Нелегкая поступь прогресса - Сергей Юрьевич Ежов

— Об удовольствиях поговорим в свободное время, а оно у нас появится нескоро.

— Коли вы не расположены шутить, сэр Роджер, то сразу перейдём к делу. Вот вам мягкое кресло, пожалуйста выбирайте сигару, гильотина на столе, спички там же. Ром специально для вас, ваш любимый сорт бокал прилагается, наливайте сами по вкусу и по потребности.

— Чувствую, сэр Арчибальд, что нам предстоит непростой разговор.

— Непростой, как раз правильно подобранное слово. Скажите, сэр Роджер, как вы оцениваете готовность Франции к предстоящей войне?

— Боюсь огорчить, но готовность к войне лягушатников, практически неотличима от нашей. У нас есть серьёзное преимущество в силах океанского флота, но французы его свели на нет покупкой у русских сотни самоходных канонерских лодок. Кроме того, они купили в России отряд из двадцати самоходных фрегатов, вооружённых их дьявольскими пушками: стальными, дальнобойными и с невероятным пробивным действием. Мои люди сумели за бешеные деньги купить у русских технологию выделки таких пушек, и Каррон на своих заводах бешено крутится, внедряя их в дело.

— Я знаю о ваших усилиях и успехах, сэр Роджер, но мой вопрос о другом. Сначала предыстория. Не так давно ко мне явился один из моих агентов во Франции, и пересказал слух о том, что король Людовик собирается пригласить графа Джорджа Булгакофф на должность главнокомандующего своими войсками в нашей с французами войне. Что вы думаете по сему поводу?

— Пятитонный якорь в жопу проклятому Луи! — вскричал сэр Роджер и грязно выругался.

Лорд-спикер заботливо долил старому другу рому, и когда тот засадил порцию, заботливо спросил:

— Тебе полегчало?

— Полегчало. Но, сэр Арчибальд, хоть вы мне и старый руг, но такие новости нужно сообщать как-то деликатнее.

— А теперь вообразите моё состояние, когда меня огорошили такими слухами. Так каковы наши шансы?

— Ниже нуля, уж простите за прямоту. Россия полтысячи лет воевала с крымскими татарами, и где теперь те татары? Россия воевала с Турцией два века, а проклятый Булгакофф в одночасье сделал их верными союзниками. И где теперь цесарцы?

— Что же нам делать?

— Лично поеду в Петербург, постараюсь договориться с графом Джорджем, хотя бы о сохранении им нейтралитета в нашей с французами войне.

— Это дельный разговор, сэр Роджер, но больше пяти миллионов фунтов казна дать не сможет

— Ничего страшного, сэр Арчибальд, недостающую сумму мне дадут Ост-Индская и Вест-Индская компании.

— Что же, сэр Роджер, я знал, что смогу на вас положиться. Идите, и без письменного ручательства графа Джорджа не возвращайтесь.

Глава 19

Павел Петрович нечастый гость в моём рабочем кабинете. Я бываю у него намного чаще, хотя, в основном, мы пересекаемся на нейтральной территории. Встаю, приветствуя высокого гостя:

— Редко ты у меня бываешь, Павел Петрович! По делу ты или нет, в любом случае рад видеть.

— Тоже рад тебя видеть, Юрий. Отчего тебя не было на завтраке? Непорядок. Распорядок дня нарушать нельзя.

— Извини, но привалила неожиданная работа, так что завтракал на рабочем месте. Каюсь, грешен, о еде бы забыл, но не забыла моя дорогая Лизонька. И завтрак доставила, и проследила, чтобы покушал, и составила компанию, откушала чашку чаю. А потом, увидев, что дела действительно серьёзные, удалилась. Впрочем, у неё и своих дел сейчас очень много.

— И чем же занимается Елизавета Алексеевна? Признаться, я не в курсе её дел.

Мы отошли в уголок, и уселись за столиком у окна. Здесь у меня оборудована отличная вытяжка, и есть возможность покурить. Павел Петрович сам не курит, но снисходительно смотрит на мою слабость, хотя надо сказать, курю я редко: раз-два в месяц выкурю трубочку, вот и всё. Не торопясь набиваю трубочку из кукурузной кочерыжки, которую сделал своими руками и привык курить именно её. Павел меня не торопит, он тоже любит такие небольшие ритуалы, вроде раскуривания трубки, правильного заваривания чая, варки кофе… Я раскурил свою трубочку, и только тогда ответил:

— Как ты знаешь, я передал под управление Лизы всё двигателестроение. Первым её сподвижником стал барон Яковлев, потом появились другие, а с появлением целой плеяды тяжёлых двигателей для локомотивов и кораблей, возникла целая отрасль промышленности, а в отрасли несколько направлений.

Павел всё это знает, но не перебивает. Он умный и тактичный человек и прекрасно знает, что собеседник иногда сам для себя выстраивает некую логическую схему с тем, чтобы правильно передать свою мысль. А я продолжаю:

— Некоторое время назад, после возвращения из Франции, пришла мне в голову мысль создать аппарат тяжелее воздуха, для свободного полёта человека по воздуху. Я тебе тогда говорил об этом.

— Да, прошло больше года с тех пор.

— И как, есть ли успехи в сем новом деле?

— Знаешь, Павел Петрович, успехи есть и эти успехи более чем многообещающие. Лиза нашла группу студентов на кафедре механики математического факультета столичного Университета, и озадачила их таковой задачей. Группу возглавили три профессора механики, так что с научным обеспечением проекта всё в порядке. Так получилось, что первоначальная группа разделилась на три, и каждая группа стала готовить свой летательный аппарат. Нет, они не конкурируют, наоборот охотно помогают друг другу. Просто они разрабатывают машины разного назначения. Натурные испытания планеров, как назвали безмоторные летающие машины, проводят на Пулковских высотах, и испытания весьма многообещающие.

— Ах, да! Мне докладывали о механических птицах в окрестностях обсерватории.

— Так вот: для летающих машин потребовались моторы. Как ты знаешь, уже серийно выпускаются двигатели внутреннего сгорания на бензине, с подачей искры от электрического магнето. Вот Лиза и загорелась идеей создать новую отрасль моторостроения, авиационную. У её группы в работе пять двигателей внутреннего сгорания. Один она делает на основе одноцилиндрового мотоциклетного двигателя, для самого лёгкого аппарата, который разработчики назвали дельтапланом. Второй двигатель тоже воздушного охлаждения, но четырёхцилиндровый, с рядным расположением цилиндров. Остальные три двигателя мало похожи на мотор, скажем, твоей машины, поскольку они звездообразные.

— Как интересно! Столько новостей накопилось, а я в полном неведении. — вздохнул Павел.

— И немудрено. Ты занят важнейшим делом, а именно стратегическим руководством. Мы, твои помощники, работаем в доверенных нам направлениях.

Говоря так, я нисколько не лукавлю, и даже капли лести в моих словах нет. Павел действительно прекрасный руководитель государства. Он очень тонко и вдумчиво выбирает людей на высшие должности, даёт им все возможности для работы, не давит излишней опекой, но в то же время строго спрашивает результат.

— Если хочешь, Павел Петрович, через недельку мы с тобой, нашими супругами и детьми отправимся на испытания первых летательных аппаратов. Разработчики назвали их самолётами.

— С удовольствием! — улыбнулся Павел.

— Ты, Павел Петрович, просто проведать меня зашел, или по делу?

— Разумеется, и проведать, и по делу. Помнишь, Юрий Сергеевич, как мы с тобой разговаривали о возможности взятия Стокгольма?

— Разумеется, помню. Швеция нам не нужна — они не простили и никогда не простят нам поражения в Северной войне, и всегда будут строить нам козни. Следовательно, от Швеции нам надо взять нужные куски, а остальное передать кому угодно, хоть тем же датчанам.

— Вот и поздравляю: послы в Швеции, Пруссии и Дании сообщают, что эти страны близки к достижению договорённости о создании союза, направленного против России. Агенты из Кракова докладывают, что Польша, узнав о таковых планах, уже воспылала восторгом. Паны рвутся в драку, желают вернуть себе земли, отнятые у них при моей матушке.

— Позволь, Павел Петрович! Делили Польшу три державы: Россия, Пруссия и Австрия.

— О других участниках сделки поляки деликатно умалчивают. Да, забыл упомянуть: в качестве причины своих враждебных действий, все: шведы, датчане и прусаки, называют твоё обещание взять Стокгольм силами одного армейского корпуса.

— Ну, не скажу что сильно удивлён таким афронтом со стороны европейцев. Я, признаюсь как на духу, несколько раз вскользь упомянул о своем желании взять Стокгольм, но клянусь, каждый раз это было при известии об очередной каверзе шведов. Хотя, скажу откровенно, такие речи я каждый раз вёл в присутствии шведских симпатизантов из числа знатных дворян. Видишь, господа не подвели, доложили, кому следует из своих благодетелей именно то, что надо.

— Ох, Юрий Сергеевич! Подведёшь ты меня