По образу Его - Брэнд Пол

16.

Связующее звено

Если сокровище человека заключено в золотом песке, или золотом слитке, или монетах, то такая валюта не подведет его во время путешествия. Страдание само по себе — это сокровище, но это валюта не современная. Она лишь приближает нас к дому, к небесам. Возможно, кто–то болен, болен смертельно. И страдание его будет пребывать во чреве его, как золото пребывает в шахте: страдание не будет иметь для него никакой пользы. Но колокол, рассказывающий мне о его страданиях, добывает его золото для меня, если, глядя на страдальца, я пойму, что и я в опасности, и уберегу себя от нее, укрывшись в Боге — единственном Укрытии.

Самолет приземлился в аэропорту Нового Орлеана. Оттуда до своего дома в Батон–Руж я поеду по хорошо знакомой дороге. Взяв машину на стоянке, я трогаюсь в путь. Сегодня я должен быть особенно внимательным: только что прошел сильнейший ливень. Покрытая щебнем мостовая полна луж, в которых отражается свет фар и лампочек дорожной разметки, ослепляя глаза. Внезапно что–то маленькое и темное выскакивает на проезжую часть прямо под колеса моей машины — наверно, какое–то животное: броненосец или сумчатая крыса. Но я еще даже не успеваю сообразить, что произошло, а моя нога уже инстинктивно нажимает на педаль тормоза.

Заднюю часть автомобиля резко заносит вправо. Возникает ощущение полной беспомощности, тошнотворное чувство страха: машина становится неуправляемой. Руки еще крепче вцепляются в руль. Чтобы как–то удержать автомобиль, я пытаюсь использовать ручной тормоз… Машина послушно выравнивается — контроль над управлением снова в моих руках. Облегченно вздохнув, я снижаю скорость и начинаю потихоньку успокаиваться.

Все происшествие длилось, думаю, не более трех секунд. Вскоре я приехал домой и рассказал жене обо всем случившемся: как зверек выбежал на мокрую дорогу, как меня стало заносить, как с большим трудом мне удалось не потерять управление автомобилем. Я описал все внешние события — просто перечислил факты. А потом, все еще находясь под воздействием повышенного количества адреналина, я попытался представить себе, какие же процессы происходили в тот момент внутри моего тела.

Все началось в мозгу. Когда изображение животного достигло зрительного участка коры головного мозга, сработал приобретенный рефлекс — нога нажала на педаль тормоза. После этого гипоталамус[56] выбросил гормоны, которые молниеносно привели в действие механизм нескольких последовательных реакций, рассчитанных на то, чтобы вернуть меня в состояние готовности справиться с возникшей угрозой.

Лишь малая часть моих органов осталась безучастной к возникшему кризису. Первым делом обострилось зрение — расширились зрачки. Все мои мышцы пришли в состояние повышенной готовности. Гормоны стресса воздействовали на всю кровеносную систему. Сердце забилось быстрее, сокращения стали более сильными, а сердечные мышцы, оказавшись в экстремальной ситуации, наоборот, расслабились, чтобы кровеносные сосуды смогли расшириться и пропустить через себя больший поток крови. Изменились и сами компоненты крови: резко повысилось содержание сахара, чтобы удовлетворить потребность работающих мускулов; во много раз возросло количество свертывающих кровь веществ, чтобы быть наготове в случае вероятного кровотечения. Бронхи расширились для более быстрого насыщения крови кислородом.

В самом большом моем органе — коже — кровеносные сосуды сжались, из–за этого лицо стало совершенно бледным («бледный как смерть»). Тем самым снизилась опасность возникновения кровотечения в случае повреждения кожи. Уменьшение объема циркуляции крови в коже также высвободило дополнительное количество крови, необходимое работающим мышцам. Изменились и защитные свойства кожи: включился механизм, препятствующий возможному проникновению бактерий. Кожа покрылась пупырышками («гусиная кожа»), все волоски встали дыбом. Потовые железы стали усиленно вырабатывать пот, чтобы увеличить силу сцепления между моими ладонями и рулем.

А несущественные функции организма тем временем снизились. Пищеварение прекратилось полностью — необходимая для него и почечной фильтрации кровь была передислоцирована в более нуждающиеся органы.

С точки зрения внешних проявлений, ничего не произошло. Я избежал столкновения с животным, вывел машину из заноса и продолжил свой путь с бешено бьющимся сердцем, расширенными зрачками и небольшой мышечной дрожью. Но внутри меня происходила полномасштабная битва, и была одержана победа, которая полностью подготовила меня к борьбе «не на жизнь, а на смерть». Один–единственный химический реагент, взявший на себя нелегкую миссию по объединению всех сил организма, — адреналин[57] — справился с задачей и сплотил воедино все нужные клетки. Они стали представлять собой единую галактическую систему.

Мы ощущаем влияние адреналина на протяжении всего дня: когда вздрагиваем от громкого шума, когда слышим пугающие известия, когда идем по неосвещенной и безлюдной улице, когда спотыкаемся и почти падаем. Надпочечники реагируют так плавно и синхронно, что мы редко задумываемся (если вообще задумываемся) над тем, какие элементы участвуют в данном процессе. А ведь адреналин — лишь один из множества гормонов, осуществляющих взаимодействие разнотипных клеток в моем организме.

Тот случай на мокром шоссе — яркая иллюстрация двух видов средств связи, объединяющих весь наш организм в единое целое. Моей первой реакцией в тот момент было нажатие на тормоз. Она стала результатом выполнения команды, полученной непосредственно от нервной системы. Много лет назад, когда я учился водить машину, мой мозг отсортировал последовательность нервных импульсов, необходимых для того, чтобы я поднял ногу и перенес ее влево, а также для того, чтобы я вращал руль короткими плавными движениями. В отличие от новичка, я уже не думаю: «А где педаль тормоза?» В момент стресса мой мозг полагается на сохраняемый памятью банк запрограммированных реакций и посылает высокоскоростные команды по нервным проводящим путям. В моем случае эти команды касались движений ноги и кистей рук.

Однако все остальные сложнейшие реакции — частота сердцебиения, изменение состояния кожного покрова, респираторные показатели — происходят под воздействием гормональной системы. Мой мозг дает команду определенной железе — в данном случае надпочечникам — секретировть «биохимических посланников» — гармоны в кровь. Гормон не передает такое же мгновенное, четкое и конкретное сообщение, как нерв, но через несколько секунд он уже сам оказывается в каждой клетке моего организма.

Страх, облегчение, повышенная бдительность — я испытываю одно за другим все эти чувства. Благодаря им следующие 30 км я веду машину с особой осторожностью. Все мои мышцы, а не только мышцы ног и рук, находятся в состоянии повышенной боевой готовности. Мое зрение улучшилось, и я веду машину с особой внимательностью.

Этим двум видам связи, один из которых используется в нервной системе, а другой — в гормональной, есть параллель и в духовном Теле. Порой у нас бывает прямая связь с Головой: мы получаем в конкретном случае конкретное указание. По собственному опыту могу сказать: такое случается нечасто. Чаще всего ко мне приходит некое ощущение, неожиданное озарение или укор совести, который говорит, что я не выполнил какую–то из заповедей Христовых.

В христианских книгах в последнее время стали много писать о «дарах Духа». Могут ли эти дары облегчить работу «систем связи» Тела Христова? Некоторых Бог ставит пасторами, других — учителями, кого–то — пророками или администраторами.

Способности и призвание делают их своеобразной нервной системой, прямой линией связи с Головой. Мы, клетки, полагаемся на них: они нас учат и рассказывают нам о наших функциях.