Вокруг света за 280$ - Валерий Шанин

— Нашу церковь, вместе с примыкавшим к ней католическим госпиталем, сожгли в январе во время уличных беспорядков (а мы там были в конце июня того же года. — Прим. автора). Поэтому, извините, но у нас негде сейчас принимать гостей.

— А в самой церкви можно переночевать?

— Прямо здесь? — Его явно удивило наше желание, но возражать он не стал.

В буддистских храмах есть очень строгое правило — спать по направлению головой к статуям Будды. А в церкви? Священник никаких указаний нам не дал, а сами мы ничего другого не придумали и легли головами в сторону алтаря.

Маттарам растянулся вдоль главного шоссе на 10 километров, объединив в единый мегаполис несколько пригородных деревень. Рядом с дорогой стоят индуистские храмы, большей частью полуразрушенные. Местные жители в основном выращивают рис, но не все. Прямо возле дороги, например, мы увидели бригаду, занимавшуюся покраской детских стульчиков.

С немецкими туристами, подобравшими нас на выезде из Маттарама, мы увязались в экскурсию по склонам вулкана Ринджани — самой высокой точки Индонезии. Немцы были настроены решительно. К сожалению, до самого жерла добраться не удалось — туда, как выяснилось, нужно идти пару дней пешком, — поэтому, сфотографировав окрестности со смотровой площадки, мы вернулись назад на трассу.

До порта нас везли на грузовике два веселых парня. Правда, когда мы уже высаживались, выяснилось, что веселились они в предвкушении больших денег, которые ожидали получить с нас в уплату за проезд. И, узнав, что ошиблись, сразу как-то погрустнели.

Остров Сумбава прославился на весь мир 5 апреля 1815 г., когда там произошло грандиозное извержение вулкана Тамбор. На полторы тысячи километров разнесся гул от мощного взрыва. Все небо покрылось черной зловещей пеленой. В воздух были выброшены колоссальные массы пепла, песка и вулканической пыли. В течение трех дней территория, равная Франции, на которой проживали миллионы людей, была во власти кромешной тьмы. Слой пепла достигал 60 сантиметров. Цветущие сады и поля были превращены в безжизненную пустыню. Это извержение оказалось самым крупным в истории человечества по количеству жертв: около 92 000 человек. Одни погибли непосредственно при извержении, а другие — в результате вызванного им голода.

Мы попали на Сумбаву под вечер и своим появлением на единственной улице бедного рыбацкого поселка вызвали бурю восторга у местной детворы. Смех, вопли и крики: «Хеллоу, мистер!» раздавались со всех сторон.

От паромной переправы в глубь острова уходит одна-единственная дорога — даже не нужно ни у кого спрашивать направление. Но, пройдя несколько километров, мы неожиданно вышли на развилку. Куда же сворачивать? Направо или налево?

Спросить не у кого. Несколько грузовиков, прибывших на остров вместе с нами на пароме, уже прошли, а возвращаться в поселок лень. Мы в нерешительности застыли перед дорожным указателем.

Из поселка за нами, видимо, наблюдали не только дети. Примерно через полчаса оттуда приехал мотоциклист.

— Проблемы?

— Нам нужно на паром до Флореса, — я постарался объяснять просто и понятно. — Но мы не знаем, в какую сторону свернуть. В ту? Или в эту?

— Туда, — он показал пальцем налево.

Так определилось направление. Оставалось только поймать попутную машину. А вот с этим-то как раз и возникли проблемы. Дорога шла вдоль берега моря через абсолютно дикие леса и горы — что в одной из самых густонаселенных стран мира было удивительно. Транспорт же отсутствовал напрочь!

Мы шли по темной пустынной дороге уже примерно час, когда сзади появились фары пикапа. Я махнул рукой. Но машина остановилась только метров через пятьдесят. Водитель, видимо, не мог поверить своим глазам: ночью посреди густого темного леса прогуливается парочка европейцев. Поэтому-то он и не смог сразу найти ногой педаль тормоза.

В Сумбава-Бесар мы попали в то время, когда поздняя ночь уже начинает переходить в раннее утро. Возле католической церкви Санг-Пенебус болталось несколько парней. Они тут же бросились будить священника — несмотря на все наши возражения. Как вскоре выяснилось, они прекрасно понимали, что делают. Джон Нурунг обрадовался нам так, как редко кто радуется даже приезду своих ближайших родственников. И понятно почему. Три года он учился в Ватикане, а во время каникул объездил пол-Европы автостопом.

Хотя полицейские в джипе, подобравшие нас на дороге, гнали изо всех сил, на пристани в Серо мы появились слишком поздно. В Индонезии, где опоздание на пару часов и опозданием-то не считается, паром ухитрился ускользнуть буквально у нас перед носом! А ведь если бы мы приехали на него вовремя, он бы наверняка еще полдня болтался у причала.

После нас на пристани появилось еще несколько опоздавших. Нам предложили за 200$ арендовать катер. На каждого выходило чуть больше 20$, но и это для нас было запредельно дорого! Нужно было ждать следующий паром. А он пойдет только на следующий день в 16.00.

Прибрежная деревушка была на редкость бедная и убогая. Я предложил Татьяне Александровне устроить кемпинг на берегу моря. Она к моей идее отнеслась без энтузиазма — в Малайзии, Сингапуре и Индонезии мы еще ни разу не спали под открытым небом, но ничего лучше предложить не могла. Не сидеть же всю ночь на лавочке у паромной переправы или спать тут же — на грязном и замусоренном пляже.

Я предположил, что за грядой невысоких холмов берег моря должен быть значительно чище. Мы пошли напрямик, по тропинке, петлявшей через кокосовую плантацию. Там в земле ковырялся мотыгой молодой парень. Что удивительно — англоговорящий!

— Вы куда?

— К морю.

Парень стал долго и подробно объяснять, как пройти (до моря оказалось значительно дальше, чем я предполагал), а когда закончил, все же не смог удержаться от вопроса:

— А зачем идти на море?

— Переночевать.

— Зачем же вам спать на берегу? Пойдемте ко мне. Дом у меня бедный, но место для вас найдется.

В деревне мы произвели фурор: деревенские жители, видя, как мы идем по улице, бросали все свои дела и застывали как вкопанные, а детишки увязывались вслед за нами. Так мы оказались во главе длинной процессии. Когда вошли во двор и сели на стулья под домом (он стоял на сваях), толпа прорвалась через ограду и окружила нас плотным кольцом. Среди любопытных оказался и Мухаммад Тахир — школьный учитель английского языка. Он пригласил нас перейти к нему.

— У меня в доме вам будет комфортнее.

Его дом был действительно значительно богаче. А его родители недавно скопили достаточно денег для того, чтобы совершить хадж в Мекку. Поэтому все их теперь уважительно называют не просто по имени, а с приставкой хадж (или хаджа). Хотя в индонезийской деревне никого просто по имени не называют — для каждого есть свое обращение. Брат обращается к младшему брату не так, как к старшему, совсем иначе их называют сестры и родители. Есть свои слова и для уважительного обращения ко всем родственникам.