ни в коем случае не собираясь свято соблюдать запреты отца и думая только о том, как бы вести себя поумнее и поосторожнее, чтобы в следующий раз не попадаться.

- Папа, тебе Гриша нужен будет завтра с утра?

- А в чем дело?

- Мне снова велели прийти на Петровку к десяти часам. Сегодня вечером состоится выступление группы "Би-Би-Си" в одном клубе, там сделают видеозапись, и меня просили завтра утром приехать и посмотреть, может быть, я увижу этого парня. Гриша сможет меня отвезти?