Галерея святых или исследование образа мыслей, поведения, правил и заслуг тех лиц, которых христианство предлагает в качестве образцов - Пьер Гольбах

Как бы то ни было, папа считался центром христианского единения, и по степени единения с этим видимым главой церкви судили о правоверии, или чистоте веры. Те, которые отделялись от духовного монарха, считались еретиками, схизматиками и нечестивцами и тем самым лишенными духовных благ, уготованных для верных, то есть для остающихся постоянно в оковах, наложенных на них святым отцом. Кардинал Каетан постановил, что "церковь родилась рабыней святого Петра и его преемников и не имеет права распоряжаться".

Эти соображения могут нам разъяснить, почему ересь в глазах католиков представляется величайшим преступлением, которое римский епископ и его духовенство преследуют с величайшим остервенением. Им выгодно, чтобы все думали, как они, чтобы верующие считали выгодными для себя выдуманные попами догмы и обряды. Для них важно было, чтобы ничего не проверяли, ибо всякая проверка могла оказаться невыгодной первосвященнику и его приверженцам. Одним словом, без нерассуждающей веры ни духовенство, ни его глава не могли бы существовать. Знаменитый Гаспар Скьоппиус говорил, что "миряне - ослы, мулы, лошади, католики - ручные ослы, еретики - дикие ослы, а католические короли - ослы, которые, с колокольчиком на шее, ведут за собой остальных".

Для упрочения своей власти, или могущества веры, папа в различные времена с большим успехом пользовался монахами и монастырями, которые зависели только от него и не находились в подчинении у епископов, иногда оказывавших непослушание своему духовному суверену. Монахи эти были, так сказать, папскими волонтерами. Они жили привольно во всех странах, обязанных повиновением папе, они держали в страхе епископов и внушали почтение народам своей святостью, смирением и таинственным жаргоном.

Таким образом, римский первосвященник содержал во всех государствах воинство, которое было всегда под рукой, получая содержание и пропитание от народов, которые они держали в глубоком невежестве, зато в очень покорной преданности святому отцу. При помощи этих эмиссаров папа рекламировал свои притязания, подавлял протесты епископов, завладевал их паствой, заставлял всюду трубить о его праве на величие, о его верховенстве над епископами, о его непогрешимости, о его превосходстве над соборами, о его правах над светскими государями - словом, о его неограниченной власти на небе и на земле.

Ловко используя мрак невежества, покрывавший весь христианский мир, папы выбирали подходящие моменты для фабрикации документов против королей, народа и даже самого духовенства. Тогда-то и выплыли подложные декреталии, подложные постановления, подложные церковные законы; а всеобщая глупость не позволяла опротестовать эти подлоги. При помощи таких мошенничеств святейший отец стал судьей христианского мира. Он определял законность прав" договоров, особенно браков, он все подчинил своей юрисдикции, и короли, как последние из их подданных, вынуждены были прибегать к святому престолу, чтобы узаконить все свои действия.

Народное образование зависело исключительно от римского первосвященника. Он присвоил себе исключительное право основывать университеты. Короли утратили право воспитывать юношество и оказались вынуждены прибегать к иностранному священнику, чтобы просветить ум и сердце своих подданных. Понятно, что римские эмиссары, монахи и служители церкви, на которых исключительно возложена была эта забота, не преминули вдолбить юношеству принципы, выгодные интересам церкви и ее видимому главе. К тому же в те несчастные времена только они и занимались наукой.

Раздавались, было слабые голоса против сумасбродных претензий и тирании папы, но они скоро заглушались голосами множества крикунов, преданных интересам пап. Всякого врага тирании первосвященника объявляли врагом бога.

Короли, отчасти из корысти, отчасти из набожности, отчасти из страха, вынуждены были защищать дело папы, поднимать оружие в его защиту, убивать те жертвы, которые святой отец предписывал им принести для удовлетворения своей мести или честолюбия или даже только из-за подозрения.

В течение целых веков земля обагрялась кровью из-за раздоров, вызванных попом, который ради своих интересов возбуждал королей друг против друга, народы против государей, народы друг против друга, отцов против сыновей, граждан против граждан, правоверных против еретиков. Среди этих смут и массовых убийств святая римская церковь преуспевала и спокойно наслаждалась плодами бедствий народов. Перебив своих врагов руками своих приверженцев, папы спокойно царствовали над теми, кто стал орудием их бешенства. Покорность папе в те блаженные времена была единственным мерилом преданности вере. Тогда-то первосвященник, чтобы обеспечить свою власть от нападений разума, учредил трибунал инквизиции, о котором мы еще будем говорить дальше.

Такими-то путями святые римские епископы достигли мирового господства. Они стали судьями в делах веры, а вера эта была чистой только тогда, когда они находили ее соответствующей своим практическим целям.

Вообще можно сказать, что попы во все времена были заняты только выдумыванием и укреплением догматов и религиозных принципов, выгодных первосвященникам и способных возвысить попов в глазах невежественной толпы. Так, в 900 г. немецкий монах Паскаль Родберт изобрел знаменитый догмат "реального присутствия" Иисуса Христа в евхаристии, то, что называется пресуществлением. Вначале это таинство оспаривалось, но попы поняли, что надо этот взгляд принять, так как он весьма пригоден для поднятия престижа духовенства, которому, таким образом, приписывается власть сотворить даже бога. То же случилось и с учением о чистилище, которое с момента своего изобретения постоянно приносило огромные доходы духовенству. Ведь его молитвы могли освободить из чистилища те души, которые осудило божественное правосудие. Таким образом, попы приобрели право творить бога и заставлять его менять приговоры непоколебимого правосудия.

Римские первосвященники, сохранившие преимущественное право на звание святых, были единственными судьями святости других, правомочными определять характер почитания, которое следует воздавать их памяти, и выбирать образцы, коим надлежит подражать. Легко догадаться, кого они выбирали, чтобы удостоить чести обожествления. То были всегда преданные епископы, которые своими мятежами или своими писаниями заставляли уважать притязание Рима и духовенства на божественность. То были бунтовщики, дерзавшие защищать интересы папства против интересов государства. То были фанатичные и буйные монахи, ставшие глашатаями гонений и войн против врагов святого престола. То были безумцы, вносившие смуту, разорение и смерть всюду, где они появлялись. То были короли-гонители, которые в угоду папе набожно поднимали оружие против собственных подданных. То были, наконец, тупоумные святоши, которые своими удивительными покаянными подвигами поднимали значение церкви в глазах массы и давали поразительные доказательства своей веры. Однако римские первосвященники нисколько не думали подражать этим благочестивым энтузиастам, столь жестоким к самим себе. В эти века невежества и веры святой престол стал очагом разврата, откуда порча распространилась по всей церкви.

По примеру своего главы все духовенство развратилось и внесло заразу пороков в сердца народов, которым церемонии, обряды, исповедь, аккуратная уплата "десятины", регулярные приношения, дарения и завещания в пользу церкви заменяли добродетель или, во всяком случае, давали легкий способ искупить самые мрачные преступления.

Наставляемые невежественными учителями, которым непонятный жаргон богословской схоластики заменял все знания, народы ничего не понимали, даже религии.

Под руководством корыстных и жестоких попов короли-великие и малые-превращались в разбойников, полагавших, что они примирятся с небом, основывая монастыри, делая богатые подарки церкви или организуя против еретиков и неверных крестовые походы, во время которых они для искупления своих прежних злодеяний совершали новые, еще более вопиющие.

Словом, ничто не сравнится с преступлениями, беспорядками, эксцессами, которые совершали в течение веков невежества и веры суеверные дикари, у которых слепая набожность заменяла нравственность и которым папские индульгенции придавали смелость на преступление. А между тем именно эти века, столь любезные церкви и ее главарям, создали величайшее число почитаемых христианами святых. Об их просвещении и нравственности можно судить по эпохе, в которую они жили.

Став абсолютными судьями по делам церковной дисциплины и догмы, римские первосвященники без всякого смущения реформировали и регулировали нравы духовенства.

Единственный пункт, на котором настаивали папы в эту эпоху невежества, было безбрачие духовенства- суровый закон, навязанный духовенству главным образом знаменитым Григорием седьмым. Он понял, насколько важно внушить таким путем народу почтение и, главное, заставить членов клира порвать все узы, связывающие их с семьей, отечеством или обществом, чтобы отдаться всецело интересам сословия, главой которого был папа. И вот, лишь бы только священники не были женаты, святой отец был доволен. Впрочем, им разрешалось иметь наложниц, focariae, и святой престол прощал им их пороки или освобождал их за деньги от канонической кары, которую они навлекали на себя ужаснейшим распутством. Таким образом, папы извлекали пользу даже из пороков духовенства.