Пожиратели миров 2 - Кирико Кири

По крайней мере, вне камеры. А вот там всякое случается, особенно когда туда посадили четырёх самых отмороженных рецидивистов, которых смог достать Смотрящий, что порезали уже не одного человека.

Они знали что и как делать, и были среди их жертв люди куда страшнее, чем этот паренёк. Может он и хорош, но, когда те вчетвером набросятся на него в маленькой камере, мелкий ублюдок просто ничего не сможет сделать. Задавят массой.

Конечно, Як хотел бы засадить парня в тюрьму, но не из-за доброты душевной. Тогда бы за ним числилась раскрытой целая череда действительно серьёзных преступлений, что отлично сказалось на карьерном росте, а Смотрящий так или иначе получил мальчишку в свои руки. Но едва Як встретился с ним взглядом…

Этот парень не боится. Смотрящий был прав, парень конченый отморозок. Ничего, можно будет посмотреть, как он запоёт, если переживёт эту ночь.

* * *

Камеры располагались в подвале, и там меня уже ждало четверо костоломов.

Широкие, двое с меня ростом, двое выше, все явно с хорошими физическими показателями. Было понятно, кого они ждут, сидя на лавочке, словно воспитанные дети.

Только если со мной не справились те четверо в машине, Смотрящий действительно надеется, что справятся эти?

Вообще, основания верить в успех у него были. Это были готовы к встрече со мной. Здесь будет ближний бой, и их сила и размеры играли здесь основную роль. С одного удара свалить такого будет сложно. Плюс, я уверен, что они вооружены все как один. Камера тоже не сильно большая — здесь мало места для манёвров.

— Проходи! — толкнул меня один из полицейских.

Придётся потерпеть немного такое отношение. К тому же сейчас грубость полицейских — меньшая из забот.

Меня втолкнули в камеру и закрыли дверь, после чего лениво бросили:

— Не буянить.

Я быстро пробежался взглядом по четверым отморозкам, прикидывая план действий, после чего внимательно краем глаза следил за тем, как уходят полицейские.

— Что, девочка, — спросил один из них низким голосом, — готов к ночи?

— Явно готов, смотри как вытянулся у двери, — хмыкнул другой. — Жопу для нас разминает.

— Эй, ты бы представился, дружок, а то как-то некультурно.

Некультурно?

Я перевёл взгляд на камеры, которые, судя по потухшей лампочке, не работают. Значит, свидетелей расправы не будет. Тогда дело упрощается.

И едва спина последнего полицейского скрывается за поворотом, я первым бросаюсь к костоломам. С разбега врезаю одному из них с ноги прямо в челюсть, будто пинаю мяч. Тот дёргает головой назад и тут же заваливается на спину.

Не ожидая такой прыти, другие отшатнулись в разные стороны, и я пользуюсь моментом. Едва они начинают подскакивать, я уже наношу следующий удар. Со всей силы бью другого урода ровно в коленную чашечку, вкладывая все силы и вес, что у меня есть.

Хруст, вскрик и урод сразу падает, схватившись за колено и воя.

Ещё двое, выхватывают заточки, оскалившись, словно животные, встав с другой стороны камеры. Уверенности у них поубавилось, когда сразу двоих не стало.

Я быстро стягиваю с себя кофту, наматывая её на левую руку, после чего ударом пятки в голову заставляю заткнуться воющего со сломанным коленом. Просто на всякий случай, чтобы не подключился к драке.

Это послужило сигналом к атаке.

Двое бросаются на меня, стараясь взять массой и напором.

Сразу отвожу удар правого заточкой свободной рукой и добавляю ему в район колена ударом ноги. Одновременно принимаю заточку левого своей обмотанной рукой, и бью другой в висок. Успеваю уклониться от правого и проскакиваю между ними, оказавшись за спинами.

Они вновь набрасываются на меня вдвоём. Бегут с разбега, пытаются просто задавить, зажать и заколоть. И в этот раз я принимаю правого ногой ровно в кисть со всей силы, выбивая заточку из его ладони.

Но не успеваю уклониться от левого. Тот врезается меня, пытаясь насадить на заточку, и мне приходится обхватить его руку с оружием двумя руками, чтобы не дать её воткнуть в себя.

Он протаскивает меня до самой решётки, где я резко ухожу в сторону, пропустив его руку с заточкой прямо между прутьев. Недолго думая, тут же добавляю коленом до хруста костей в руке, навалившись всем телом что есть сил. Он орёт, а я не успеваю ничего сделать — меня сзади хватают и начинают душить.

Недолго. Я напрягаю шею, попутно пальцами сразу найдя позади себя глаза ублюдка, после чего просто вжимаю их вовнутрь. Тот орёт, дёргается, но наконец выпускает меня, хватаясь за глаза. Разворачиваюсь и бью в пах коленом пару раз. Тот сгибается, не в силах сопротивляться. Я делаю шаг назад, и с ноги, как по мячу, бью ему в голову.

Тот валится на пол, красноречиво разбрызгивая кровь по камере.

Остаётся тот, кто со сломанной рукой. Он пытается ещё сопротивляться, но здесь уже остаётся монотонное забивание. Уклоняюсь и бью, уклоняюсь и бью. Не буду скрывать, что я получаю удовольствие от того, как забиваю этого отморозка. Для меня теперь это не драка, а простенькая тренировка набить кулаки.

Не могу скрыть улыбки, от которой он бесится и воет, получая от меня всё больше и сильнее. Рукой, ногой, по уязвимым частям и так до тех пор, пока урод не валится, после чего я просто забиваю и его.

У них были шансы против меня здесь. Слишком маленькое пространство, слишком крупные они и слабый я.

Однако правило превентивного удара никто не отменял, о чём они забыли. Бей первым — эта тактика, если действовать по уму, всегда работает отлично и без нареканий.

В другой ситуации я бы убил их, но, боюсь, в этот раз придётся оставить подобных отморозков в живых. Поэтому я стащил ублюдков в угол, после чего связал их же одеждой и бросил на полу. Сам сел на лавку и стал ждать, когда за мной придут.

Чувствую, заглянут сюда только на следующее утро.

Глава 50

Они очнулись. Связанные и побитые, но отморозки очнулись живыми, за что должны были благодарить меня. В Империи они бы пожалели, что не померли сразу, однако здесь у меня не было ни сил, ни прав. Пока что. Поэтому всё, что оставалось, следить, чтобы они не наделали глупостей.

А они пытались.

— Я твою жопу, сука… — начал один из них, которому я сломал колено.

Я не стал дослушивать, подойдя и пнув его в лицо, после чего ещё раз приложился по ногам, заглушив его крики пинком в челюсть, которая с хрустом захлопнулась. Теперь вряд ли он сможет когда-либо ходить нормально.

— Я бы советовал вам закрыть пасти, — холодно произнёс я, окидывая их взглядом. — Я не убью вас, но сделаю так больно, что вы предпочтёте сдохнуть.

И красноречиво наступил тому, кому не хватило ума заткнуться на ногу, хорошенько надавив до хруста. Ещё один вскрик, ещё один хруст челюсти и скулёж собаки.

Я бы убил их, но, боюсь, мне этого не спустят.

Однако даже без этого было не сказать, что просто.

Я не обратил внимания, когда включились камеры слежения, но очень скоро к нам спустилось пять полицейских с дубинками. И пришли они спасать не меня, а тех, кому я указал место.

— Руки! Руки между прутьями! — орал один из них так, будто ему было больно за отморозков.

Едва мои кисти оказались между прутьями, на них защёлкнулись наручники. Двери камеры сразу открылись, и в неё ввалились полицейские.

Первый удар пришёлся мне под колени, заставив упасть на них. Ещё несколько пришлось по спине и ягодицам, после чего пинок, и я упал грудью на пол. Там по мне пришлась ещё пара ударов, после чего меня вытащили из камеры.

В этот момент я подумал, что меня могут вытащить на улицу, однако я был просто пересажен в другую камеру, одиночную, где мне даже не сняли наручники. Затолкнули, добавив пару ударов дубинками, после чего приказали вести себя тихо.

Они не могут меня пристрелить. Они не могут меня вытащить на улицу и отдать в руки Смотрящему. Всё это приведёт к последствиям, которые они не готовы принять даже ради криминального босса. Что-что, а своя шкура всегда ближе.

Зато они могут присылать ко мне в камеру тех, кто может сделать грязную работу.

На этот раз в камеру полицейские завели громилу, который лишь чуть-чуть уступал Грогу по высоте,